От этой фразы в груди Рассела загорелся мстительный огонь.
Ну уж нет, пусть Риф не надеется, что и после смерти сможет управлять мною, как ему вздумается! Я сделаю все, чтобы вырвать из хорошенького ротика Тори этот слишком большой для него кусок. И займусь этим немедленно!
Он потянулся к телефону, намереваясь позвонить своему адвокату, и вздрогнул от опередившего его настойчивого звонка. Звонили по местной линии. Взглянув на определитель номеров, он мрачно выругался — то был номер Тори. Отвечать не хотелось, но он, чертыхнувшись, все же поднял трубку.
— Рассел слушает! — Он постарался, чтобы по его холодному тону она сразу поняла, как неприятен ему этот звонок.
— Мы виделись уже сегодня, Зак, но еще раз здравствуйте. — У него томительно сжалось сердце от ее печального тона. — Мне нужно вам многое объяснить. Может быть, вы подойдете ко мне? Или лучше мне прийти к вам?
Рассел с силой сжал пальцы, не заметив, как карандаш, который он держал в руке, рассыпался на мелкие кусочки. О чем ему с ней говорить и что она может ему объяснить? Как нужно зарабатывать состояния, лежа на спине? Ничего этого он слушать не хотел. Да и вряд ли она скажет ему правду, а из роли мальчика для вранья он давно вырос.
— Нам с вами говорить не о чем, Тори. И вообще, давайте впредь общаться исключительно через наших адвокатов, поскольку в наших поступках вполне может присутствовать столкновение интересов.
— Послушайте меня, Зак!..
Но он не дал ей продолжить:
— Нам с вами не о чем разговаривать, мисс Маллен. И должен вас предупредить: шлюхи меня никогда не интересовали!
Он бросил трубку, подрагивая от сдерживаемого гнева и еще чего-то, чему не мог подобрать определения. Может быть, это было разочарование? Или досада? Не могло же это неприятное чувство быть чувством вины?
Набрав номер своего адвоката, он попросил его приехать к нему на работу.
Грег Родон прекрасно знал свое дело, и доказал это тем, что был уже в курсе событий. Сочувствующе пожав руку давнему клиенту, устроился напротив него в кресле и осуждающе покачал головой.
— Крайне неприятный поворот событий. Кто бы мог предположить, что Бакстер в его-то годы купится на расхожие прелести залетной пташки! Насколько я понял, ты хочешь подать иск о признании завещания недействительным? — Они с Расселом были ровесниками и знакомы так давно, что никогда друг друга на «вы» не величали.
— Не всего завещания, а пункта, касающегося мисс Маллен. Не желаю отдавать свою компанию этой наглой щучке.
Почему-то нелестные эпитеты в адрес Тори соскакивали с языка Рассела с большим трудом. Но отчего? Он же и в самом деле так думал? Или нет?
Родон задумчиво покачал ногой в начищенном до блеска итальянском ботинке.
— Можно попытаться. Если мы сумеем доказать, что девица и впрямь настолько неразборчива в средствах, то, возможно, и прокатит. Но это трудно. Не думаю, чтобы она изменяла Рифу, живя с ним. Вот если копнуть пораньше и что-то накопать? Она, кажется, была студенткой, а в студенческих общежитиях чего только не бывает.
Перед Расселом встала тяжелейшая дилемма. Признаться или нет, что Тори, по сути, переспала с ним? Но это так непорядочно, так не по-джентльменски. К тому же инициатива исходила от него, а не от нее. Но что для него важнее, компания или какая-то девица, залезающая в чужие постели? К тому же именно он отказался от ее прелестей и ушел, желая предупредить Рифа, с кем тот связался.
От напряжения на его скулах выступили темные пятна, и он, чувствуя к себе настоящее отвращение, все же сказал:
— Она изменяла Рифу. Это я знаю точно, потому что делала она это со мной.
От неожиданности Грег сел прямо и несколько мгновений не мог закрыть отпавшую челюсть.
Понимая, что он думает о нем не слишком хорошо, Рассел счел необходимым пояснить:
— Я и сам хотел доказать Рифу беспочвенность его привязанности к этой аморальной девчонке. Но не успел.
Прежде чем продолжить разговор, Грег откашлялся, приходя в себя.
— Ну что ж, отлично. Теперь у нас есть великолепный повод обвинить мисс Маллен в аморальности и элементарной жадности. Правда, трудновато будет представить Бакстера этаким сластолюбивым недоумком, готовым ради пары стройных ножек проститься с огромными деньгами. В общем, я иду готовить иск, а твоя задача, Зак, ни под каким видом в контакт с мисс Маллен не вступать, чтобы потом нас никто не мог обвинить в нажиме на ответчика.
— Я так и делаю. Она уже пыталась со мной встретиться сегодня, чтобы навешать лапшу на мои бедные уши, но я на это не пошел.
— Прекрасно, вот и продолжай в том же духе. Для нее самое выгодное — прийти к соглашению до суда, отделавшись минимальными уступками. Но наша цель — отобрать у нее все. Это будет и другим таким же девицам наука. Пусть не думают, что, лежа на спине, можно заработать миллионы.
Из чужих уст слышать такое о Тори было еще хуже, чем из своих, и Рассел поспешил закончить разговор:
— Договорились!
Они пожали друг другу руки и разошлись, а Зак еще долго не мог успокоить растревоженную совесть. Он впервые узнал, что значат муки совести. Никогда раньше он не совершал ничего такого, за что мог бы себя упрекнуть. Но в данном случае к нему можно было применить любой из эпитетов, который применяют к непорядочным мужчинам. И термин «подлец» был из них самым мягким.
Не выдержав, поздним вечером он поехал к дому Бакстера, вышел из машины и встал под окном Тори, задрав голову. Окно было плотно занавешено, но внутри все-таки виднелся чей-то легкий силуэт. Чей — Тори или горничной — он разглядеть не мог. Простояв так с полчаса, вернулся к себе, так и не преодолев внутреннего разлада.
Суды Нью-Йорка были переполнены, и дело о признании завещания Бакстера недействительным грозило затянуться до бесконечности, если бы не связи Родона. Благодаря его усилиям всего через месяц после гибели Рифа они собрались в зале городского суда для рассмотрения поданного ими иска.
В зале было пусто, поскольку по просьбе адвокатов мисс Маллен слушание проходило при закрытых дверях. Рассел прекрасно ее понимал — кому же охота делать достоянием общественности ту жизнь, что она вела. Ни он сам, ни его адвокаты щадить ее не собирались.
К искреннему сожалению Родона, раскопки прошлого Тори ни к каким интересным сенсациям не привели. Все было до ужаса прозаично и пристойно. Детство, проведенное с матерью, учеба сначала в колледже, потом в университете. И везде она жила отдельно от основной массы соучеников, чаще всего на съемной квартире. Владельцы квартир никаких претензий к ней не предъявляли — спокойная, аккуратная, с развитым чувством собственного достоинства.
То же говорили и однокурсники. Училась хорошо, ни в каких шумных студенческих вечеринках не участвовала. Тихоня, одним словом. Или, как верно охарактеризовал ее один из явно неравнодушных к ее чарам парней, темная лошадка. И вот с этой темной лошадкой Расселу и предстояло сразиться один на один.
Или нет, какое там один на один. Если с его стороны на скамейках сидело десять человек адвокатов и их помощников, не считая ожидавших своей очереди в коридоре свидетелей, то со стороны Тори не было никого. То есть там сидела только она сама да с нескрываемым ехидством ухмылявшийся мистер Уолт.
Возглавлявший команду Рассела Грег Родон нервно покосился в их сторону и недовольно заявил напряженному Расселу:
— Не нравится мне такое спокойствие. Мерзкое впечатление, что в рукаве этого старикана припрятан козырный туз и все наши карты будут биты.
