И внезапно все вокруг рушится. И вместо слов вырывается плач.
Что
Нет, нет. Я… я просто должна с тобой поговорить. Поговорить с кем-нибудь, бормочет она, задыхаясь от слез.
В то же мгновение на кухне зажигается свет. Франсуа стоит в пижаме и трет глаза. Сабатин?
Извини, Бе-Бе. Мы… да. Мы можем поговорить завтра? Нет, не сейчас. Спокойной ночи.
С кем ты говорила?
С Берт.
Что случилось? Времени — пятый час утра.
Она позвонила, так как у нее проблемы.
Почему ты плачешь?
Мгновение разверзнуто. Не могу сказать.
Гм, он разворачивается и идет в постель. Когда она высморкалась и ложится рядом с ним, она не спрашивает, спит ли он. Они лежат рядом друг с другом одинаково безмолвные.
Зефир лег. Думает пойти к Манон. Хочет ли он ее? Или он боится потерять ее и ту жизнь, которую они ведут? Именно это они и делают. Они ведут жизнь. Внезапно он понимает последствия звонка Сабатин, который кажется ему ловушкой. Почему она ни слова об этом не сказала? Об этом нельзя спросить. «Не звонила ли фотограф, которая сказала, что…» Забудь!
~~~
Во вторник Манон уходит раньше Зефира. В десять часов у нее встреча. Он никогда не спрашивает ее, куда она идет. Так сложилось. Ты куда? Вопрос жжет ему язык. Но он продолжает делать вид, что читает газету. Вор всегда думает, что все вокруг тоже крадут. Он чувствует неприятную колющую боль в боку, какую чувствовал ребенком, когда бежал слишком долго. Дверь в коридор приоткрыта, он слышит запах ее духов. Она захлопывает за собой дверь. Он идет и встает там, где она только что была. Где-то в глубине души ему кажется, что ее изображение осталось в зеркале, хотя он понимает, что это не так. Как и аромат, который все еще здесь. Его глаза удивленно смотрят на мужчину напротив. Не является ли требование о верности лишь тщеславной придирчивостью? Недальновидностью? Эгоизмом? Стремимся ли мы к счастью другого, когда требуем, чтобы наш партнер был моногамным? А что если у Манон отношения, которые доставляет ей радость? Ну, с ней же ничего не случится, потому что он… из-за того что он влюбился в Сабатин? Он не осмеливается посмотреть себе в глаза, после того как сформулировал эту мысль. К Роз он испытывал влечение, которое вышло из-под контроля. Которое прекратилось бы сейчас, если бы не Лулу. Из-за Роз у него никогда не было бессонницы. Да, может, пару раз, когда они спали вместе, а так — нет. Но с Манон ведь ничего не случится, потому что… ну, из-за Сабатин?
Зефир идет к себе, закрывает дверь, чтобы его отражение в зеркале не смогло бросить в его сторону еще больше вопросительных взглядов. Он знает, что несправедлив. Но почему Манон лишний раз посмотрела на себя в зеркало, прежде чем уйти? Почему она надела обтягивающий твидовый костюм, у которого юбка с разрезом. Мысль о прохладной коже Манон, ее маленькой упругой груди под руками другого мужчины притягивает его, как дорожно-транспортное происшествие, от которого невозможно оторвать глаз.
Ровно в десять она звонит в дверь к детективу. Она представляла себе пыльную контору с криво висящими жалюзи a la Раймонд Чандлер. И удивлена порядку: стеклянный стол, три белых стула в стиле хай-тек и, наконец, сам детектив, похожий на главврача.
Радиге, Рауль. Он представляется так, как его имя было бы написано в телефонном справочнике. Сначала фамилия. Он предлагает женщине сесть на один из трех белых стульев и садится напротив. В маленьком блокноте он записывает ключевые слова: клиника Артман, Американский госпиталь, ночные разговоры, странное поведение в ресторане. Женщина рассказывает незнакомому мужчине все, что она знает о том, чего не знает. Она никогда не делала этого раньше, ее голос дрожит. Он протягивает ей бумажный платок, как опытный психолог, каковым, собственно, и является. И она плачет. Он не подходит к телефону. Женский голос начитывает сообщение. Он делает потише. Манон машет рукой, так, как обычно машут, когда извиняются, что плачут в присутствии малознакомых людей. Он неподвижен и абсолютно безэмоционален, как тот, с кем это случалось раньше, и кто знает, что протянутая рука или любой другой утешающий жест может или усилить плач, или быть неправильно воспринят. Успокойтесь, мадам… он бросает короткий взгляд на блокнот… Токе. Я привык, что мои клиенты в напряжении. Поскольку Радиге не выказывает сочувствия и не пытается ее утешить, слезы Манон высыхают сами.
О ней говорят как о клиенте. Это помогает. После вынужденного молчания он продолжает. Иными словами, вы хотите ясности о роде деятельности мсье Токе, так как вы предполагаете, что у него другая работа, нежели та, о которой он говорит. Кроме того, вы желаете выяснить что-либо о его внебрачных делах. В этом суть дела?
Да.
Могу я попросить вас прийти сюда через неделю?
Да, конечно. Вы хотите предоплату?
«No cure no pay»,[15] говорит Радиге и протягивает ей руку.
~~~
Воскресенье в Париже. Густой ковер из крокусов в Люксембургском саду. Последние пару лет по традиции Колетт приходит сюда со своей мамой встречать весну. Они ждут этого каждый год. Они играют в классики на террасе перед оранжереями. Потом они пьют в кафе горячий шоколад. Идут, держась за руки. Колетт говорит о куклах Барби и о чем-то, что видела по телевизору. Разве не так, мама?
Прости, что, моя дорогая?
Ты совсем меня не слушаешь, совсем!
Да нет же, повтори еще раз.
Ну, по телевизору та блондинка в «Отеле Каролины» сказала, что, когда влюбляешься, это как будто душа сливается с телом. У тебя так было, когда ты влюбилась в папу?
Она так и сказала, в «Отеле Каролины»? Да уж. Может, было не
Да, это хорошее описание.
Знаешь, мама, я тут еще кое о чем подумала. Прежде чем выйти замуж, по-моему, неплохо было бы пригласить его домой за пару деньков до свадьбы. А то вдруг у него ноги воняют.
Сабатин смеется. Громко. Колетт — лирический и в то же время практичный ребенок. Да, я считаю, что это было бы неплохо.
Они играют в классики. У Колетт стало хорошо получаться.
Ну, мама, возьми же себя в руки. Раньше ты могла пропрыгнуть все квадратики. Что с тобой?
Да, что с Сабатин? Она не может сконцентрироваться на таких простых действиях, как прыжки на одной ноге и передвижение бит в те девять полей, которые необходимы, чтобы попасть в рай. Давай я лучше на тебя посмотрю, сокровище мое.
Нет, это совсем не весело. Ноет ребенок. А я ведь так этого ждала.
Это нехорошо. Сейчас Сабатин должна взять себя в руки. Ее телефон звонит где-то на дне сумки. Обычно она его не берет, когда у нее выходные или когда она с детьми. А что если это он? Она не знает, что скажет, и отойдет ли, чтобы находиться вне зоны слышимости Колетт. Каждой клеточкой своего тела она надеется, что это он. Но она не успевает подойти к телефону, включается автоответчик, и ожидание
