близкой победе пролетарской революции. Ему много и дружно аплодировали.
Второй съезд моряков Балтики в отличие от первого с самого начала имел ярко выраженную политическую окраску, проходил целиком под лозунгами большевиков. В день открытия был обсужден вопрос о Демократическом совещании. В своей резолюции делегаты назвали это совещание искусственно подтасованным. Балтийцы требовали
[143]
немедленного созыва Всероссийского съезда Советов и предлагали ему взять власть в свои руки. «Безответственному же министерству, — записали они, — и выделенному из искусно подтасованного Демократического совещания предпарламенту, отвергшему защиту интересов обездоленных классов, доверия и поддержки от революционного Балтийского флота не будет ни на йоту...»
Второй съезд представителей Балтийского флота принял ряд важных решений. Одно из них — о направлении комиссаров в штабы и на корабли. Они облекались большими полномочиями — должны были наблюдать за расшифровкой всех радиограмм, вскрывать секретные пакеты, санкционировать отдаваемые частям и кораблям приказы, присутствовать на всех оперативных совещаниях в штабе флота.
Решение о комиссарах по рукам и ногам связывало притаившихся в штабе флота контрреволюционеров, ставило под контроль Центробалта любые действия командования. Вот почему еще во время обсуждения этого вопроса представитель штаба флота старший лейтенант Демчинский пытался уговорить делегатов отказаться от назначения комиссаров. Он сумел аргументировать это внешне очень вескими доводами. Демчинский сказал, что кораблевождение и решение оперативных военных вопросов требуют специальных знаний, большого опыта. Он привел примеры, подтверждающие его мысль о том, что аварии часто случаются именно на тех кораблях, где командиры избраны матросами, а не назначены штабом.
— Вот так же, — продолжал Демчинский, — может случиться и с комиссарами. Неподготовленному человеку трудно разобраться в действиях офицера. Поверьте мне: я говорю только в интересах дела.
Выступление Демчинского произвело впечатление на многих делегатов. Раздались реплики о том, что следует прислушаться к его доводам, а то ведь на войне, и особенно в море, шутки плохи... Другие говорили о том, что Демчинский преувеличивает, но не могли привести убедительных контрдоказательств. Сидевшие рядом со мной товарищи шептали:
— Давай выступай. Ты разбирался в причинах аварий следственной комиссии Центробалта. Скажи, прав Демчинский или нет.
Я попросил слова вне очереди. Направляясь к трибуне, заметил, что Дыбенко ободряюще кивнул и сделал движение кулаком, будто пихал кого-то в бок — давай, мол,
[144]
стукни хорошенько по Демчинскому! К счастью, мне было чем «стукнуть». Я начал так:
— Господин старший лейтенант собрал много фактов об авариях кораблей, которыми командовали избранные матросами офицеры. Но почему-то умолчал о неполадках, происшедших по вине командиров, назначенных штабом. А ведь таких случаев значительно больше, и виноваты в них люди как раз со специальным морским образованием... Я покажу это на фактах.
А фактов у меня было много. Помимо тех, что накопились за время работы в следственной комиссии, в моих руках были еще документы о различных происшествиях на флоте с 1914 по 4917 год. Я рассказал делегатам, какие аварии и поломки случались по вине офицеров, сыпал примеры один за другим. Картина получилась настолько безотрадной, а сами факты настолько вопиющими, что доводы Демчинского померкли.
В заключение я сказал, что от аварий на море никто не гарантирован. Бывает, что и самый опытный командир попадает впросак. Но ведь все дело в том, что наши комиссары вовсе не собираются подменять командиров. Задачи у них другие. Они прежде всего должны следить, чтобы не было предательства со стороны офицерского состава. А для этого у наших комиссаров знаний вполне хватит. Мы не позволим скрывать приказы и распоряжения, направленные против революции.
Эти слова были встречены аплодисментами. Когда началось голосование по резолюции о комиссарах, ее приняли подавляющим большинством голосов. Это решение съезда вызвало переполох в штабе флота и морском министерстве. Вердеревский прислал телеграмму, требуя отмены этого постановления. Делегаты оставили ее без ответа. Комиссары были назначены на все корабли и во все береговые части. Они сыграли большую роль в подготовке и проведении вооруженного восстания.
Съезд моряков Балтики принял устав Центробалта, который вновь делал этот матросский орган полным хозяином на флоте. Я уже рассказывал о том, какие мытарства пришлось выдержать Центробалту первого созыва из-за того, что командование и правительство не желали утвердить выработанный им свод правил. Теперь обстановка изменилась настолько, что устав решено было вообще никуда не посылать на утверждение.
На съезде обсуждался и вопрос о разоружении кронштадтских фортов. Временное правительство распорядилось
[145]
снять с них орудия под предлогом, что они нужнее на фронте. Делегаты дружно отвергли этот довод и заявили, что Балтийский флот не допустит лишения Кронштадта артиллерии.
Каждое решение съезда балтийцев было против Временного правительства. А у того уже не оставалось реальных сил, чтобы обуздать непослушный флот. Зато на словесные упреки и обвинения власти не скупились. По команде сверху буржуазные газеты принялись трубить о том, что Балтийский флот окончательно разложился и теперь совершенно небоеспособен, что он не сможет оказать никакого сопротивления, если немецкие корабли попробуют нанести удар...
Это походило на подсказку, и немцы не заставили себя долго ждать. В дни работы второго съезда представителей Балтийского флота крупные соединения кораблей противника начали боевые операции, стремясь прорвать оборонительный пояс и выйти к Гельсингфорсу и Кронштадту.
Парадоксально, но действия неприятеля были весьма на руку Временному правительству. Оно не жалело слов для заявлений о том, что будет вести войну до полной победы над врагом, а в то же время готово было пожертвовать Балтийским флотом и сдать Петроград, Не случайно именно в это время бывший председатель Государственной думы Родзянко во всеуслышание заявил в газете, что потеря Петрограда не будет иметь существенного значения. В правительстве вполне серьезно обсуждался вопрос о перенесении столицы в Москву.
Русская буржуазия рассчитывала задушить революцию руками немцев. Как бы откликаясь на это негласное приглашение, немцы усилили нажим на Северном фронте, активизировались на Балтике.
29 сентября командованию флота стало известно, что германские корабли подавили береговую батарею на острове Эзель и начали высадку десанта. В тот же день об этом узнали и делегаты нашего съезда. Балтийцы постановили направить в штаб трех комиссаров — Войцеша, Журавлева и Балыкина. Их обязали подписывать все приказы по флоту вместе с командующим. На рижское побережье послали членов ЦКБФ комендора линкора «Гражданин» Суркова и комендора линкора «Слава» Тупикова. По требованию Центробалта к Моонзундским островам были отправлены подразделения 2-го Балтийского экипажа, в Ре-
[146]
веле сформированы матросские отряды, по всему флоту отменены отпуска.
Немцы рвались в Рижский залив. С их стороны в боях участвовали десять линейных кораблей и линейный крейсер, девять легких крейсеров, пятьдесят шесть эсминцев и около двухсот тральщиков, охотников за подводными лодками, вспомогательных судов. Удар противника приняли два устаревших линкора «Слава» и «Гражданин», три крейсера давней постройки, двадцать шесть эскадренных миноносцев и несколько десятков вспомогательных кораблей.
При таком неравенстве сил русским морякам приходилось только обороняться. Они изматывали неприятеля в непрерывных боях, наносили ему чувствительные потери. Утраты несла и наша сторона. У
