После долгой разлуки

Он повернулся и пошел прочь. Аллегра смотрела ему вслед — на его широкие плечи, узкие бедра, мощный торс.

— Ты любишь меня? — как только Аллегра произнесла ему вслед этот вопрос, она сразу же пожалела об этом. Голос ее прозвучал жалобно и умоляюще.

Но все же это был разумный вопрос, не так ли? Ведь завтра у них свадьба. Стефано медленно, напрягшись всем телом, повернулся. И она почувствовала, что спросила что-то не то. Задала глупый вопрос.

— В чем дело, Аллегра? — подходя к ней, тихо спросил он, и ей показалось, что имя ее прозвучало угрожающе.

— Я слышала, о чем вы говорили… с папой, — прошептала она и увидела, как изменилось лицо Стефано. Оно стало холодным и жестким.

— Мы говорили о бизнесе, Аллегра, и это касалось только нас двоих.

Она схватила его за руку, но он выдернул ее.

— Стефано… Я только хотела спросить… вы говорили такие вещи…

— Ты сомневаешься в том, что я буду заботиться о тебе? Защищать и оберегать?

— Нет, — быстро возразила Аллегра. — Но, Стефано, я хочу большего. Я хочу…

Он поднял брови.

— Чего еще ты хочешь?

Аллегра взглянула на него широко открытыми глазами. Чего еще? Многого, хотелось ей сказать. Уважения, тепла и откровенности. Делить вместе радость и веселье, горе и печаль. Помогать друг другу во всем. Но, увидев лед в его глазах, она поняла, что он и не думал о таких вещах.

Они для него ничего не значили.

Они для него вообще не существовали.

Она поняла, что он обращается с ней как с ребенком, которого можно баловать или держать в строгости, приласкать или наказать.

И с неожиданной ошеломляющей ясностью она поняла, что он всегда с ней так обращался. Она никогда не чувствовала себя с ним женщиной.

— Ложись в постель, Аллегра, — он заправил за ухо завиток ее волос и еще раз провел пальцем по ее губам. — Завтра мы поженимся. И наступит начало нашей новой жизни.

— Да… — прошептала Аллегра. Но она не чувствовала, что это будет «начало». Ей казалось, что завтра будет конец. У нее больно перехватило горло, и она, кивнув головой, опустила глаза.

Стефано смотрел, как она поднимается по лестнице, и она спиной ощущала его взгляд, он огнем пронзал ее сердце, ее душу.

Аллегра бросилась наверх бегом.

— Аллегра!

Испуганно вскрикнув, она увидела свою мать, Изабель, шедшую по коридору. Аллегра обернулась назад — Стефано уже не было.

— Что все это значит? — требовательно воскликнула Изабель, запахивая халат.

— Я… я не могла уснуть. — Аллегра, спотыкаясь, направилась в свою спальню, и мать последовала за ней. В комнате, казалось, все изменилось: плюшевые медвежата, старые книги, ее подвенечное платье. Все эти символы ее невинности, ее незнания.

— В чем дело? — спросила Изабель. Ее правильное красивое лицо было суровым. — Ты выглядишь так, будто встретила призрак!

— Ничего не случилось, — быстро соврала Аллегра. — Я не могла заснуть и пошла попить воды.

Изабель, приподняв бровь, окинула взглядом полураздетую дочь, и Аллегра попятилась.

— Ты видела Стефано? — спросила мать, и в тоне ее была какая-то скрытая нотка, от которой у Аллегры мурашки прошли по коже.

— Нет-нет, я…

— Не лги мне, Аллегра. — Изабель приподняла лицо дочери за подбородок. — Ты никогда мне не лгала. Что случилось? — И она добавила жестким голосом: — Неужели волшебная сказка окончилась, моя дорогая дочка?

Аллегра не поняла, что хочет сказать мать, однако ей не понравился ее тон. Но все же она была поймана в ловушку. И ей никто не мог помочь.

— Я видела его, — прошептала она, сморгнув слезы.

— И?..

— И слышала, как он разговаривал с отцом… — Аллегра закрыла глаза, затрясла головой.

Мать нетерпеливо вздохнула.

— И что?

— Это было деловое соглашение. — Слезы хлынули по щекам рекой. — Стефано никогда не любил меня.

Мать с холодной невозмутимостью взглянула на нее.

— Конечно, не любил.

У Аллегры исчезла еще одна иллюзия.

— Ты знала об этом? — Она сама не поняла, почему это ее удивило. Ведь мать никогда не разговаривала с ней по душам, никогда не радовалась ее обществу. И почему бы ей тоже не участвовать в этой грязной сделке? В продаже своей собственной дочери?

— О, Аллегра, ты еще дитя, — устало, без всякого сочувствия, произнесла Изабель. — Конечно, я знала. Твой отец связался со Стефано накануне твоего восемнадцатилетия и предложил заключить этот взаимовыгодный брак. У нас есть большие связи, у него — большие деньги. Именно поэтому он пришел на вечеринку. Именно поэтому мы и устроили ее.

— Чтобы я увидела его?

— Чтобы он увидел тебя, — холодно поправила Изабель. — И решил, подходишь ты ему или нет. И ты оказалась подходящей кандидатурой.

Аллегра истерично рассмеялась.

— Я не хочу быть «подходящей»! Я хочу быть любимой!

— Как Золушка? — насмешливо спросила мать. — Или Белоснежка? Жизнь — это не волшебная сказка, Аллегра.

Аллегра отвернулась, закрыв лицо руками.

— Ведь сейчас не Средние века, — произнесла она дрожащим голосом.

— Для таких женщин, как мы, хороший дом, богатство — не так уж и плохо, — мрачно заметила Изабель. — Стефано выглядит приличным мужчиной. Будь благодарна ему за это.

Выглядит, подумала Аллегра. Но кто он есть на самом деле? Она поняла, что вообще не знает его.

В памяти всплыли слова отца: «…мне известна одна женщина в Милане», — и Аллегра внутренне содрогнулась.

— Отец сказал… Стефано говорил… такие вещи…

— Насчет других женщин? — догадалась Изабель, жестко рассмеявшись. — В конце концов ты будешь радоваться этому, — пожав плечами, добавила она.

Глаза Аллегры расширились.

— Никогда!

— Поверь мне, — холодно произнесла Изабель.

Аллегра поняла, что все ее надежды на счастливый брак были лишь наивной детской фантазией. И она улетучилась, как дым. Ее ожидало холодное супружество, лишенное страсти, любви.

Несколько минут назад она сравнивала Стефано с Реттом Батлером, и Аллегра, вспомнив об этом, саркастично рассмеялась.

— Я не сделаю этого.

Раздался звонкий звук пощечины, и Аллегра пошатнулась, схватившись за лицо. Ее никогда не били.

— Аллегра, ты завтра выйдешь замуж.