Мы сели за стол. Я убедился, что мы не скрылись из поля зрения Падди, и уловил, как он обвел нас настороженным взглядом. Мы заговорили, наклонив головы, и со стороны должны были показаться ему похожими на опытных конспираторов.
– Родни – мой сосед и живет на той же улице, немного ниже. Он просто сгорал в дороге от любопытства.
– Любой предлог хорош, лишь бы не возиться в саду, – засмеялся Родни.
– Ладно, Родни, если кто-нибудь вас спросит, хотя вряд ли к вам начнут приставать с расспросами, назовитесь вымышленным именем. И скажите, что вы профессор баллистики в отставке.
– Профессор баллистики? Мне это нравится. И в отставке после каких-то важных, тайных поручений? – уточнил он.
– Говорите как можно неопределеннее, чтобы никто не сумел проверить.
Он ненадолго задумался.
– Итак, я профессор Реджинальд Кулпеппер из университета Булавайо в Родезии. Преподавал там в старые добрые времена баллистику. Да, неплохой вариант. Главное, никому не удастся вывести меня на чистую воду, ведь сейчас это не Родезия, а Зимбабве.
– Отлично, – похвалил его я. – Но надеюсь, никакая легенда вам не понадобится.
Я краем глаз наблюдал за Падди. В сущности, я не видел от него ничего, кроме добра, и мне стало стыдно перед ним за свой резкий пренебрежительный тон, однако этого требовали правила игры.
– Почему бы тебе не сообщить этому… как его зовут? – предложил Чарлз.
– Падди. Падди О'Фитч.
– Так почему бы тебе не сообщить Падди О'Фитчу все, что он хотел бы выяснить?
– Потому что по плану он должен будет поделиться информацией с одним нужным человеком. И тогда я своего добьюсь. А пока он не убедится, что у меня секретные сведения, то, наверное, ничего не станет делать.
– Не понимаю, – развел руками Чарлз.
– Падди обожает тайны, но не способен их хранить. Они прожигают дыры в его мозгу, и он их сразу выбалтывает. Нет, причина тут не в коварстве, просто ему нужно разнюхать что-то новое, никому не известное и поведать миру о своих открытиях.
– И кто этот нужный человек? – осведомился Чарлз.
– Журналист по имени Крис Бишер.
Я увидел, как к нам направился Падди. Очевидно, он больше не мог противостоять искушению.
– Что же, профессор… – Я намеренно повысил голос, чтобы Падди услышал мои слова. – Каково ваше мнение специалиста?
Родни Реджинальд не успел мне ответить. Я мгновенно взял на себя инициативу и разыграл спектакль, приложив палец к губам.
– Добрый день, адмирал, – поздоровался Падди, приблизившись к нашему столику. Он знал, кем был Чарлз, но опять-таки Падди знал все или, вернее, почти все.
– Добрый день, – ответил Чарлз и встал.
И Чарлз, и я отказались знакомить Родни с завсегдатаем скачек. Чарлз снова сел, и мы втроем принялись молча ждать. До Падди, кажется, дошел смысл нашего безмолвия, и он удалился, обратившись ко мне:
– Увидимся позднее, Сид.
– Ладно.
Падди шагнул к двери, но в очередной раз не удержался и оглянулся на нас.
– Готов поставить фунт против пенни, что он будет здесь околачиваться и поймает меня у входа.
– Но я по-прежнему не понимаю, – упорствовал Чарлз. – Зачем тебе понадобился посредник для рассказа этому журналисту? Отчего ты сам не можешь с ним поговорить?
– Если я выйду и откровенно расскажу все Крису Битеру, он, возможно, мне не поверит. И даже если поверит, то не напишет об этом в газете, решив, что я просто хочу увидеть свою историю в его колонке. С другой стороны, если Падди выудит у меня секрет, а я с ним в конце концов поделюсь и добавлю, что он ни при каких обстоятельствах не должен его разглашать, он сразу побежит докладывать своему соседу, этому самому Крису Бишеру. А Бишер обнародует мою информацию, подумав, что я не желаю ее там видеть.
– Что же это за тайна? – поинтересовался Родни. – Или мне не положено знать?
– Да, – присоединился к нему Чарлз. – Я ведь тоже о ней понятия не имею.
– Извините, – смутился я. – Конечно, я не стану от вас ничего скрывать. Более того, я просто обязан вам сообщить, если вас вдруг спросит Падди или кто-нибудь еще. Да это вовсе не секрет, и я хочу, чтобы все узнали правду. А пока пусть лишь Падди и Крис Бишер считают мою новость тайной. Дело в том, что я нашел вторую пулю рядом с домом Билла Бартона и твердо знаю, что он не кончал жизнь самоубийством, а полиция сейчас ищет его убийцу.
– Она его действительно ищет? – усомнился Чарлз.
– Ну, не совсем так, но об этом я не скажу Крису Бишеру. Ни слова.
– Что-то я не в силах разобраться, – вздохнул Родни.
– Это долгая история. Чарлз изложит ее вам со всеми подробностями. Прошу прощения, но мне пора. Пойду и посмотрю, как Падди начнет меня пытать. Если он к вам обратится, передайте, что я попросил вас исследовать вторую пулю. Но не забивайте себе этим голову. Желаю вам приятно провести время на скачках.
– Так и будет, – откликнулся Родни. – А вам не трудно намекнуть, на кого следует поставить? – спросил он с азартом новичка.
– Он посоветует тебе не вынимать деньги из кармана, – поспешил разочаровать его Чарлз.
Я рассмеялся. Чарлз слишком хорошо меня изучил.
И двинулся к парадному полукругу. Как и ожидалось, Падди подошел ко мне, когда я следил за бегущими в первом заезде.
– Кто этот профессор? – атаковал он меня вопросом. Меня испугала осведомленность Падди, успевшего выяснить, что третьим за нашим столиком был профессор.
– Не твое дело. И не говори, что он профессор.
– Да хватит тебе, Сид. Зачем он сюда приехал?
– Мне понадобилась его консультация. Ничего существенного.
Я понадеялся, что он мне не поверил. А затем спустился в нижние ряды, чтобы лучше разглядеть лошадей и жокеев. Падди стал спускаться вслед за мной. Теперь он от меня не отвяжется. Пока не добьется задуманного.
– О чем же ты с ним консультировался? Может быть, я тоже сумел бы дать дельный совет.
– Нет. Ты ведь ничего не смыслишь в баллистике.
– В баллистике? А что это за штука?
– Вот видишь, ты в ней полный профан. А я отыскал специалиста.
– Для чего?
– Отстань, Падди, – огрызнулся я. – Тебя это не касается. Сколько раз мне еще повторять?
Он снова собирался меня спросить, но, к счастью, в эту минуту его отделила от меня система общественного контроля – «Эти лошади бегут по заказу и будут сняты с дистанции». Прежде я с удовольствием скакал по здешним дорожкам и принялся с завистью наблюдать за жокеями. Они делали то, о чем я мог только мечтать. Тоусестер – «парковый» ипподром, расположенный среди зеленых холмов. Барьеры так и манят через них перепрыгнуть, они прочны и надежны, однако настоящим испытанием для лошади является последняя миля перед финишем, круто поднимающаяся к холмам. Лошади впервые проехали около трибун, повернули направо и спустились вниз по холму, начав забег во втором круге. Все двенадцать скакали ровно, почти не отрываясь друг от друга.
Я обратил внимание, что Падди покинул меня и перебрался к концу трибуны. Там он завел с кем-то серьезный разговор. Я толком не рассмотрел этого человека, но понял, что это, увы, не Крис Бишер.
Жокей на дальней дорожке с силой хлестнул свою лошадь по ребрам. Они опередили остальных и явно намеревались победить.
«Не слишком ли быстро?» – подумал я. И вспомнил, что многие скачки проигрывались в Тоусестере
