индивидуальные пакеты, эвакуация раненых предполагалась на тех самых верблюдах, караван которых он, командир полка, ехал организовывать в Хиве.
Не беспокоило Масленникова и состояние лошадей и отношение бойцов к коню. Учебные выходы хотя бы к той же крепости Змухшир доказали, что о своем четвероногом боевом друге красноармейцы заботятся больше, чем о себе: без коня в пустыне боец — не боец. Седла подгоняли под непосредственным наблюдением командиров, тщательно проверяли растяжку потника, прикрепление вьюка. Вьюк облегчили до минимума, взяв лишь норму двухсуточного запаса фуража на каждого коня. Изношенные торбы для ячменя отремонтировали, сшили из мешков новые. И все-таки командира полка точило сомнение: в условиях песков маневренность и подвижность банд требуют от бойцов энергичных действий, кони должны быть совсем освобождены от груза. И получалось, что от состояния каравана, который он должен сформировать в Хиве, от физического состояния верблюдов — единственного транспортного средства в пустыне во многом зависит успех операции.
Двугорбый верблюд-тяжеловоз может нести во вьюках пятисуточный запас продфуража и трехсуточный запас воды. Идеально было бы иметь еще быстроходных одногорбых верблюдов: тогда боец мог бы садиться на коня только в момент активных действий, а остальное время вести коня в поводу, сохраняя ему силы. Идеально, но осуществимо ли?..
Мчится и мчится вперед машина. Человеку, дни и недели проводящему в седле, скорость ее кажется равной скорости самолета, но ехать надо еще быстрее: слишком мало времени — меньше суток отведено на формирование каравана.
Снова и снова перебирает в уме командир полка, все ли сделано, все ли предусмотрено.
Отобрано политпросветимущество, проинструктирован руководящий партсостав, проверены радиостанции. Особенно тщательно подготовлено оружие: пулеметы, диски, капсули гранат и сами гранаты. Проведен специальный семинар пулеметчиков, специальные тактические занятия с целью сколотить отделения. Проведены занятия в общеотрядном масштабе с увязкой взаимодействия подразделений, отработана одиночная подготовка бойца, проведены дневные и ночные стрельбы, обшивание подсумков, тренчиков, патронташей, разных чехлов, фляг. Приобретены бидоны, кунганы, веревки. Казалось бы, все учтено, все колесики сложного механизма, все его части точно подогнаны друг к Другу и хорошо смазаны, но… многое может зависеть от того, как решится примитивный, прозаический вопрос: удастся ли в Хиве, Ханке и Ташаузе организовать полноценные караваны верблюдов?
Вот и жемчужина Средней Азии — Хива. Те самые скопления глинобитных домов и кибиток с плоскими крышами, которые в невероятном переплетении улиц и улочек окружают бывший ханский дворец с голубым минаретом.
Всего пятнадцать лет назад по этим улицам проехал с восемнадцатью джигитами сын Джунаид- Хана
Ишик-Хан, чтобы сдернуть с трона хана Аспендиара и ударом ножа расчистить путь к власти для своего отца.
Пятнадцать лет — немалый срок, тем более таких лет, но если не нож Ишик-Хана, то во всяком случае когти старого Джунаида до сих пор тянутся в виде банд Дурды-Мурта, Ахмед-Бека, Бады-Дуза к горлу молодой республики, и нужен очень хороший хирургический инструмент, чтобы вырвать эти когти, снять угрозу. Окажется ли таким безупречным инструментом песковый отряд 11-го Хорезмского полка? Не отразится ли на его боеспособности наличие или отсутствие такой элементарной детали, древностью соперничающей с самой пустыней, как караван верблюдов?..
Встретил Масленникова и его сопровождающих начальник отдела ОГПУ Иливицкий, поняв суть задачи, коротко сообщил:
— Два дня назад сто верблюдов мобилизовал для своего отряда командир милицейского эскадрона Приданников.
— Нужны еще сто и немедленно, — так же коротко сказал Масленников, отлично понимая, что о качестве «второй очереди» мобилизованного транспорта нечего и думать. Но если у командира полка в момент этого разговора еще оставались какие-то надежды, что удастся отыскать в Хиве сколько-нибудь удовлетворительный транспорт, то, когда благодаря героическим усилиям начальника отдела ОГПУ Иливицкого верблюды были собраны, у Масленникова и сопровождавших его командиров уже не оставалось никаких иллюзий.
Состояние мобилизованной сотни верблюдов даже с большой натяжкой нельзя было назвать «средним». В большинстве своем выпряженные из чигирей, истомленные весенними перевозками, исхудавшие из-за линьки верблюды мало отвечали требованиям форсированного движения по пескам. Сколько раз на ответственных совещаниях и Масленников и другие командиры полков говорили о том, что песковая воинская часть должна иметь свой верблюжий фонд, составленный как из двугорбых тяжеловозов, так и одногорбых, быстроходных породы «Нары», чтобы в любую минуту поднять и груз и бойцов- кавалеристов.
Дорого тогда обошелся некачественный транспорт отряду 11-го полка. Забегая вперед, следует сказать, что в боеоперации в Кара-Кумах по ликвидации объединенной бандгруппировки Дурды-Мурта и Ахмед-Бека было занято 464 верблюда, пало 135 этих признанных «кораблей пустыни» от быстрого движения, высокой температуры, достигавшей 60–70 градусов, отсутствия воды… Люди — выдержали…
Стараясь не показать своих самых мрачных предчувствий, командир полка распорядился еще сто верблюдов мобилизовать в селении Ханка. Других не было. Надо было с этим транспортом выполнять боевую задачу.
Несколько успокоили его местные знатоки пустыни, порекомендовавшие группу проводников- верблюдовожатых во главе с «королем песков», отлично, как заверили Масленникова, знающим Кара-Кумы, по имени Кабул. Прищуренный глаз и прыгающая бровь делали его приметным среди остальных, таких же прокаленных солнцем проводников в ватных стеганых халатах и высоких бараньих шапках-тельпеках. По манере держаться он тоже выделялся среди других, видимо, ревниво оберегая свое звание, стремясь и поведением поддержать столь высокую марку.
Десятого мая отряд, сделав за один переход девяносто километров, отдохнув до вечера, в 18 часов в сопровождении хивинского транспорта выступил из Хивы в южном направлении на колодец Холыбай, где должен был дожидать отряд командира полка Масленникова со своими двумя взводами милицейского дивизиона комэск Приданников.
Первую половину пути прошли ночью, сберегая силы, через сорок километров сделали привал. За второй ночной переход сделали еще сорок километров и двенадцатого мая в девять часов утра пришли на колодец Холыбай.
В первые же сутки песчаного пути командир полка воочию убедился, насколько тормозит движение караван. Делая четыре-пять километров в час ташаузский транспорт в двести пятьдесят верблюдов с основным грузом был только на пути от Ташауза к Хиве. Особенно трудно было двугорбым кораблям пустыни тащить орудие, которое должно было сказать свое весомое слово в решающий момент боя.
Но одно, казалось бы, незначительное происшествие позабавило не слишком-то весело настроенного начальника отряда.
Присматриваясь к своему старшему проводнику, проверяя все время путь по компасу и карте, Масленников заметил, что Кабул с прищуренным глазом и прыгающей бровью, если и считал себя королем песков, то словно бы попал в чужое королевство.
Выслав вперед дозор, командир отряда спросил главу проводников: «Как считаешь, Кабул, сколько будет еще километров до колодца Холыбай?»
Тот с важным видом оглянулся по сторонам и заявил, что до колодца еще пятнадцать километров.
Надо же было так получиться, чтобы как раз в этот момент на гребне соседнего бархана показался высланный Масленниковым передовой разъезд под началом командира взвода Криулина.
— Товарищ командир полка, — доложил, подъехав Криулин, — колодец Холыбай в трех километрах. Командир милицейского дивизиона товарищ Приданников производит водопой, ждет вас!..
Общий хохот, к немалому смущению Кабула, понявшего, о чем речь, заглушил слова Криулина.
Командиру полка было не до веселья: идти на сближение с объединенной бандой придется не только
