вытащила из кармана записку, подброшенную ей утром, и еще раз перечитала ее.
Это послание содержало всего одну фразу: «
Но особенно очаровывала каллиграфия письма, различная в каждом новом случае: то дерзко- размашистая, то школьнически аккуратная, то торопливо-бисерная. А завитки на полях вообще были произведением искусства — такому мастерству и вкусу могли позавидовать переписчики и иллюстраторы средневековых летописей и духовных книг.
Проведя пальцем по этим виньеткам, Сирил почувствовала, что сердце ее вот-вот выскочит из груди от радостного волнения и тягостного предчувствия одновременно.
Еще утром, на заре, когда Шон, поцеловав ее сонную, уехал к себе домой, чтобы переодеться для заседания суда, она была совершенно уверена, что любит его, и еще больше убедилась в этом, когда они встретились в коридоре напротив зала суда. Вокруг толпились другие присяжные, и Шон ограничился тем, что украдкой пожал ей руку. Потом им разрешили войти в зал заседаний, и садясь на свое место, Сирил с нежностью и трепетом поймала на себе веселый взгляд своего «бога»-любовника.
И вот теперь, когда в руке у нее был этот шедевр артистизма, это изысканнейшее выражение явно неподдельных чувств, в душе Сирил царила полная неразбериха. Она украдкой посмотрела на Шона, и тот, почувствовав на себе ее взгляд, обернулся и насмешливо-вопросительно поднял бровь. Сирил собралась было качнуть головой: дескать, ничего особенного, — когда поняла вдруг, что за ней следит еще одна пара глаз.
Мэтту Тернеру пришлось немыслимо изогнуться, чтобы видеть Сирил из-за своего соседа-великана. Сирил едва не застонала от тихого ужаса, заметив страстный блеск в его глазах. С деланной улыбкой, адресованной сразу двум мужчинам, она повернула голову, обратив свое внимание на судебный процесс.
Наверняка именно Мэтт — автор этой изящной записки, решила она, и открытие это совсем не обрадовало ее. Боже, а ведь при одном чтении любовного послания сердце у нее сжималось от невольного восхищения и тайного удовольствия. Если бы пальцы Шона могли сотворить этот образчик чувства, ума и вкуса, все было бы просто идеально! Не в том дело, что он красив физически и обворожителен в общении: еще больше ее восхищали в Шоне незаурядный ум и способность к беззаветной любви. Но, отдавая ему должное, заподозрить в нем автора тончайших и виртуознейших по исполнению любовных посланий она не могла.
Ирония судьбы: вместе Шон и неизвестный воздыхатель складывались для нее в образ идеального мужчины, а каждый в отдельности не до конца захватывал ее душу… С глубоким вздохом Сирил констатировала, что по-настоящему не влюблена ни в Шона, ни в своего поклонника-поэта, но увлечена и тем и другим одновременно.
Представление научных статей доктора Кернса продолжалось все утро. Вначале зачитывалось название работы, после чего адвокат обвиняемого и его клиент беседовали вполголоса и только затем давали свое согласие на ознакомление со статьей в качестве вещественного доказательства по делу. Процедура принимала затяжной и утомительный характер, и Сирил то и дело впадала в дрему, и тогда перед глазами проплывали картины минувшей — невероятной и неслыханной — ночи, закончившейся тем, что Сирил заснула в руках любовника.
Погрузившись в воспоминания, она не сразу поняла, что судья Каррера сделала паузу в ходе процесса, и чуть не подскочила на месте, когда оказавшийся рядом пристав громко произнес ее имя.
— Телефонограмма для вас, мисс Адамс, — повторил он, протягивая записку.
— Телефонограмма? — глуповато переспросила Сирил.
— Да, от мистера Коллинза.
— А-а, от Мартина! — Так он пытался связаться с ней по ходу заседания!
Сирил буквально выхватила бумажку. На ней было написано: «
Тихо простонав, Сирил натянуто улыбнулась приставу, а в ушах у нее уже звучал противный скрипучий голос Мартина.
Сунув телефонограмму в сумочку, Сирил взглянула на часы. Что это сегодня с судьей? Время обедать! Словно прочитав мысли Сирил или услышав голодное урчание ее желудка, судья Каррера взяла слово и, извинившись за задержку, объявила перерыв на обед.
Перерыв был объявлен и в четырех других залах суда, и людской поток разнес Сирил и Шона в разные стороны. Повертев головой, она обнаружила своего великана в дальнем конце коридора. Шон жестом звал ее к себе, но Сирил изобразила приложенную к уху трубку, давая понять, что у нее срочный телефонный разговор.
Шон на глазах полусотни людей снова начал что-то показывать жестами. Народ остановился и затих, с интересом участвуя в этой пантомиме: им, в отличие от Сирил, не показался экстравагантным такой способ общения.
— Я придержу для тебя место за столиком! — торжествующе произнесла наконец его мимическую фразу Сирил, и публика, активно помогавшая ей в разгадывании шарады, одобрительно зааплодировала. Сирил, покраснев, раскланялась, еще раз махнула Шону и стала пробираться к дамской комнате.
Телефон Мартина она набирала с забытой на лице улыбкой, но когда на том конце провода раздался гудок, Сирил резко протрезвела. Какие еще сюрпризы готовит ей этот коротышка? — подумала она с неприязнью.
— Мистер Коллинз, это Сирил Адамс, я звоню по вашей просьбе, — начала она.
— Сирил, дорогая! — последовала мгновенная реплика. — У меня для тебя колоссальные новости, драгоценная моя!
— Извините, я, наверное, ошиблась. Мне нужен Мартин Коллинз, — неуверенно сказала Сирил, не узнавая в радостном, звенящем голосе собеседника.
— Он самый собственной персоной! И если речь зашла о персонах, то ты, дорогая, истинная цирцея в том, что касается мужчин. Жак Гулар утром нагрянул ко мне, и прежде чем я успел открыть рот, схватился за твои эскизы. Ему понравилось все без исключения, но самое грандиозное впечатление на него произвел этот твой Джон.
— Не Джон, а Шон. Отлично. Значит, все в порядке, — сдержанно сказала Сирил, на всякий случай скрестив пальцы.
— Лучше просто не бывает! Более того, Жак настаивает на том, чтобы сегодня вечером ты присутствовала на официальной презентации его моделей.
— Ну, раз так… Ладно. Думаю, это возможно, — медленно ответила Сирил.
— И почему бы тебе заодно не прихватить этого своего здоровяка?
— Сомневаюсь, что это стоит делать… В конце концов, он не профессиональный натурщик, и его может не интересовать презентация одежды, — сказала Сирил, насторожившись от такого поворота беседы.
— Понимаешь, бэби, Гулар желает познакомиться с тобой и с этой гориллой, — Мартин уже перешел на обычный для него стиль общения. — Он хочет, чтобы я заключил контракт на презентацию его белья с этим твоим сокровищем. Так что будьте оба, я уже пообещал Жаку, что ты с Роном в полном его распоряжении.
— Его зовут Шон! — уже раздраженно крикнула Сирил. — Ты случайно не тронулся умом на старости лет? У тебя контракт только со мной, и на Шона никто из вас никаких прав не имеет! Кроме того, у него есть другая работа и… свои планы на сегодняшний вечер.
— Из увиденного вчера вечером я могу представить, что именно вы планируете на этот и следующие вечера. И все же подумай-ка как следует о ставке в этой игре! Постель подождет, когда светит контракт не с кем-нибудь, а с самим Гуларом.
— Знаешь, кто ты после таких речей?.. — начала Сирил, чувствуя, как телефонный провод буквально раскаляется от ее негодования.
— Я тот, кому сегодня вечером предстоит охмурить самого Гулара, и я это сделаю во что бы то ни стало, даже если для этого мне понадобилось бы нарядить в его белье сорок касаток! Чтобы сегодня в восемь ты и твой Дон были у меня в конторе!
