чтобы они могли появиться вместе перед журналистами.
— Я не могу вернуться, — ответила Розалинда. — Мне страшно за Джейми.
— Ради бога, Розалинда, моя карьера висит на волоске!
— Но и жизнь Джейми тоже, — возразила она.
— Ты — моя невеста, — напомнил Саймон зло. — Твое место рядом со мной. Ты нужна мне здесь, а не в забытой богом дыре где-то в Йоркшире.
Розалинда окинула взглядом «богом забытую дыру». Весеннее солнце освещало блестящую зеленую траву, и все дышало свежестью.
— Ты можешь сам позаботиться о себе, а Джейми нет, — сказала она.
— Мы заключили соглашение, — Саймон с трудом сдерживал ярость, — и ты сказала, что из нас получится хорошая команда. Рядом с тобой я смогу многого достичь. Нельзя же все испортить из-за маленького недоразумения!
— Но это не мое недоразумение, — напомнила Розалинда.
— Если бы ты не была абсолютно фригидной, ничего бы не произошло! — бросил он. — По крайней мере, Лидия была забавной. И не говори мне, что ты не спала с братом Эммы. Очень удобно притворяться женатыми. Между нами только одна разница — тебя никто не застукал.
— Саймон, ты бы не возражал, если бы я переспала с ним? — спросила Розалинда.
— Разумеется, нет. — Сожалея, что потерял терпение, он сменил тон на умоляющий. — У нас ведь не настоящая любовь? Ты можешь делать все, что хочешь. Разве это не было частью соглашения? Пока никто не знает, я не стану вмешиваться в твою жизнь. Я пошлю за тобой машину, и, когда ты вернешься, мы сочиним правдоподобную историю. Как только газетчики увидят тебя рядом со мной, они потеряют ко мне интерес.
Потребовалось время, чтобы убедить Саймона, что она не собирается возвращаться. После этого она выслушала такую обвинительную тираду, что не могла понять, почему когда-то хотела выйти за него замуж.
Розалинда положила трубку, руки ее дрожали.
— С тобой все в порядке? — спросил Майкл, входя в кухню, где она мыла тарелки после ужина.
Озабоченность в его голосе наполнила глаза Розалинды слезами, но ее страдания были слишком сильными, чтобы рассказывать о них кому-либо, тем более Майклу. Она наклонилась к раковине и притворилась, что поглощена отмыванием кастрюли.
— Со мной все в порядке, — произнесла она наконец. — А почему ты спрашиваешь?
— Мне показалось, ты выглядела расстроенной сегодня вечером, — ответил он, пристально рассматривая ее. — И была такой тихой…
— У меня просто болит голова. Я собираюсь принять ванну и лечь спать.
— Тогда иди прямо сейчас. Я все уберу, — предложил Майкл.
Розалинда лежала в ванне и чувствовала, как слезы струятся по лицу. Саймон обидел ее сильнее, чем она хотела признать. Дело было не в его любовной интрижке, а в злости в его голосе, когда она отказалась расстаться со своим убежищем. Он обвинил ее в холодности, жестокости и эгоизме. Она думала, что нравится ему, что он уважает ее, но на самом деле выходило не так.
Одинокая, несчастная и униженная, Розалинда прижалась щекой к холодной стенке ванны и заплакала.
— Розалинда! — Майкл постучал в дверь.
— Уходи! — закричала она, не желая, чтобы он видел ее плачущей.
Но на дверях в доме Мод не было задвижек, и Майкл вошел.
— Я сказала «уходи», — спрятала лицо Розалинда.
— Эмма только что позвонила, — сказал он, словно не замечая ее наготы. — Она хотела узнать, все ли у тебя в порядке. — Он сделал паузу, увидев ее расстроенное лицо. — Она рассказала о Саймоне. Почему ты ничего не сообщила мне?
Розалинда открыла было рот, чтобы накричать на него, но вместо этого разразилась рыданиями.
— Ну-ка, давай вылезай. — Майкл поднял ее из ванны, завернул в полотенце, как ребенка, и усадил к себе на колени.
Розалинда уткнулась ему в грудь, смывая слезами всю боль и унижение, которые ей доставил Саймон.
— Как ты обо всем узнала? — спросил Майкл.
— Увидела в газетах, когда покупала молоко, — всхлипнула она. — Я позвонила Саймону из автомата.
— Что он сказал?
— Сказал, что это моя вина: я думала только о Джейми… — Она все плакала, и Майкл обнял ее, успокаивающе поглаживая по спине.
— Мне так жаль, Розалинда.
— Я плачу не из-за Саймона, — сквозь слезы проговорила она. — Просто я чувствую себя такой обманутой. Я думала, что нравлюсь ему, а он сказал, что я скучная и фригидная. С Лидией ему было забавно! — Слова вырывались у нее вперемежку со всхлипами. — Саймон обвинил меня в том, что я переспала с тобой.
— Почти переспала, — уточнил Майкл.
— Лучше бы мы это сделали! — выкрикнула она. — Ты, должно быть, считаешь меня полной дурой, несущей чушь по поводу верности и преданности и отказывающейся спать с тобой из-за идиотского соглашения, которое ни капельки не интересует Саймона.
— Я так не считаю, Розалинда.
Несмотря на рыдания, она не могла не заметить, как уютно ей в его объятиях. Он укачивал ее на руках, будто младенца, шепча утешающие слова, его щека прижималась к ее волосам. Розалинда ощутила, что ее боль медленно отступает.
— Саймон хочет, чтобы я вернулась, — пробормотала она. — Он сказал, что, если я этого не сделаю, его карьере придет конец.
Майкл застыл.
— Ты вернешься?
— Как ты думаешь, что мне делать?
— Я думаю, тебе надо остаться здесь, пока существует хоть какая-то опасность, — жестко сказал он. — Саймон сам разрушил свою карьеру. Если бы он сделал попытку поговорить с тобой, предупредить тебя, если бы он хотя бы извинился, когда ты позвонила, происшедшее можно было бы рассматривать по- другому. Но все, что он сделал, это возложил вину на тебя. Ты не можешь выйти замуж за такого человека. Ты должна предоставить ему самому выпутываться из этой истории.
Розалинда, сидя у него на коленях, взглянула на него. Ее глаза были влажными от слез, нос покраснел.
— Ты действительно так думаешь?
— Я не думаю, я знаю, — сказал Майкл, гладя ее по волосам. — Я знаю еще кое-что. Ты вовсе не фригидна, Розалинда.
Он наклонился и нежно поцеловал ее дрожащие губы. Легкий, утешающий поцелуй внезапно воскресил в ней воспоминания прошлого. Не задумываясь, Розалинда обвила руками его шею и словно растворилась в нем, забыв обо всем, целуя его без конца — горячо, глубоко, пока искры страсти не превратились в пламя.
— Видишь, — выдохнул Майкл, спустя несколько минут, — ты вовсе не фригидна.
Розалинда взглянула ему прямо в глаза.
— Только с тобой, — сказала она.
Он улыбнулся.
— Мне кажется, пора дать волю чувствам, которые мы испытываем.
Вцепившись в полотенце, Розалинда позволила провести себя в спальню, но потом вдруг остановилась.
