Они зашли внутрь. Бусыгин подошел к внутреннему телефону и нашел номер «руководителя творческого отдела» бывшей Артемовской телекомпании. Попов снял трубку телефона и набрал указанный им номер. Потом он сделал такое серьезное лицо, что Бусыгин обернулся, - не смотрит ли на них кто, - и полушепотом сказал:
- Придурок!
Но когда в трубке зазвучал деловой женский голос, Саня абсолютно нормальным тоном переспросил:
- Извините, это Алевтина Александровна?
- Да.
- Алевтина Александровна, здравствуйте. Меня зовут Александр Попов, я – следователь областного следственного комитета. Вы не могли бы спуститься в фойе, у нас есть к вам несколько вопросов.
Она некоторое время молчала, а потом ответила:
- Хорошо.
Они сели на кожаный диванчик в уголке и стали ждать. Попов посмотрел по сторонам и сказал:
- Здесь уютно.
Бусыгин только вздохнул.
- А этот прекрасный корпоративный дизайн, а? Что скажешь?
- Саня, а чего ты в деревне так не самовыражался?
- Там я на дело приехал, под телекамеры сразу попал, в образ не войдешь, все на нервах…
- А тут телекамер, типа, нет, - и ты вошел.
Попов засмеялся, а потом мечтательно протянул:
- Эх! Уволюсь – куплю у вас дом в селе, свалю отсюда. Буду только рыбу ловить, - и больше ничего! Достало все…
- Я тоже так думал. А теперь вот по твоей милости…
Бусыгин не договорил, – Саня дернул его за рукав:
- Вон, идет, наверное…
Она тоже сразу поняла, кто к ней пришел. Алевтина была одета в строгий серый костюм, держала себя скромно, в ней чувствовалась врожденная аккуратность, последовательность. Анатолий Михайлович долго не мог понять – где же внутри этой деловой мышки скрывается механизм, заставивший проделать все то, о чем рассказал Артем?
- У меня пятнадцать минут, - сказала она, - что вы хотите?
Попов продемонстрировал корочки.
- Это я уже поняла. В чем все-таки дело?
- Скажите, - осторожно начал Попов, - такая фамилия, - Брезгунов, - вам о чем-нибудь говорит?
По ее лицу пробежала легкая тень и она не сразу нашла, что ответить. В конце концов она просто сказала:
- Да.
- И что же?
- Не знаю, о каком Брезгунове вы говорите, но с одним таким Брезгуновым моя мать изменила моему отцу. В чем же, наконец, дело?
- Скажите, - продолжил гнуть свою линию Попов, - вы знаете, где сейчас находятся ваша мать и ее муж?
Она собралась с мыслями и сказала:
- В Старом Селе, здесь, в области. Я слышала, что он даже стал районным депутатом. Вы скажете, в конце концов, что случилось? – она посмотрела на Попова, потом на Анатолия Михайловича.
Попов молчал, не зная, что и как хочет подать ей Бусыгин. А тот соображал, как при Сане не сболтнуть лишнего про Артема. Ведь на него уже указывал Куканов. Тут еще разбираться и разбираться, а если всплывет эта связь, за нее любой следователь ухватится, - и если кому-то будет нужно притянуть что- то за уши, - притянут, глазом не моргнут. Да и про само Трешкино желательно бы пока умолчать, - посмотреть – знает она про него или нет.
- В Ивана Николаевича Брезгунова стреляли, - сообщил он.
Она даже немного повеселела.
- Этому я не удивляюсь. Кому еще он наставил рога?
- Давайте пока оставим этот вопрос в стороне, - сказал Анатолий Михайлович. – Скажите, вы вообще ничего об этом не слышали?
- Ничего.
- Но ведь были сюжеты по телевидению…
- Я почти не смотрю телевизор, - только по работе.
- А Интернет?
- То же самое. Кстати, а как вы узнали, что я живу здесь, в городе?
Бусыгин вдруг понял, что даже не подготовился толком к этому разговору, - половину не скажешь при Сане, еще половину надо скрыть от Ципрус. Он, было, осекся, но Попов выручил его стандартной отмазкой:
- Господи, Алевтина, мы же следователи! – уж поверьте, мы знаем, кого и как найти.
- Алевтина Александровна, - сказал Бусыгин, - нам все-таки важно понять отношения, которые сложились у вас с матерью, с Иваном Николаевичем, с отцом… Расскажите, как все было…
- Ничего хорошего не было. Мы жили в Карелии, при гарнизоне. Мать время от времени ездила сюда, на родину.
- А как познакомились ваша мать и отец? Он ведь, кажется, из Прибалтики?
- Да, из Прибалтики. Он же военный, - послали сначала сюда, потом в Карелию. Там он дослужил и вышел на пенсию. Потом вернулся на родину.
- То есть познакомились они здесь.
- Да, в городе.
- А как появился Брезгунов?
- Ну, я же говорю, - мать часто ездила на родину… Как они сошлись, я не знаю, меня это не волнует…
- А когда они развелись?
- Перед рождением этого… Володи.
- Почему вы остались с отцом, ведь вам же было…
- Пять лет… Меня забрала бабушка и увезла в Литву.
Она запнулась на какое-то время, подумала и сказала:
- Мне кажется, моя мать никогда не любила меня. Ведь я так похожа на отца… Они ругались… А он хотел, чтобы я была с ним.
Бусыгин с Поповым разом посмотрели на нее. На самом деле она была похожа на мать, только в ней была какая-то... прямота. Не напор, а… прямолинейность и последовательность, - без истерик.
- Что-то не так? – спросила она.
- Нет-нет, - ответил Брезгунов, - все в порядке. – Скажите, а какой он – ваш отец?
- Он очень честный человек, очень добросовестный, воспитанный… Даже… благородный. Он ведь из католической семьи. То есть, конечно, католиками они не были, просто традиции такие… Еще он меня очень любил.
«Любил… - подумал Бусыгин, - он что, умер?»
- Пьет? – Мягко спросил он.
Ему показалось? У нее что-то блеснуло в глазах?
- Пьет… и живет в нищете… Это ужасно… Знаете, как я ненавидела их раньше?
- Мать и Брезгунова?
- Да.
- А сейчас?
- Я уже почти забыла о них. Если бы вы не напомнили… Я бы… Я ведь сюда приехала, чтобы доказать ей… Училась, пыталась сделать карьеру… Я была такой дурочкой! Думала, стану тут телезвездой…
