чувство вело к тому, что огонь разгорался еще жарче. Он не мог не вспоминать, как они провели прошлую ночь, и не думать о том, чем они займутся сегодня, когда заснет Этан.
Уорд закончил речь, которую подготовил вместе с Максом, и предложил публике задавать вопросы. Рука Джиллиан взметнулась вверх, и Макс почувствовал себя немного неуютно. У нее было такое же лицо, как когда она начала расспрашивать его о Дилане — как будто она уже что-то знала и не успокоится, пока не раскопает все до основания. Они договорились, что не будут обсуждать работу дома, а так как они не так часто виделись вне дома, они не обсуждали ее вообще, и теперь Макс не имел представления, что она собиралась спросить.
Пока Уорд отвечал на вопросы других репортеров, Джиллиан не опускала руку, напоминая Максу девчонку из восьмого класса, которая сидела на первой парте и готова была часами пытать учителя. Наконец очередь дошла и до нее.
— Мистер Миллер, как вы можете прокомментировать обвинения в том, что благотворительная деятельность Рейфа Кэмерона — не более чем попытка возвысить его и захват «Уорт индастриз» в глазах общественности?
Тепло, секунду назад обволакивавшее Макса, превратилось в лед.
Глава 12
Только через полчаса Максу удалось остаться с Джиллиан наедине. За это время он успел обдумать случившееся, несмотря на то, что и без этого у него было чем заняться — например, вывести Уорда из зала, оградив его от внимания особенно настырных репортеров, лишенных уважения к личному пространству.
Возможно, он должен был предвидеть выпад Джиллиан, то, что ее неукротимая жажда информации заставит ее выступить, но он этого не ожидал. В конце концов, эта пресс-конференция была посвящена только «Надежде Ханны». Конечно, перед началом Макс предупредил Уорда, что он может столкнуться — и даже, скорее всего, столкнется — с подобным вопросом, но он никак не ожидал, что его задаст Джиллиан. Вообще она делала много такого, что нисколько не взволновало бы его, если бы исходило от кого-то другого. От кого угодно он принял бы этот вопрос как неизбежный — когда его задала она, Макс почувствовал себя так, словно предали лично его. Он принимал все, что она делала, слишком близко к сердцу. Надо было немедленно найти способ остановить это.
Макс поймал ее на пару секунд, когда конференция закончилась, и попросил подождать его. Было немного за полдень, Этан спал после обеда под присмотром миссис Макдональд, поэтому она сразу же с радостью согласилась. Он подошел к ней, как раз когда она прощалась с молодым человеком, увешанным камерами, как ковбой кобурами. Джиллиан обернулась к Максу, улыбаясь. В других обстоятельствах у него зашлось бы сердце от этой улыбки, честно говоря, даже сейчас он почувствовал, как все в нем поднимается, хоть он и знал, что не должен так реагировать.
— Отличная пресс-конференция. — Джиллиан подошла к нему. — Куда лучше организованная, чем многие, на которых я была. Уорд гармонично сочетал в себе обаяние, загадочность и звездную репутацию, особенно учитывая трагедию, постигшую его в прошлом. Рейф сделал абсолютно правильный выбор, поставив его во главе рекламной кампании своего фонда. Каждый присутствовавший получил что хотел: материал для сплетен о его личной жизни, новости о его возвращении на сцену и благотворительной деятельности. «Надежде Ханны» это пойдет на пользу.
Джиллиан просто светилась энтузиазмом.
— Уж точно не благодаря тебе, — отрезал Макс.
Она отшатнулась.
— Ну хватит, Джиллиан, брось притворяться, что удивлена. Ты ведь не думаешь, что мне может понравиться конференция, на которой именно ты задаешь скользкие вопросы? Ты перевела разговор с положительной стороны, с благотворительной деятельности Рейфа на его якобы сомнительные планы.
Джиллиан больше не улыбалась.
— Я просто делала свою работу, Макс, как и ты, как делала последние полгода. Кто-то должен был задать этот вопрос.
— Почему ты не спросила меня? Дома, в приватном порядке?
Она прищурилась:
— Потому что мы договорились не впутывать работу в наши отношения и не хотели вот так ссориться на глазах у Этана.
За их спинами рабочие убирали стулья и микрофоны.
— Что ты делаешь со мной? — тихо спросил он. — Это какая-то месть?
Ему показалось, что по ее лицу пробежала болезненная тень, но она тут же уступила место вызывающему выражению. Она, не торопясь, закрыла блокнот, уложила его в сумку, аккуратно застегнула молнию, потом медленно подняла голову и с ничего не выражающим лицом посмотрела на Макса:
— Ты тут ни при чем, Макс.
— При чем, когда ты стараешься свести на нет все, что я делаю.
Больше всего на свете он хотел, чтобы эта женщина была на его стороне.
— Я просто стараюсь хорошо делать свою работу.
— Что ты напишешь в своей завтрашней статье?
— Ты сам знаешь, что я не скажу тебе. Есть вещи, которые я не буду обсуждать с тобой, как и ты со мной.
— Ты права, но это разные вещи. То, что делаю я, никак не влияет на то, что делаешь ты. Рейф Кэмерон приносит огромную пользу обществу, но, если люди будут относиться к нему враждебно и с подозрением, все его усилия пропадут зря и он не сможет помочь несчастным людям вроде тех, какими были когда-то его собственные родители.
— Это официальная версия?
— Это правда.
— Возможно, но это еще не все. Даже у правды бывает две стороны.
Рабочий сложил стоящий перед ними стул.
— Давай поговорим снаружи.
Они вышли на улицу, залитую ярким солнечным светом, и, не сговариваясь, двинулись к ближайшему пляжу.
— Несмотря на красивую историю возвышения Рейфа, — сказала она, — некоторые люди считают, что он затеял эту покупку, чтобы отомстить, и мне кажется, что это вполне логичное предположение. В открытом доступе имеется очень мало информации о его настоящих намерениях, поэтому, несмотря на реальную пользу, которую приносит «Надежда Ханны», фонд все равно выглядит лишь прикрытием. Хотя бы высказать всеобщие сомнения, обратить на них внимание — моя работа.
Макс ничего не ответил, он просто не мог, потому что она, вполне возможно, была права. Рейф никогда особенно много не рассказывал ему, но Макс знал, что Рейф все еще обижен на весь город и, в частности, на Рональда Уорта за то, как они обращались с его родителями. Так или иначе, он винил их даже в смерти своей матери. Основываясь на том, что знал, Макс нарисовал себе следующую картину: Ханна и Боб, отец Рейфа, работали вместе на фабрике Уорта, пока Ханна не забеременела. Когда об этом стало известно Уорту, он уволил их обоих, потому что служебные романы были запрещены. Молодой паре пришлось сражаться за существование, эта борьба стала еще тяжелее, когда Ханна серьезно заболела. Хотя причина заболевания так и не была установлена, Рейф подозревал, что Ханна заболела из-за небезопасных условий работы на фабрике. У семьи не было страховки, и они не могли позволить себе лечение. Ханна умерла, когда Рейфу было пятнадцать.
Макс и Джиллиан свернули на дорожку, идущую вдоль берега. Океанские волны разбивались о скалы и откатывались, обнажая камни.
— Между нами есть большая разница, — сказала Джиллиан. — Твоя работа заключается в том, чтобы заставить людей думать то, что хочешь ты. Моя — в том, чтобы дать им предварительно найденную
