устремлениями. Неужели вы не поняли что происходит? Скажем, тогда, в клинике, — неужели вы не поняли, как она воспользовалась их неустойчивой психикой? — Бишоп заметил в ее глазах боль. — Простите, Крис, но разве вы не поняли, как она повлияла на вашу жену? Линн снова пыталась вас убить; того же домогались все остальные. Ими управляли, понимаете? Их сознанием управлял кто-то другой. Та же история произошла и на футбольном матче. И на Уиллоу-роуд. Прижляк открыл метод использования порочного начала, заложенного в подсознании каждого человека. Чем сильней это начало или чем слабей сознание человека, тем легче...
— Джессика! — позвал из прихожей Джейкоб Кьюлек.
— Иду, отец! — Она сурово посмотрела на Бишопа: — Помогите же нам, Крис! Надо постараться, чтобы она сюда не проникла.
Он кивнул, но в голове у него царил полный сумбур. Однако все, что он увидел и услышал в последнее время, каким-то странным образом подтверждало слова Джессики.
— Спускайтесь к отцу, я включу остальные лампы.
Бишоп проверил каждую комнату и даже включил свет в ванной, поскольку, несмотря на то что стены ванной были кирпичными и представляли собой один из немногочисленных глухих элементов в конструкции здания, ее потолок был стеклянным. Он даже повернул настенные светильники и направил их к потолку, а когда спустился, Джессика уже включила наружные фонари, которые ярко осветили участок вокруг дома.
Бишоп, Джессика и Кьюлек вернулись в гостиную, где Эдит Метлок пыталась с помощью большого льняного полотенца остановить кровотечение у раненой женщины. Та лежала неподвижно, устремив взгляд в потолок и время от времени поглядывая на огромную стеклянную стену.
— Что теперь? — спросил Бишоп.
— Нам остается только ждать, — ответил Кьюлек. — И, возможно, молиться. Хотя я почти уверен, что это уже не поможет, — добавил он еле слышно.
— Попробую дозвониться до Пека, — сказал Бишоп, выходя в коридор. — Да и «скорую» надо вызвать — для нее. — Он кивнул на раненую, распростертую посреди пола.
Джессика прижалась к отцу — оба чувствовали, что над их домом что-то нависло.
— Неужели это действительно возможно? Неужели Прижляк в самом деле овладел этой энергией, отец?
— Думаю, да, Джессика. Все, кто изучал этот предмет, всегда знали, что такая вероятность существует. Вопрос стоит так: Прижляк управляет этой силой или она Прижляком? Скоро мы, очевидно, убедимся, насколько соответствовали истине слова женщины по имени Лиллиан. Не могла бы ты найти мою трость? И помоги Эдит перевязать раненую.
Джессика отыскала увесистую трость Кьюлека за креслом, на котором он сидел, и подошла к медиуму, все еще стоявшей на коленях возле распластанной на полу женщины.
— Как она?
— Я... я не знаю. Кажется, она в шоке. Если даже ей больно, она этого не показывает. — Льняное полотенце уже не было белым. Прижимая его к длинному порезу на груди женщины, Эдит сама вся перепачкалась ее кровью. — Я думаю, рана не очень глубока, но крови она потеряла уйму.
— Принесу еще одно полотенце. Надо бы расстегнуть ей блузку и перевязать как следует.
Внимательно посмотрев на женщину, Джессика невольно вздрогнула. Неподвижные зрачки раненой превратились в малюсенькие точки, а на лице, неизвестно почему, появилось слабое подобие улыбки. Казалось, она к чему-то прислушивается.
Медиум подняла голову и посмотрела на стеклянную стену. Она тоже что-то услышала.
— Эдит, что это? — окликнула ее Джессика.
— Они нас окружили.
Джессика посмотрела в окно, но не увидела ничего, кроме светящихся пятен фонарей. Ей показалось, что они горят не так ярко, как обычно.
В комнату с решительным видом вошел Бишоп.
— Связаться с Пеком по-прежнему не удалось, но кто-то из сотрудников его управления сказал мне, что беспорядки уже перебросились на эту сторону реки. Срочные вызовы идут непрерывным потоком, а людей в полиции катастрофически не хватает. Он посоветовал держаться собственными силами, а как только появится возможность, он кого-нибудь пришлет. Даже сообщив, что здесь рядом с домом убит полицейский, я ничего не смог добиться. Видимо, наш бедняга страж — всего лишь один из множества погибших в эту ночь полицейских. — Бишоп вынул из кармана пистолет, который отобрал у Лиллиан. — Если кто-нибудь будет сюда ломиться, попробую остановить вот этим. А еще какие-нибудь пистолеты у вас в доме есть, Джейкоб? Слепец отрицательно покачал головой:
— Я в этом не нуждаюсь. Кроме того, мне кажется, что оружие такого рода нам не поможет.
— Джейкоб, фонари на улице потускнели. — В голосе Эдит Метлок звучал смертельный ужас.
— Должно быть, упало напряжение, — высказал предположение Бишоп, подходя к стеклянной стене.
— Нет, Крис, — возразила Джессика. — Это же ничуть не повлияло на внутреннее освещение.
Кьюлек повернулся на звук голоса Бишопа.
— Крис, вы у окна? Отойдите оттуда, пожалуйста.
— Там ничего нет. Никакого движения, кроме...
— В чем дело? Джессика, скажи, что там происходит?
— Тени, отец. К нашему дому подступают какие-то тени.
— Фонари еле теплятся, — сказал Бишоп. — К дому подползает какая-то... чернота. Она всего в нескольких футах от окна. И в непрестанном движении. — Он попятился от стеклянной стены и остановился, наткнувшись на канапе, В окнах ничего не было видно, кроме их собственных отражений; фонари почти совсем потухли. Ощущение подавленности все нарастало: на них навалилась какая-то сокрушительная внешняя сила, для которой даже стены дома не явились преградой.
Эдит Метлок тяжело опустилась на канапе и закрыла глаза. Джессика хотела подойти поближе к отцу, но от страха не могла и шевельнуться. Кьюлек вперился во тьму, будто мог ее увидеть, — и он действительно видел ее своим внутренним зрением. Бишоп направил пистолет в стеклянную стену, прекрасно понимая, что едва ли нажмет на спусковой крючок.
— Она не может сюда проникнуть! — неожиданно воскликнул Кьюлек. — Она же лишена материальной формы!
Но вспучившиеся стеклянные панели, соединенные тонкими полосками металла, опровергли его слова.
— Господи, это невозможно! — Бишоп не верил своим глазам. Стекло выгнулось, как кривое зеркало в «комнате смеха» на ярмарке. Не сомневаясь, что оно сейчас лопнет, он прикрыл глаза ладонью.
Раненая вдруг рывком перевела себя в сидячее положение, окровавленное полотенце упало с груди, и кровь ручьем потекла ей на колени. Она смотрела на окно и смеялась. Но пузыри на стеклах начали без всякой видимой причины неожиданно опадать, и окна приобрели свой обычный вид. Женщина сразу прекратила кудахтать. Несколько секунд никто не решался сказать ни слова.
— Неужели все кон... — Оглушительный треск не дал Джессике договорить, и все в панике отшатнулись от окна.
Центральная секция стены раскололась сверху донизу, и от главной трещины зигзагообразными молниями разбежались ломаные прожилки. Резкий звук треснувшего стекла повторился, и все они, оцепенев от ужаса, увидели, что соседняя секция тоже раскололась. Тонкие трещины разошлись во всех направлениях, начертив на закаленном стекле какой-то замысловатый узор. Не прошло и минуты, как все стекло на глазах покрылось паутиной трещин. Снова треск — и снова лопнула еще одна секция, расположенная по другую сторону центральной части стены. На этот раз от основания побежали две большие трещины и соединились наверху, образовав рисунок в виде ломаной конусообразной формы.
Все три секции одновременно разлетелись вдребезги, обдав обитателей комнаты градом осколков. Казалось, стреляют из сотни пистолетов сразу. Волосы и одежду Бишопа покрыли мелкие серебристые стеклышки, и он отбежал за канапе. Кьюлек инстинктивно отвернулся и пригнул голову; его пижаму мгновенно усеяли крошечные осколки, похожие на иглы дикобраза. Джессика в беспамятстве бросилась на
