- Дождались, - сказал Блейк и протянул Фангао планшет, - посмотри.
Фангао взял планшет и тут их паром натужно заворчал, заерзал на месте, заплевался пенными струями, медленно поднимая откидной борт, словно какой ветхий старик – нижнюю челюсть.
Причальные концы отшвартовали, и паром пошел вперед, оставляя позади речной порт и доки, чумазые от угля и пролитого топлива. Слева, на расстоянии окрика, протянулся мост, переброшенный со стороны города Сох на противоположный берег. Сквозь влажную сизую дымку было видно, как на мосту теснятся машины, упираясь в будки пограничных пунктов. Над головой у Фангао зажегся экран, выбросив аккуратную надпись: «Через 42 минуты вы прибываете в город Яла, Бехшерская провинция, республика Сунгар».
В планшете был открыт дешифровщик, а в дешифровщике – свежее сообщение от сенатора Отербриджа. Сообщение было длинным и заковыристым. Фангао стал читать, поминутно ругаясь сквозь зубы, и пока он читал, Блейк разглядывал свою обновку. Обновка была что надо: кожаная коричневая куртка с вытертыми локтями, брюки из плохо окрашеного денима, красная рубашка с лацканами такой ширины, что на них мог бы приземлиться челнок средних размеров, и туфли-дерби, изрядно сношенные. На запястье Блейку выбили фальшивую татуровку – молот скрещен с автоматом незнакомой конструкции, в обрамлении хлебных снопов.
- Я ничего не понимаю, - Фангао наконец оторвался от планшета. – Когда мне говорят «да», я слышу «да». Когда мне говорят «нет», я слышу «нет». А здесь какой-то туман, сплошные отсылки к уставам и операционным директивам, будто канцелярский робот писал. Что это значит?
- Это значит, что Отербридж прикрыл себе тылы со всех боков, - сказал Блейк. – Если мы удачно провернем нашу авантюру, то это сообщение прочтут как «зеленый свет». А если нас поджарят, то его прочтут как абсолютный и категорический приказ остановиться. Он возьмет эти бумажки и подкинет их в костер.
Фангао помолчал. Монитор над его головой равнодушно отсчитывал минуты.
- Еще не поздно передумать, - сказал Фангао, - Сдать назад.
- Никаких назад, - сказал Блейк.
Тогда Фангао запустил пятерню в нагрудный карман и достал коробочку. Из коробочки он выщелкнул оранжевую капсулу, с натугой сдавил ее двумя пальцами и с ловкостью, выдававшей большую практику, отправил себе в ухо.
- Что ты делаешь, Марк? – спросил Блейк, хотя ему уже было все понятно.
- Блейк, не будь идиотом, - сказал Фангао, помедлив. – У нас есть полчаса. Расскажи-ка мне еще раз, что ты будешь делать.
Блейк взглянул вперед, туда, где над кромкой воды стеклянными крышами поблескивала Яла.
- Не волнуйся, я все помню, - сказал он. – В городе я беру билет на рейсовый автобус в сторону Бехшера. Меня встречают на девяносто восьмом километре. Посредника зовут Дасс...
Встречали на девяносто восьмом километре, посреди невыразительного захолустья. Была только пыльная дорога, здание автостанции, ржавое до дыр, и пустырь, сохнущий под тяжестью летнего зноя. На станции маялся Дасс, в очках, болезненно худой – таким его и описала Яника. Он нервно замахал руками и побежал заводить автомобиль, припаркованный под навесом. Ехали молча. Блейк открыл было рот и откашлялся, чтобы спросить куда они направляются. Дасс близоруко сощурился на него: в зрачках плавает белесая муть, толстая роговая оправа сломана у переносицы и замотана синей изолентой, в уголках губ засохла пена. Блейк решил промолчать.
Гнали по пыльной трассе, не жалея машину. Потом Дасс свернул на проселок, выехал к бетонным заборам, стал петлять между двухэтажных коробок, недостроенных и пустоглазых, уперся в металлические ворота и посигналил. Ворота дрогнули и поползли в сторону. За воротами обнаружилась сортировочная станция желеной дороги. Они перепрыгнули через рельсы и подкатили к длинному строению.
- Дасс сбрасывает меня возле вербовочного лагеря, - сказал Блейк, - и передает куратору из ячейки. Его прозвище Белый.
Майварец сбежал к нему навстречу по металлическому пандусу, и Блейк сразу понял, откуда такое прозвище: он был черноволос, но у висков ему словно мазнули кистью, смоченной в молоке. Белый схватил Блейка за плечи, широко улыбнулся прокуренными зубами, всмотрелся Блейку в лицо, потом обнял и похлопал по спине. Они поднялись по пандусу и пошли внутрь.
Это было просторное мини-депо. Блейк увидел, что стоит на перроне, который тянется из конца здания в конец, от одних гигантских ворот до других. Освещали его лампы, запитанные от генераторов. Повсюду были обрезки кабеля толщиной в руку, кочерыжки демонтированного оборудования, свежая пахучая стружка из вскрытых деревянных ящиков.
И десяток столов, накрытых брезентом.
И целый арсенал на этих столах – масляно поблескивающие тушки с ребристыми прикладами, точно такой конструкции как у Блейка на татуировке.
И люди, одетые точь в точь как Блейк, один или два десятка людей у этих столов: они прыскали смазкой из баллончиков, снаряжали рожки, разнимали металлическую утварь на части, собирали вновь.
- Там будет полно новичков, никто никого не знает, - сказал Блейк. – У меня только одна задача. Я получаю оружие и нахожу группу, которая должна потрошить президентский кортеж. Дальше дело за тобой, Марк.
- Я засеку твою метку на своем мониторе, - сказал Фангао, – не раньше, чем ты войдешь в область покрытия базовой станции. Станция будет здесь, - его палец упирался в планшет, усыпанный топографическими значками и линиями. – За двадцать минут мы подлетим и займем позиции. Еще за двадцать уберем всех твоих дружков, если их не больше дюжины. Молись только, чтобы Яника не соврала. Молись, чтобы Красные рубашки поджидали кортеж именно возле Пятерни, а не на двадцать километров к югу или северу. Иначе будешь в самом деле покушаться на Старика. Если, конечно, еще раньше тебе не прострелят глупую башку, когда признают в твоей физиономии чиновника с фотографий в «Саурском курьере».
- Есть глупость, а есть разумный риск, - сказал Блейк. – Я знаю, в чем разница. Когда этот Белый отведет меня к старшему группы, самая опасная часть, считай, миновала.
Старшего группы нигде не было видно. Белый ушел его искать, пообещав вернуться через десять минут. Через десять минут он так и не появился, а через пятнадцать перрон мелко задрожал, по громкой связи стали отрывисто выкрикивать команды, и в депо вкатился локомотив. С локомотива на платформу посыпались люди, потащили металлические ящики и внушительные сумки из брезента, в которых глухо позвякивало.
Толпа на платформе загустела. Один из новоприбывших, здоровяк со свежим шрамом на лбу, вскарабкался по лесенке к дверце машиниста, взгромоздился на поручень и вскинул вверх руку.
- Братья и сесты, - закричал драный лоб. – Братья и сестры. Больше тысячи лет назад один из вождей революции так обратился к своему народу в минуту опасности. Братья и сестры! Так обращаюсь я к вам сейчас.
Вокруг Блейка толкались плечами и протискивались ближе.
- Братья и сестры! – кричал драный лоб. - Нам тоже грозит опасность. Наши товарищи выбили кровопийц из республики Майвари. Но капиталистическая гадина по прежнему владеет Сунгаром. Деньги она берет из своего кошелька, имя которому Порт-Саур. Она крадет наш хлеб. Она отравляет души наших детей. Она забирает наших женщин. Мы будем стоять и спокойно смотреть, как нас истребляют?
- Нет! – выкрикнули несколько голосов.
- Я спрашиваю, мы будем молча смотреть, как у нас забирают будущее? – закричал драный лоб.
- Нет! – раскатилось по платформе.
- Что мы выбираем? – закричал драный лоб.
- Свобода или смерть! – толпа ревела в полсотни глоток, сотрясала поднятыми кулаками, дурманила
