от легенды о Святом Граале до ее современного толкования в книге Роберта Джонсона «Он: Глубинные аспекты мужской психологии». Суть легенды заключается в том, что Амфортас страдал от ужасной раны (в разных вариантах она описана по-разному: в одних версиях он был поражен в бедро, в других — в яички). Он был ранен в то место, от которого зависит воспроизводство и которое служит основой его мужского естества. Эта рана остается неизлечимой, пока он не обретет Чашу Грааля, средневековый символ вместилища души. Хотя современный мужчина может иметь шикарную машину, стоящую в подземном гараже его дворца, стены которого украшены трофеями, свидетельствующими о его победах на рынке товаров и услуг, он интуитивно ощущает свою внутреннюю пустоту, свою боль, свою неизлечимую рану Каким бы грандиозным ни выглядел построенный им замок, какими бы крепкими ни казались возведенные им защиты, он знает, что господствует над пустотой, а его владения — эмоциональная пустыня.
Этот повторяющийся мифологический мотив лежит в основе известной поэмы Т. С. Элиота «Бесплодная земля». Лондон, центр бизнеса и созданных мужчинами социальных структур, центр «мужских» игр, детально изображен в ней:
В час пик Элиот видит не утверждающую себя жизнь, а духовную смерть. Именно поэтому он цитирует прекрасные строки из «Божественной комедии» Данте, в которой автор шесть веков назад описал, как спускался в Ад («Никогда не думал, что смерть унесла столь многих»). Если то, что сделали люди и чему они посвятили свою жизнь, в дальнейшем не служит им, они оказываются в пустыне души среди духов смерти. Джозеф Кэмпбелл объясняет это следующим образом:
«Бесплодная земля… это любой мир, в котором… есть сила и нет любви, где в законах жизни преобладают догматизм, а не образование, власть, а не опыт и где внедряемые и воспринимаемые мифы и ритуалы никогда не связаны с актуальными внутренними представлениями, потребностями и возможностями тех, на кого они оказывают воздействие».
Если внешний мир и внутренняя истина находятся в конфликте между собой, человек страдает от душевной травмы. Мужчины справедливо подозревают, что достижение материального успеха или высокой должности с большими полномочиями не даст им умиротворения, но они боятся отвергнуть то, что, как они это понимают, является единственной приемлемой для них игрой. Поэтому происходит только нагноение раны, без нового видения и исцеления.
Делмор Шварц в коротком рассказе описывает молодого человека, который в ночь перед днем своего рождения, когда ему должен был исполниться 21 год, видит себя во сне в кинотеатре. К своему изумлению, он узнает своих родителей, которые на экране влюбляются и ходят друг к другу на свидания. Он смотрит фильм и осознает, что они совершают ужасную ошибку — ту ошибку, из-за которой он однажды появился на свет. Он встает и начинает кричать, чтобы прекратили показывать этот фильм. К нему обращается билетер и делает строгое замечание: «Вы не должны так себя вести, даже если вы находитесь один в зале! Вы пожалеете, если не будете себя вести так, как следует, ваше поведение совершенно неприемлемо, и вы это очень скоро поймете!»
Таким образом, в момент наступления физического состояния взрослости юноша познает бремя семейных мифов, которые будут формировать его личность. Отвергая жизнь родителей до своего рождения, он отвергает и свою будущую жизнь, так как является их ребенком. Так же поступают многие мужчины, которые несут в себе тайную грусть и ярость, вызванные тем, что семейный и культурный контексты, образы и ожидания, которые их сформировали, не согласуются с их внутренней истиной.
Конфликт между внешними представлениями и внутренней истиной создает для мужчин неразрешимое противоречие. Мужчина в сером фланелевом костюме, мужчина — член какой-либо организации или игрок той или иной команды — все они испытывают такое же огромное давление со стороны общества, заставляющее их становиться конформными и пагубно воздействующее на душу, как и то, которое так часто испытывают на себе женщины. Этот конфликт, который дает о себе знать и в телесных ощущениях, и в духовной сфере, даже если он при этом не осознается, приводит нас к еще одной, шестой мужской истине, которая в меньшей степени, чем другие, является тайной: жизнь мужчин полна насилия, так как насилию подверглась их душа.
Мужское насилие прорывается в актах убийства и изнасилования, а также в бесчинствах толпы и в войнах, возникающих вследствие психического заражения. Если заглянуть поглубже в душу любого мужчины, можно увидеть не только море слез, но и гору ненависти и напластования гнева, которые накапливались с детства и теперь медленно выталкивают всю эту лаву на поверхность, чтобы в какой-то момент началось ее извержение.
Однажды я беседовал с мужчиной, который взялся вести дела в пошатнувшемся отцовском бизнесе, как только у отца появились проблемы со здоровьем. В течение сорока лет он работал по шестьдесят часов в неделю, став защитой и опорой своим родителям, пока они не умерли в условиях относительного материального комфорта. Затем он стал опорой двум своим сыновьям, защищая их от мучений, которые приносит тень Сатурна, когда, по словам Джерарда Мэнли Хопкинса, «все, что продается, стареет, мутнеет и блекнет от тяжелого труда и несет на себе мужскую грязь и запах мужского пота». Имея такую защиту, его сыновья остались дома, став требовательными и зависимыми. При малейшем поводе он взрывался от гнева и разряжался на свою бедную притихшую и запуганную жену. Его ярость была вызвана гневом, накопленным в процессе всей его утраченной жизни, которую он отдал другим, и прежде всего — Сатурну. При этом он выполнял все священные заповеди, традиционные для своей культуры: заботься о своих родителях, обеспечивай свою семью, создай условия для лучшей жизни своих детей. Он делал все, что следовало, кроме одного: он не жил собственной жизнью, а потому был полон ярости.
Другой известный мне мужчина посвятил свою жизнь борьбе за мир между народами. Он был директором общеизвестного института, который занимался разработкой идей для разрешения международных конфликтов; он вел переговоры во всех частях света и потому часто бывал в командировках. Я никогда не видел его раздраженным и не слышал, чтобы он повышал свой голос. Сначала я был в недоумении, не понимая, где скрывается его гнев. Затем он мне рассказал, как около месяца тому назад он страшно страдал от мигрени. Его закономерный, справедливый гнев обратился внутрь. Он нашел лишь одну мишень, на которую его тонкая чувствительность разрешила ему направить свое раздражение, — самого себя.
Как-то в понедельник утром, в час пик, вместе с другими водителями я надолго застрял в пробке на улицах Филадельфии; никто не мог быстро выбраться из этой пробки. На перекрестке два мужчины вылезли из своих шикарных лимузинов и прямо так, как были, в дорогих костюмах и галстуках, потрясая кулаками, стали кричать друг на друга. Я полагаю, они дали волю той ярости, которая накапливалась у них в течение жизни, не осознавая, что все находившееся в глубине, когда они пребывали в своих уважаемых фирмах, вырвалось наружу в виде неподконтрольного им эмоционального взрыва.
Точно так же я всегда бдителен, когда прихожу на футбольный матч команды «Филадельфия Иглс». Место парковки машин и более дешевые зрительские места представляют собой зону повышенной опасности для нормального человека. Там толпы мужчин под воздействием алкоголя и марихуаны избивают друг друга и любого, кто встанет на их пути. За время одного посещения стадиона мы с дочерью насчитали шестнадцать драк только в нашем секторе. В другой раз нам с женой угрожали прямо, поскольку мы непредусмотрительно поставили свою машину слишком близко к автобусу каких-то болельщиков из золотой молодежи, которые прямо перед игрой стали распивать спиртные напитки, закусывая хлебом. Еще один раз какого-то пожилого человека в одежде американского индейца избили дважды во время игры «Иглс» и «Редскинс»: первый раз — прямо на стадионе, второй — у выхода. Потом у него почему-то больше не
