непроизвольно содрогнулся всем телом. Результат был поразительным. Акула так же испугалась меня, как я ее. По ее телу прошла такая же дрожь, она повернула и помчалась от меня, как испуганный заяц, так сильно работая плавниками, что были слышны глухие удары. Большая и могучая, она исчезла вдали.
На мостике меня встретили как одержавшего победу гладиатора. Мы познакомились со зрителями: владельцем яхты, называвшейся «Митсу», а также с Фредом Уилльямсом, владельцем крупнейшей бойни в Кэрнсе, и его женой Пег. Это он спровоцировал меня своими криками и теперь просил не обижаться за это. Лишь когда очертания моего тела слились под водой с очертаниями акулы, он осознал, какая опасность мне угрожала. Позднее Фред и Пег стали нашими хорошими друзьями.
Они рыбачили с раннего утра, потом разрезали на куски несколько рыб и выбросили их в море. Эти куски, по-видимому, съела акула, а потом стала искать у дна другие. Знай я это, конечно, не стал бы спускаться в воду.
Случай широко комментировался в австралийской прессе. Ведь посторонние почти никогда не присутствовали при наших встречах с акулами. Когда спустя неделю мы возвращались из поездки к Барьеру, нам показали газету, в которой один австралийский профессиональный ныряльщик приглашал нас понырять в китовой бойне в бухте «Моретон.
Лишь в том случае, если мы спустимся в смешанную с кровью воду, кишащую акулами, он признает, что мы действительно смелы. Я ответил, что мы в этом не заинтересованы, и не подозревал, что ровно через восемь месяцев, правда в другом месте Земного шара, мы в самом деле будем плавать среди окровавленных китов.
БОЛЬШАЯ СТЕНА
Большой Барьерный риф Австралии — самая громадная постройка на нашей земле, возведенная живыми существами. С ней нельзя сравнить никакое дело человеческих рук. Чтобы составить себе представление о его размерах, мы прикинули объем вала длиной в две тысячи километров, шириной в некоторых местах до ста пятидесяти километров и обрывающегося с внешнего края до глубины в две тысячи метров. В итоге мы получили огромную цифру — шестнадцать тысяч кубических километров!
Если так, то Большой Барьерный риф в восемь миллионов раз больше пирамиды Хеопса, в сто тысяч раз больше Великой Китайской стены и в две тысячи раз больше объема, занимаемого таким городом, как Нью-Йорк!
Принято считать, что восточная часть Австралии некогда лежала гораздо выше и Барьерный риф образовался при постепенном опускании суши в море. Сначала это была лишь рифовая каемка вдоль побережья, потом она росла, по мере того как опускалась почва, и одновременно удалялась от берега. В расширяющемся канале образовывались новые рифы, так что сегодня огромное пространство заполнено перекрещивающимися цепочками коралловых рифов.
Картографические работы в этом огромном районе, производимые специальными судами «Флай», «Брейбл» и «Дарт», до сих пор не закончены. Первой обширной зоологической монографией, посвященной этому району, была книга Севиль-Кента «Большой Австралийский Барьерный риф». Приведенные в ней аэрофотоснимки дают представление об этом чуде природы по обнажающимся при отливе рифам. Эта книга была у нас с собой, как и «Год у Большого Барьерного рифа» Йонга, в которой руководитель британской экспедиции к Барьерному рифу в 1928–1929 годах рассказывает о ее результатах. Обе книги служили нам путеводителями, при помощи которых мы смогли ориентироваться здесь за то малое время, что было в нашем распоряжении. Из них же мы черпали необходимые сведения о встречающихся здесь животных.
Фред Уилльямс и начальник порта капитан Бернс оказали нам помощь в поисках подходящего моторного баркаса. Была уже середина декабря, то есть начало периода циклонов, предшествующего периоду дождей, и рыбаки заканчивали свои поездки к рифу. Ведь корабль, попавший в циклон, гибнет. Даже если он очень крепко стоит на якоре, вихрь бури все равно утащит его за якорную цепь под воду. В 1899 году такая участь постигла целую флотилию катеров ловцов жемчуга. Затонули все тридцать семь судов, погибло около трехсот человек. В 1911 году пароход «Йонгала» водоизмещением в тысячу восемьсот тонн попал в циклон и бесследно исчез вместе со ста сорока людьми на борту. Разломанный пополам корпус судна был позже обнаружен с самолета на глубине тридцати метров.
Почти ежегодно над Квинслендом проходит несколько циклонов, и многие места, среди них и Куктаун, уже неоднократно опустошались. Но для нас именно это опасное время имело существенные преимущества. В остальное время года постоянно дует равномерный юго-восточный пассат и гонит огромные волны к Барьерному рифу. Только в период циклонов бывают-в промежутках между внезапно обрушивающимися дождевыми шквалами — солнечные дни с полным безветрием. Мы рассчитывали именно на такие дни. Только тогда нам удалось бы нырнуть у внешнего края Большой стены.
Наконец, мы нашли три лодки, владельцы которых согласились пойти на риск. Мы решили плыть на шестиметровом моторном баркасе мистера Макдональда, в течение двадцати лет занимавшегося рыбным промыслом в районе Барьерного рифа. Он произвел на нас впечатление человека, на которого можно положиться. В одно прекрасное безоблачное утро мы покинули Кэрнс и направились к северу вдоль побережья. Мимо нас проплывали крутые неприветливые склоны, покрытые девственным лесом. Уже в сумерки достигли мы крошечного острова Лоу, посреди которого возвышался маяк.
Здесь на протяжении года размещался штаб британской экспедиции к Барьерному рифу. Приблизившись, мы увидели сквозь листву мерцающий свет и услышали громкую музыку. Здесь в приятном уединении жила только одна семья да один холостяк. Дети слушали уроки по радио, почта и продукты питания прибывали сюда раз в неделю. В темноте мы объехали остров, потом уселись за стол под маленькой качающейся лампой и поужинали одной из тех смелых салатных смесей, которые так мастерски составляют австралийцы.
На следующее утро Лоу остался далеко позади. Жара угнетала; гладкое, как зеркало, море казалось одной бесконечно большой, пологой волной. К двенадцати часам мы достигли первой цели нашей поездки — знаменитого рифа Индевр, у которого когда-то сел на мель Кук.
Еще в прошлом веке многочисленные ныряльщики искали те шесть пушек, что он выбросил здесь за борт. Эти пушки, — своеобразная национальная реликвия; каждый школьник знает их историю. Но до сих пор никому не удалось найти их. Данные Кука не очень точны, а риф в действительности гораздо больше, чем выглядит на карте. Плоской дугой он тянется в море на пять миль, а кроме того, перед главным рифом есть еще много боковых. Таким образом, пространство, на котором могла сесть на мель «Индевр», весьма обширно.
Невесело смотрели мы с Лоттой на цепочки рифов. Вода была такая мутная, что не имело смысла даже пытаться нырнуть. Макдональд объяснил нам, что здесь она почти всегда мутная, но сегодня день особенно плохой. Изменив свои планы, мы сразу же отправились дальше к рифу Раби — одному из выступов внешней части Барьера.
— Вот, вот, смотри! — взволнованно вскрикнула Лота.
Недалеко от нас по спокойной поверхности плыла свернутая кольцом большая змея, светло-желтая, с черным узором. Я хотел сразу же остановиться, но Макдональд утверждал, что мы ежедневно будем видеть множество таких змей. Я поверил ему и позднее раскаивался в этом. Мы поплыли дальше и за все время пребывания здесь не увидели больше ни одной.
Вскоре мы стали свидетелями поразительного явления природы. По направлению к Барьеру над едва видным горизонтом внезапно поднялась белая гора волн и, двигаясь слева направо, на мгновение закрыла небо. Так повторялось несколько раз. Потом мы часто наблюдали это явление. Оно обусловлено оптическим эффектом, при котором волна проектируется на небо, и там ее изображение многократно увеличивается.
Все это мы восприняли как привет Большой стены. Ее близость невольно наполняла и радостью и страхом. Что там увидим? Мы стояли на носу катера и наблюдали, как все виднее становился разбивавшийся о внешний край рифа прибой. Вода была спокойной, и мы увидели находившийся с наветренной стороны край рифа Раби, только когда были почти рядом с ним. Под поверхностью воды вырисовывались большие светлые пятна: круглые коралловые башни диаметром в двадцать-тридцать
