152
По словам того же Боксера, «циник может заметить, что, если португальцев привели на Восток христианство и специи, основной причиной, удерживающей их там, были специи… Старая идея «завоевания, торговли и судоходства» по восточным морям, как продолжения крестовых походов против магометан, изрядно поблекла, если не исчезла вообще». Что касается первых английских поселений в Америке, то, «хотя религиозные мотивы отчетливо присутствуют в письменных документах тех дней, их нельзя считать решающими. Идея, разумеется, была не из последних, но все же имела второстепенное значение. Тот, кто оседал в Америке, в первую очередь стремился обрести то, что в лучшем случае являлось жизнью, полной опасностей. Компании, занимающиеся колонизацией, в первую очередь были заинтересованы в возврате капитала. Да и правительство тоже не проявляло особой заинтересованности в обращении туземцев в истинную веру». Голландцы же никогда не жаловались на определенные неудобства, создаваемые японскими государственными служащими, «обыскивающими их корабли в поисках распятий и Библий».
153
Европейцы были вовлечены в перевозку японского серебра в Китай, японской меди в Китай и Индию, гвоздики в Индию, индийских хлопковых тканей в Юго–Восточную Азию, персидского шелка и ковров в Индию и Японию. «Невидимый» экспорт был жизненно важным для Европы по причине «односторонних» перевозок между Европой и Азией.
154
По утверждению некоторых авторов, деятельность европейцев в Азии характеризовалась преобладанием «политики торговли за высокую ставку валового дохода за единицу, что представляло собой нелогичный результат универсального торгового принципа – покупать дешево, продавать дорого».
155
Положение Колумба как longa manus (длинной руки) генуэзского капитализма отвечает на вопрос: что заставило Фердинанда и Изабеллу заключить контракт с нуждающимся генуэзским авантюристом? Ясно, что по каким–то причинам Колумб был необходим для успеха предприятия. Но его могли считать необходимым, только если верили, что он обладает каким–то секретом, знает нечто, чего не знает больше никто. Таким секретом не могла быть какая–то общая космографическая теория, основанная на известных литературных источниках.
156
Альбукерку приписывают еще одно заявление: «Пока я являюсь губернатором Индии, я не желаю ни сражаться, ни угрожать людям на земле, кроме тех мест, где я должен строить крепости».
157
Спустя несколько веков – в 1841 году – комиссионер Лиин доложил, что, «если корабли варваров выйдут за пределы Бокка–Тигрис, наши легкие суда не смогут преследовать и разрушить их». В указе, датированном 1842 годом, китайский император сделал следующее заявление: во время «вторжения мятежных варваров они зависели от своих крепких кораблей и эффективных орудий, дававших им возможность совершать жестокие преступления на море. Они нанесли ущерб нашим людям, в основном потому, что местные военные джонки слишком малы, чтобы справиться с их кораблями. Поэтому я, император, постоянно приказывал нашим генералам оказывать сопротивление на суше и не вести сражений на море… Когда приходят вражеские корабли, сопротивление невозможно, а когда они уходят, в нашем распоряжении нет средств для организации преследования. По моему мнению, мятежные варвары рассчитывают именно на то, что китайские военные джонки не могут выйти в открытое море и вступить в бой».
158
Альбукерк с самого начала понимал невозможность больших территориальных приобретений. Он также видел, что может завоевать господство в Индийском океане, заняв ряд стратегически важных пунктов, которые станут базами военно–морского флота и могут быть защищены с моря вооруженными кораблями. Во время его губернаторства (1509–1515) Гоа, Малакка и Ормуз были заняты соответственно в 1510, 1511 и 1515 годах и стали оплотом португальского владычества в Азии.
159
Дон Франциско Санде, губернатор Филиппин, предложил захватить Китай армией численностью пять тысяч человек. Он написал королю, что китайцы настолько трусливы, что ни один из них даже не ездит верхом. С другой стороны, он считал, что сможет получить поддержку японцев и филиппинцев, которые намного храбрее китайцев. Этот глупейший проект поддержали священнослужители и некоторые военные группировки Манилы, но советники короны в Мадриде оказались более разумными. В 1586 году король написал своему воинственному губернатору, что «в отношении предлагаемого захвата Китая нам представляется, что об этом не стоит и думать. Наоборот, с Китаем, следует поддерживать самые дружественные отношения». Среди голландцев, несомненно, горячей головой был Коэн, который в 1618 году написал директорам голландской компании: «По утверждению португальцев и испанцев, несколько христиан могут справиться с сотнями и тысячами туземцев. Неужели мы слабее, чем они?»
160
Чтобы закрепить свое положение, португальцы завоевывали симпатии местных правителей
