«Опять он против меня!» - подумала она, но промолчала.
- Ну чё? – сказал Брезгунов-младший. – В молчанку играть будем? Или протокольчик напишем? – и засмеялся. – А, может, сразу три, чтоб потом не переписывать?
- Да нет, в молчанку играть не будем. Мы вообще играть не будем. Спасибо, что пришел, Вова… До свидания.
- Не понял… Че за прикол?
- Никаких приколов. Все и так ясно.
- Я не понял… Че за отстой? – обратился Вова к отцу.
Тот стоял, нахмурившись. Ему было ясно, что было ясно Бусыгину.
- Иди, Володя, следователю все ясно, – сказал он спокойно, но требовательно.
- Не, ну… Ваще… - сказал Володя, встал и, хмыкая на каждом шагу, вышел из зала.
Все молчали. Бусыгин убрал записную книжку в карман и собрался прощаться.
- Что вам ясно?! – вскрикнула она в своем стиле.
- Простите, Елена Григорьевна. Я знаю… Некрасиво получилось… Извините меня… Но…
- У Вас вообще есть дети? Вы хоть себе представляете, что это такое?
- У меня есть сын, он уже взрослый человек, мы с женой разведены, и…
- Так что вам ясно? – перебила она.
- Об этом можно написать поэму… Или роман. В двух словах не расскажешь. Ясно, что ваш сын ни при чем. И ясно почему.
Он встал, еще раз извинился, попрощался и вышел.
- О Боже! Кого мы наняли… - простонала Брезгунова.
- Он действительно честный, - сказал Иван Николаевич. – Он видит нас насквозь. Он все понимает. Это противно. Но именно поэтому он найдет того, кто стрелял.
«Поэму написать… или роман… - думал Бусыгин по дороге. - Это на меня младший Вереницын повлиял. Сам бы так никогда не сказал». «Ясно… Что мне ясно?» Владимир Иванович Брезгунов был, казалось бы, прозрачен как крещенская вода. Прикрытый папой и мамой со всех сторон, он прожил свою жизнь в глубоком детстве. Он привык жить в удовольствие, требовать удовольствие и получать удовольствие. Но так только казалось. На самом деле парень был не дурак, он многое понимал. Он разработал механизм доения родителей. Внутри он уже определил для себя, – кто он и чего хочет от взрослой жизни, - и шел к этой цели независимо от них. Но прикидываться подростком-переростком он привык, и это было выгодно. Во-первых, над родителями можно было издеваться, пугая их своим инфантилизмом, а, во-вторых, иногда им можно было показать конфетку: «Мама, я уже такой взрослый, я учусь в институте и буду большим начальником…Кстати, ты видела, как я с этим следаком разговаривал? Пусть знает свое место! Я с вами заодно, не сомневайтесь!» Используя такой кнут и такой пряник, сынок жил - не тужил и вертел родителями как хотел. Его проблема была только в том, что без них он никак не мог обойтись! А это значит, что использовать что-то сверх этого доильного аппарата он бы не стал. Он полностью владел ситуацией и даже, пожалуй, по-своему любил своих родителей. Хотя наверняка он служил частой причиной для пустых, в общем-то, ссор между «предками» с противостоянием концепций «Это ты его таким воспитала!» - «А где ты сам был, когда я его воспитывала?»
«Да, пожалуй, так», - решил Бусыгин, переведя в слова то, что он увидел в Брезгунове-младшем, - то, что было ему «ясно».
- Ну, с чего начнем? – спросил он Артема.
Они сидели на веранде за кухонным столом. Артем встретил вернувшегося гостя чаем и бутербродами.
- Да с чего хотите. Вот сыр, вот колбаса.
- Да я… не в этом смысле. Хотя… - он протянул руку и взял бутерброд с колбасой.
- А в каком?
- Я про сюжеты.
- А! Давайте с Агаты Кристи. Если сюжет правда в ее стиле, его будет проще использовать.
- Ну, в общем, в ее стиле, конечно, только все по-нашему. Короче. Один успешный бизнесмен - занимался фармацевтикой, - образование имел соответствующее, – немного производил, больше продавал и перепродавал - встретил девушку – красивую и умную. Но бедную. Она в музее работала. Имен, понятное дело, не называю. Раньше он у нас был более-менее известен. Так вот. Жили они в бизнесменской квартире в центре города. А в это время мода пошла коттеджи строить за городом и жить в них. Он тоже решил строить. Но была у него такая патологическая особенность личности – денег ему было жалко до безобразия. Вот знаешь, Артем, я с ним разговаривал и материалы по нему собирал, свидетелей опрашивал. Если бы не было денег на свете – был бы он приличным человеком. Красавец мужчина, умный, выдержанный, образованный… Но как вцепится в бабло, – только что не рычит как собака. И вот решил он строить коттедж хитрым способом. Он предложил жене: давай квартиру твоей матери продадим, вложим в строительство, - а потом все вместе будем жить. Она его толком еще и не знала, жена-то, - согласилась. Отношения хорошие у них были – это тоже повлияло. Построили коттедж на шесть или семь миллионов – точно не помню. Переехала мама к ним.
Дом тот огромный был. Страшно представить! Что там вообще три человека могут делать – ума не приложу. Они там, наверное, постоянно «ау» кричали. И вот пожила-пожила мама за городом в этом особняке – не выехать никуда лишний раз, ни с подружками повидаться, - и стало ей скучно. А вернуться некуда. Со скуки посчитала, что квартиру за два с половиной миллиона продали, а в стройку – два вложили. Где полмиллиона? Интеллигентная была женщина, слова зятю напрямую не сказала, а только так – намеками.
А вот такой он человек был, Артем! Понимал, что слямзил у старушки квартиру, чтобы, ну там… этаж-другой лишний построить для понта. И возвращать эти деньги ну никак не собирался. Сидели они в этом своем особняке, глядели друг на друга… Ну и не выдержал зятек, тещу отравил... Ты чего не ешь?
- Да что-то не хочется.
- Да уж… Тема аппетиту не способствует… Уговорил ее лечь в больницу на обследование, ходил туда тещу поддержать, ну и…
- Ой, давайте без подробностей… И так кусок в горло не лезет.
- Извини.
- А как раскрыли это дело?
- Как раскрыли? Честно – тут и раскрывать нечего было, оно само раскрылось. Жена подозревала мужа, муж подозревал, что жена подозревает… Потом она нашла одну баночку, так сказать, волшебную. У нее родственница в экспертизе работала. Сделала она для нее анализ, – а уже поздно.
- Что значит поздно?
- Она тоже была отравлена. Не успела ничего узнать. Пришла к нам эта женщина-эксперт. Ну и началось… Точнее, еще раньше началось – когда заключение о смерти было написано. У нас ведь как? Не Агата Кристи, конечно. Там что-то замышляют-измышляют… А у нас - сделал дело, сам – в отказ, на следствие – давление, угрозы, подкуп – все было! В газетах про нас чего только не печатали… Давление на бизнес, - и т.п. В итоге все всё знают, а сделать ничего невозможно.
- Но ведь как-то эта история закончилась?
- Конечно, закончилась. Невозможно двух человек на тот свет отправить без последствий, - если в тебе есть хоть что-то от нормального человека. Знаешь, чей, как там Александр Сергеич написал: «И мальчики кровавые в глазах»… Тем более, он ведь еще и любил жену-то…Хотя… Люди, конечно, всякие бывают… Встречались и такие, что вообще ничем не прошибешь.
- То есть…
- То есть – явка с повинной… Ему даже вопросов задавать не надо было – несколько часов без умолку все рассказывал и пересказывал. Один боялся оставаться. Теперь сидит.
- До сих пор?
- Ну а как… Конечно, до сих пор… И еще долго сидеть будет… Вот ведь… Десятками миллионов ворочал… А из-за пятиста тысяч двоих на тот свет отправил и себе жизнь сломал. Господи, что у человека в голове было?.. Ну как? Агата Кристи?
Артем молчал. У него было два рабочих состояния, - подъем, вдохновение, - когда на бумагу ложится
