конечном счете устранить его. Чувствуя, что отец — его соперник, маленький мальчик боится быть кастрированным своим отцом-соперником. Фрейд назвал это сплетение чувств Эдиповым комплексом, поскольку в древнегреческом мифе Эдип влюбляется в свою мать, не зная, что любимая женщина — его мать. Когда инцест обнаруживается, он ослепляет себя, что символически равнозначно кастрированию себя, и покидает дом и семью в сопровождении лишь своей дочери Антигоны.
Великое открытие Фрейда здесь — это сила привязанности маленького мальчика к матери или фигуре матери. Степень этой привязанности — желания быть любимым и обласканным матерью, не потерять ее защиту — нельзя переоценить, многие мужчины до конца своих дней не забывают образ матери, видят ее в других женщинах, которые даже будучи одного возраста с мужчиной означают для него мать. Эта привязанность существует и у девочек, но ее последствия несколько иные, прослежены Фрейдом недостаточно четко, и на самом деле их весьма трудно понять.
Привязанность мужчины к своей матери, однако, понять нетрудно. Когда он еще находится в утробе, мать для него — весь мир. Он ее часть, она его питает, защищает, и даже после рождения эта ситуация не претерпевает существенных изменений. Без ее помощи он бы умер, без ее ласки он бы стал душевнобольным. Она дает жизнь, и от нее зависит его жизнь. Она также может отобрать жизнь, отказавшись выполнять свои материнские функции. (Символом противоречивости материнских функций является индийская богиня Кали, создающая и разрушающая жизнь.) Роль отца в первые годы жизни почти так же невелика, как случайна его роль в появлении ребенка на свет. Хотя наука доказала, что мужской сперматозоид должен объединиться с женской яйцеклеткой, эксперименты показывают, что мужчина не играет практически никакой роли в деторождении и заботах о ребенке. С точки зрения психологии в его присутствии нет необходимости, и он с равным успехом может быть заменен искусственным оплодотворением. Его роль может стать более значимой, когда ребенку исполнится четыре или пять лет, когда он учит ребенка, служит ему примером, отвечает за его интеллектуальное и моральное воспитание. К сожалению, он часто показывает примеры эксплуатации, иррациональности и аморальности. Как правило, он хочет сформировать сына по своему образу, с тем чтобы тот был полезен ему в работе и стал наследником его имущества, а также компенсировал бы ему его собственные неудачи, достигнув того, чего отец достичь не смог.
Привязанность к фигуре матери и зависимость от нее — это больше, чем привязанность к конкретному человеку. Это стремление оказаться в ситуации, в которой ребенок любим и окружен заботой и еще не должен нести никакой ответственности. Но не только ребенок хочет этого. Если мы говорим, что ребенок беспомощен и поэтому нуждается в матери, мы не должны забывать, что каждый человек беспомощен по отношению к окружающему его миру. Разумеется, он способен защитить себя и заботиться о себе до какого-то момента, но, учитывая опасности, неопределенные и рискованные ситуации, с которыми он сталкивается, а также как мало у него сил для борьбы с физическими болезнями, бедностью, несправедливостью, вопрос о том, что взрослый человек менее беззащитен, чем ребенок, остается открытым. Но у ребенка есть мать, которая своей любовью отвращает все опасности. У взрослого нет никого. Хотя у него могут быть друзья, жена, определенный уровень социальной защищенности, тем не менее возможность защитить себя и получить, что ему необходимо, весьма хрупка. Удивительно ли, что он лелеет мечту снова найти мать или найти мир, в котором он опять может стать ребенком? Противоречие между любовью к райскому детскому существованию и обязанностями, вытекающими из его взрослого существования, можно с полным правом считать ядром развития всех неврозов.
Но Фрейд заблуждался и не мог не заблуждаться из-за своих взглядов, когда полагал, что привязанность к матери имеет в основном сексуальную природу. Применяя свою теорию младенческой сексуальности, он логически предположил, что маленького мальчика привязывает к матери то, что она является первой женщиной в его жизни, близка ему и представляет собой естественный и желанный объект его сексуальных стремлений. В значительной степени это справедливо. Имеются многочисленные свидетельства тому, что мать для маленького мальчика не только объект любви, но и объект сексуального желания. Но — и в этом большая ошибка Фрейда — не сексуальное желание делает отношения с матерью такими интенсивными и жизненно важными, а фигуру матери столь важной, не только в детстве, а возможно, в течение всей жизни человека. Скорее эта интенсивность основывается на потребности пребывать в состоянии райского блаженства, о котором я говорил выше.
Фрейд не обратил внимания на хорошо известный факт, что сексуальным желаниям как таковым не свойственна высокая степень стабильности. Даже самые интенсивные сексуальные отношения недолговечны, если они не сопровождаются чувством привязанности и сильными эмоциональными узами, наиболее важной из которых является любовь. Сексуальность сама по себе неустойчива, больше, пожалуй, у мужчин — скитальцев и искателей приключений, — чем у женщин, которых ответственность за ребенка заставляет более серьезно относиться к сексу. Полагать, что мужчины должны быть привязаны к своим матерям из-за интенсивности сексуальной привязанности, возникшей двадцать, или тридцать, или пятьдесят лет назад, довольно абсурдно, учитывая, что многие не привязаны к своим женам даже после трех лет сексуально удовлетворительного брака. Действительно, для маленьких мальчиков мать может быть объектом желания, потому что она одна из первых близких им женщин, но верно также, как Фрейд сам отмечает в историях болезни, что они способны влюбляться в девочек своего возраста и страстно их любить, при этом мать отходит на второй план.
Нельзя понять любовные отношения мужчины, не увидев, как он разрывается между желанием обрести мать в другой женщине и желанием оторваться от матери и найти женщину, которая бы настолько отличалась от фигуры матери, насколько это возможно. В этом противоречии кроется одна из основных причин разводов. Если в начале совместной жизни женщина со всей очевидностью не является фигурой матери, то, погрузившись в заботы по дому, она часто становится чем-то вроде классной дамы, сдерживающей мужчину в его детских стремлениях к новым приключениям; этим она берет на себя функцию матери и в качестве таковой желаема мужчиной, но в то же время он боится ее и отвергается ею. Очень часто мужчина в возрасте влюбляется в молоденькую девушку в том числе и потому, что она свободна от всех материнских характеристик, и пока она увлечена им, у мужчины создается иллюзия освобождения от зависимости от фигуры матери. Своим открытием эдиповской привязанности к матери Фрейд выявил одно из наиболее значимых явлений, а именно привязанность мужчины к матери и страх потерять ее; но его объяснение этого явления сексуальным влечением оставило в тени другое важное открытие: страстное стремление к матери — это одно из глубочайших эмоциональных желаний, коренящееся в самом существовании человека.
Другая часть Эдипова комплекса, т. е. враждебное соперничество с отцом, достигающее кульминации в желании убить его, также является верным наблюдением, которое, однако не обязательно должно быть связано с привязанностью к матери. Фрейд придает всеобщую значимость черте, характерной только для патриархального общества. В патриархальном обществе сын подчиняется воле отца; он принадлежит отцу, и его судьба определяется отцом. Чтобы быть наследником отца — т. е. в более широком смысле добиться успеха — он должен не только угождать отцу, он должен покоряться ему и заменять свою волю волей отца. Как известно, угнетение приводит к ненависти, к желанию освободиться от угнетателя и в конечном счете уничтожить его. Эта ситуация ясно прослеживается, например, когда старый крестьянин как диктатор управляет своим сыном, женой, пока не умрет. Если это происходит не скоро, если сын, достигнув возраста тридцати, сорока, пятидесяти лет все еще должен принимать верховенство отца, тогда он действительно будет ненавидеть его как угнетателя. В наши дни эта ситуация в значительной степени смягчена: отец обычно не владеет собственностью, которую мог бы унаследовать сын, поскольку продвижение молодых людей во многом зависит от их способностей, и лишь в редких случаях, например, при владении частным бизнесом, долголетие отца удерживает сына в подчиненном положении. Тем не менее такое положение возникло не очень давно, и мы можем с полным правом сказать, что в течение нескольких тысячелетий внутри патриархального общества происходил конфликт между отцом и сыном, основанный на контроле отца за сыном и желанием сына освободиться от этого диктата. Фрейд увидел этот конфликт, но не понял, что это — черта патриархального общества, а истолковал его как сексуальное соперничество между отцом и сыном.
Оба этих наблюдения — несексуальное желание находиться под защитой, в безопасности, в состоянии райского блаженства и конфликт между отцом и сыном как неотъемлемый побочный продукт патриархального общества — Фрейд объединил в одно целое, в котором привязанность к матери имела
