он получает не так много, только половину!
— Ну у тебя и запросы! — сказал Хемингей. — Если ты считаешь, что восемьдесят тысяч фунтов — это пустяки, то Джозеф так не считает! Он был нахлебником у своего брата в течение двух лет, а это значит, он разорен или почти разорен, что одно и то же! Для него восемьдесят тысяч фунтов — такой же хороший повод для убийства, как и сто шестьдесят тысяч.
— Ну не знаю. Я бы подумал, он заставит своего брата написать завещание в свою пользу.
— Никогда не становись преступником, парень, сразу видно, ты с этим не справишься! Если бы к нему перешло все состояние, а не половина, это выглядело бы подозрительным. Я думаю, он даже не пытался получить все. Слишком хитрая бестия.
Казалось, сержант обдумывал сказанное, не сводя со своего начальника серьезного немигающего взгляда. После длительного задумчивого молчания он сказал:
— Не отрицаю, ваши слова звучат убедительно, сэр. Вы умеете вычислить нужного человека.
— Flair, — холодно поправил его Хемингей.
— Хорошо, пусть flair. Не отрицаю, я никогда не подозревал мисс Хериард, или Мотисфонта, или этого мистера Рой-дона. Но вот, что я хочу сказать, сэр, у вас нет ни малейшего доказательства против Джозефа, потому что вы не знаете, как он это сделал и когда.
— Именно это, — сказал Хемингей, — нам еще предстоит выяснить.
— Надеюсь, что выясним, сэр, но мы занимаемся этим уже два дня, однако еще и близко не подошли к раскрытию преступления. Все, что у нас было, или вернее, мы думали, что у нас было, оказалось непригодным. Ключ от двери никто не трогал, лестницу взять никто не мог, потайного входа в комнату нет. Будь я проклят, если знаю, как мы сможем продвинуться хоть куда-то.
— Ничего, — весело сказал Хемингей. — Меня нисколько не удивит, если окажется, что с самого начала ключ к разгадке лежал у нас под носом. Может быть, все настолько просто, что сообразил бы и ребенок. Такова жизнь.
— Если все так просто, то даже странно, почему вы до сих пор не догадались, — усмехнулся сержант.
— Наверное, для меня это слишком просто, — объяснил Хемингей. — Я надеялся, может быть, ты найдешь разгадку.
Сержант пропустил его слова мимо ушей.
— Если бы у нас были хотя бы отпечатки пальцев! — сказал он. — Но все так тщательно продумано, кажется, бесполезно работать в этом направлении. Я думал, может, кинжал что-то даст, но рукоятка чиста как стекло. И ясно, что второй кинжал не трогали и ножны того кинжала, который он использовал, тоже. Мы же видели, как легко его можно вынуть, а потом вложить обратно. Когда я снимал его для вас, то, если бы захотел, мог бы и не трогать ножен. На самом деле, как я сейчас вспоминаю, я вообще левую руку не использовал, готов поспорить, он тоже.
— Минуточку! — нахмурившись, сказал Хемингей. — Думаю, в этом что-то есть!
— Что есть, сэр?
— Твоя левая рука. Ты помнишь, что ты с ней делал, когда поднялся на стул?
— Ничего не делал, только… — сержант остановился, разинув рот. — Боже мой!
— Когда ты вытянул правую руку, чтобы снять кинжал, ты оперся левой рукой о стену. И десять к одному, парень, что дядя Джозеф сделал так же, инстинктивно, думая об этом столько же, сколько и ты. Пошли, нужно будет заняться отпечатками пальцев!
Сержант поднялся, все это время он о чем-то напряженно размышлял.
— Подождите минутку, сэр! — сказал он. — У меня вопрос. Мне пришлось здорово вытянуться, чтобы достать до этого кинжала. Джозеф не смог бы добраться до него, если бы он встал на стул.
— Значит, он стоял не на стуле, — нетерпеливо ответил Хемингей. — Никогда не встречал такого, как ты, мастера вставлять палки в колеса!
— Что же тогда он использовал?
Хемингей быстро соображал. И снова его великолепная память оказала ему услугу.
— Рождественские украшения, стремянка! — сказал он. — О нее еще споткнулся Натаниель перед ужином. Пошли!
Глава 16
Когда невеселая компания поднялась из-за обеденного стола, Мод, как обычно, отправилась к себе отдыхать, а Мотисфонт с помощью простого приема захватил библиотеку: он вытянулся в самом удобном кресле и погрузился в дремоту. Паула утащила Ройдона обсуждать распределение ролей в 'Горечи полыни'. Миссис Дин, которую утренние события повергли в задумчивое состояние, сказала, что ей надо поговорить с 'нашим дорогим Стивеном' теперь, когда все так счастливо изменилось, и предложила ему пойти в кабинет для небольшого интимного разговора. Это показалось неприличным даже Валерии, потому что она откровенно сказала:
— О, мама, это уж чересчур!
Стивен стойко выдержал это нападение, ответив, что он отправляется на прогулку с Матильдой, при этом он посмотрел на Матильду таким угрожающим взглядом, что она покорно согласилась с таким деспотичным планированием своих развлечений и пошла наверх, надеть удобные туфли и толстое пальто.
Они вышли из дома и пошли по саду, который переходил в небольшой парк. Земля была вязкой от тающего снега, небо серо, с голых ветвей капала вода, но Матильда вдохнула полной грудью и сказала:
— Здорово снова выбраться на свежий воздух. Мне кажется, атмосфера в доме слишком гнетущая. Ты считаешь, ты совсем вне подозрений, Стивен?
— Миссис Дин считает, — ответил он. — Ты поняла, что эта волчица снова хочет связать меня с Валерией?
— Ну а ты, конечно, такое беззащитное существо? — ответила она.
— Да, если в ход идет таран.
— Зачем тебе это было надо? — спросила она.
— Обручаться с Валерией? Я никогда этого не хотел.
— Маленький джентльмен! Не слишком честно по отношению к ней, ты не находишь?
— Я не могу даже польстить себе мыслью, что она осталась с разбитым сердцем.
— Нет, — согласилась она. — Хотя ты обращался с ней очень грубо. Ты не на любой вкус, Стивен.
— Ни в коем случае. — Он повернул голову и посмотрел на нее. — А как я на твой вкус, Матильда?
Минуту или две она не отвечала, просто шагала рядом, засунув руки в карманы пальто. Когда она решила, что может доверять своему голосу, то сказала:
— Это предложение?
— Не разыгрывай невинность, Матильда, любовь моя! Разумеется, да.
— Немного неожиданно, тебе не кажется?
— Нет, оно запоздало. Я должен был сделать его пять лет назад.
— Почему же не сделал?
— Не знаю. Воспринимал тебя как должное, наверное.
— Просто как хорошего человека.
— Ты… чертовски хороший человек. Я всегда смотрел на тебя как на вторую сестру.
— Ты дурак, Стивен, — сердито сказала она.
— Да, я понял это, как только увидел тебя рядом с моей хорошенькой дурочкой.
— Озарение, несомненно.
