вниманием, и, понятно, бедняжке это просто польстило. Он прекрасно знал, что мисс Мэвис — единственная наследница Уоренби. И если уж, по-вашему, это не мотив для убийства, то не знаю, что вам тогда нужно! И знаете, чем он сейчас занимается? Пытается убедить каждого встречного-поперечного, что мисс Уоренби вовсе его не интересует! Вчера он был в «Красном льве», чего за ним, уверяю вас, никогда не водилось, и публично разглагольствовал именно на эту тему! Мой муж говорит, что его было просто смешно слушать и всем было очевидно, что он просто напуган. Может, я не придала бы этому большого значения, если бы не одно обстоятельство…
— И что же это за обстоятельство? — устало спросил Харботл.
— Я позвонила мисс Уоренби. Трубку подняла ее служанка. И что бы вы думали она мне сказала?
— Не знаю, мадам.
— Что Мэвис уединилась в беседке с мистером Ладисласом! И он надеялся, что никто об этом не узнает! Я попросила Глэдис не говорить мисс Мэвис, что я звонила, и сразу решила рассказать обо всем старшему инспектору.
— Обязательно все ему передам, — пообещал Харботл. — Не сомневаюсь, что он высоко оценит вашу помощь.
— Я очень на него надеюсь, — заявила миссис Мидхолм, взяла со стола перчатки и выплыла из кабинета.
Через десять минут после ее ухода в участке появился Хемингуэй.
— Вы пропустили интереснейшую встречу с миссис Мидхолм, — съязвил Харботл.
— Чего она хотела? — с интересом спросил Хемингуэй.
— Как всегда, помочь нам в работе, шеф. Я чуть было не сказал ей, что вы отправились на прогулку с этой блондинкой.
— Кстати, вам очень повезло, Хорэйс, что на прогулку с ней отправился именно я, а не вы.
— Удалось что-нибудь выяснить? — с интересом спросил инспектор.
— Не могу сказать, что много. Хотя, есть одна небезынтересная деталь. Как вы знаете, Уоренби был обнаружен на улице в домашних тапочках. Так вот, она уверена, что только нечто совершенно необыкновенное могло заставить его выйти на улицу в таком виде.
— Почему?
— У каждого свои привычки, Хорэйс. Глэдис сказала мне, что однажды он устроил ей выговор за то, что она выскочила в тапочках на огород, чтобы сорвать что-то к обеду.
— Мне кажется, что вы придаете слишком много значения тому, что говорит эта ваша Глэдис. Она вам, случайно, не сообщила, почему он вышел на улицу без шляпы и зимних ботинок?
— Не успел ее об этом спросить, но обещаю, что при первой же встрече передам ей ваш хитроумный вопрос. Но как бы то ни было, она твердо уверена, что Уоренби выманили на улицу при помощи какой-то уловки. И попрошу вас, Хорэйс, не называйте ее «моей Глэдис». Ее приятель — весьма крепкий парень. Вы рискуете вовлечь меня в неприятности.
Инспектор осклабился.
— Вы шутник, шеф. И все же сделали ли вы какие-то конкретные выводы из этой беседы?
— Я сделал вывод, что, несмотря на девять подозреваемых, которые имеются у нас в наличии, существует нечто другое и более важное, до чего мне никак не дадут добраться. Так все-таки расскажите мне, о чем хотела побеседовать миссис Мидхолм. Но только не говорите, что Уключина разродилась и хочет, чтобы я стал крестным отцом ее щенка Утконоса. А в противном случае грозит подать на алименты.
— Одна из ее сучек действительно стала матерью, только я не уверен, что это именно Уключина. Миссис Мидхолм сказала, что Драйбек пытается убедить всю округу, что убийца — мисс Мэвис. И что вы не должны верить ни единому слову этого прохвоста. А еще этот поляк, который только и говорит, будто у него нет никаких намерений по отношению к мисс Мэвис, коротал вчерашний вечер в ее обществе в беседке в Фокслейне.
— Я уже слышал это от Глэдис. Возможно, Ладислас просто ждет, когда все утихнет. А что касается его истинных намерений, то у меня нет насчет них никаких сомнений. Теперь о Мэвис. Сразу же после слушания она отправилась в Лондон. Ее повез на станцию молодой Хасвел. Можно было подумать, что она хочет сбежать от правосудия. Но Глэдис сказала, что мисс укатила к адвокатам дядюшки, чтобы выяснить кое-что насчет наследства. Именно поэтому я и не арестовал ее по обвинению в бегстве.
Беседу прервал телефонный звонок. Харботл поднял трубку.
— Да, он здесь. Передаю трубку, — ответил Харботл, пододвигая телефон к Хемингуэю. — Вас просит суперинтендант, сэр.
Глава 15
В первой половине следующего дня полицейская машина ехала по шоссе, ведущему на Хоксхед. Когда вблизи показался Рашифорд, Хемингуэй сказал Мелкинфорпу:
— Езжайте потише. Он наверняка где-нибудь на поле, заготавливает сено.
Хемингуэй оказался прав. Вскоре он заметил Кенелма Линдейла, беседующего с группой рабочих.
— Оставайтесь в машине, Хорэйс, — сказал старший инспектор, выходя из автомобиля.
Харботл кивнул. Мелкинфорп, собравшийся поболтать с инспектором, открыл было рот, но сразу же передумал, вспомнив о неразговорчивости коллеги.
— Ну и жара, — только и буркнул Харботл и сосредоточенно уткнулся в прихваченную с собой газету.
Линдейл, увидев направляющегося в их сторону Хемингуэя, не подал и виду, что его заметил, и продолжал беседу с рабочими, пока старший инспектор не подошел вплотную.
— Продолжайте работу, я скоро освобожусь, — коротко бросил Линдейл и повернулся к старшему инспектору. — Доброе утро. Чем могу быть полезен на сей раз?
— Доброе утро, сэр. Не хочу отрывать вас от дел, но мне нужно с вами поговорить.
— Ради Бога, — недовольно пожал плечами Линдейл. — Думаю, нам лучше пройти в дом.
— Хочу быть откровенным с вами, сэр, — проговорил Хемингуэй. — И надеюсь, что вы ответите мне тем же. Иначе мне придется разговаривать с вашей женой, а вам наверняка бы этого не хотелось.
— Продолжаете, — холодно бросил Линдейл.
— Скажите мне, сэр, действительно ли миссис Линдейл является законной женой некоего мистера Френсиса Нинтола? — спокойно спросил Хемингуэй.
На время воцарилась тишина, и от взгляда Хемингуэя не укрылась бледность лица Линдейла. Глаза его сузились.
— Ее девичья фамилия — Солби, — продолжал старший инспектор. — И ее брак с этим джентльменом зарегистрирован 17 октября 1942 года.
В глазах Линдейла вспыхнула ярость.
— Не сомневаюсь, что если я стану отрицать это, то вам не составит труда доказать обратное. Не так ли? Но не будь он католиком и если бы не все эти идиотские формальности, то она была бы сейчас моей женой! Понятно вам?
— Не сомневаюсь в этом, сэр, — спокойно ответил Хемингуэй.
— Но как вы, черт возьми, узнали об этом?
— Думаю, не стоит об этом говорить. Лучше…
— Стоит! — грубо оборвал Хемингуэя Линдейл. — Я имею право узнать, кто сообщил вам об этом. Я хочу знать, кто влезает в мою личную жизнь.
— И я думаю, вы прекрасно это знаете, сэр. Не так ли?
— Уоренби? Он, полагаю, знал об этом. Но сам-то он не мог сказать вам, — усмехнулся Линдейл. — Раскопали в его бумагах ответ агента на какой-то его запрос?
— А вы именно этого и ожидали от него, сэр? — ответил вопросом на вопрос старший инспектор.
— Господи! Конечно, нет! Зачем ему могло бы это понадобиться? Он как-то дал мне понять, что знает
