удалось установить, что именно в тот день, когда погиб Норен, Терон со своей новой подружкой приезжал в трактир, где его ожидала шайка Сифона. А через некоторое время, прихватив Сифона и Тибиана, сержант куда-то исчез, поручив оставшимся бандитам охранять девчонку. Когда они вернулись — наемники не помнят, потому что решили вопрос своеобразно, заперли охраняемую в чуланчике и сели играть в кости. Не на сухую, разумеется, играли, потому и проспали возвращение подельников. Но одно запомнили точно, обычно суровый Сифон в тот раз даже не ругался особо, дал по затрещине, и велел собирать сумки. И это тоже было слегка подозрительно, в том городишке они поджидали обоз, с которым должны были прибыть купленные в Чиндае смертники.
Оказалось, осторожный Терон вывозил их через Остан, снабжая купленными у контрабандистов документами.
Я уже было приуныл, решив, что вместе со смертью Терона след оборвался окончательно, и тут Фека вдруг вспомнил одну мелочь, за которую Зиновас уцепился как охотничий пес.
Оказывается, Терон, почти сразу по приезде в трактир получил от хозяина письмо или записку, которую после прочтения собственноручно сжег в очаге. Вот после той записки он и заторопился.
После выяснения этой подробности мы отправили бандитов в подземную камеру, им предстояла отправка в Дареслайт, а маги и сыскари рванули открывать портал. Боюсь, сегодня трактирщику не придется нажиться на посетителях.
Меня они с собой не позвали, да я и не стал напрашиваться, работать вместе с большими компаниями сыскарей мне никогда не нравилось. Сделать самому все равно ничего не удастся, только буду бегать сзади хвостиком и тихо звереть. Ну а если маги чего-то найдут, то я узнаю первым, Кларисса обещала прийти ночевать в Монтаеззи. А сейчас мне нужно было закончить парочку небольших, но важных дел.
Сарда я как и ожидал, нашел возле того же окна, только теперь рядом с ним стоял Тайгар.
— Это хорошо, что вы вместе, — деловито сообщаю, добравшись до увлеченных разговором гоблинов, — надеюсь, договор составлять тоже будете вместе. Сард, где ты собираешься ночевать? Можно устроить комнату здесь, а если хочешь, отправляйся сразу в мой дом. Остальные пока считаются гостями короля, и я не могу нарушить правила. Возможно Торрель пожелает вечером пообщаться с вами в менее официальной обстановке.
— Я бы остался тут, — хмурится Сард, — но если нужно…
— Мне нужно, чтобы все были счастливы, — решительно прервал я его расшаркивания, и махнул незаметно наблюдавшему за нами дежурному магу — устрой вот этого гоблина в гостевых комнатах.
Все, с одним делом покончено, осталось самое последнее и самое неприятное. Сейчас мне предстоит совершить небольшое нарушение правил, и я очень надеюсь, что оно останется безнаказанным. О том, чтобы надеяться на незаметность, не стоит и мечтать.
Камеру, где заперли Сахту, мне показал дежуривший неподалеку охранник, и к моему изумлению безропотно согласился отпереть её для меня.
Ведьма вскочила, едва бесшумно распахнулась дверь, и напряглась, меряя нас настороженным взглядом, но узнав меня, сразу расслабилась и снова опустилась в кресло.
— Закрой дверь, — входя в комнату, приказал я охраннику, — и жди, я ненадолго.
— Что ты хочешь спросить? — устало вздохнула женщина, не глядя мне в глаза, и я понял, что волновался не зря.
— Я хочу не спросить, а предложить, — мне бы еще уверенности, что я не ошибаюсь, — предложить тебе способ избежать завтрашнего допроса. Ведь для тебя это очень непросто… все рассказать самой?
— Боюсь, что непросто, это слишком мягко сказано… — жутковато усмехнулась ведьма, превращая все мои подозренья в уверенность, — но ведь иначе же нельзя? Суд должен все знать, а я…
Она махнула рукой, отводя наполненный безысходностью взгляд.
— Не знаю, в чем ты провинилась сколько-то там лет назад, знаю другое, — решительно ответил я, прикидывая, успею или нет, если она решит действовать немедленно, — за то время, что я находился рядом с тобой, ты не сделала ничего подлого или мерзкого. Мне показалось, что ты даже и не способна на такое. Больше того, помогала нам, как умела. И потому я решил предложить тебе свою помощь. Но сказать, что это будет, смогу только после твоего решения.
— А тебе я должна рассказать… — она замялась, не зная, как назвать свое прошлое.
— Нет, ничего рассказывать не придется, но придется заплатить, если ты действительно совершила что-то очень плохое, — честно предупредил я.
— Чем?
— Болью. Будет больно, но насколько — не знаю. Все зависит от твоего проступка. Вернее от того, как ты к нему относишься. Больше сказать не могу.
С минуту она рассматривала меня так подозрительно, словно пыталась услышать мысли, и я даже слегка запаниковал, хотя и знал, что это невозможно, камеры тоже защищены от применения магии. Потом отчаянно вздохнула, взяла со столика чашу с водой и начала старательно смывать с ногтей что-то невидимое. Я бессильно опустился на край постели, чувствуя, как по спине знакомо ползет холодок. Вот же гархайская баба! Ведь это значит, что ведьма сегодня весь день сидит с этой гадостью на руках! И сделать это она могла только рано утром у меня дома. А вот как ей удалось обмануть магов, отбиравших у подсудимых при входе во дворец зелья и амулеты, можно только догадываться, наверняка в её зелье нет ни капли магии.
Ведьма закончила свое занятие и пошла выливать воду из чаши, я упрямо поплелся следом.
— Что, не доверяешь? — Хмуро спросила она, — не бойся, на ногтях было разное зелье, на одном яд, на другом противоядие.
— Ты же мне не поверила, а я тебе сколько раз говорил, что постараюсь всё уладить, — что-то у меня голос хриплый, словно полчаса пел на морозе.
— Пока ты сегодня гоблинов не спас, не думала, что можно мне помочь, — честно ответила ведьма, — ну, теперь что?
— Теперь мне придется тебя обнять, но не вздумай царапаться, — хмуро буркнул я, и когда ведьма бестрепетно позволила сцапать её в охапку, скомандовал — духи, выносите.
Зеленоватая спираль портала на этот раз вынесла нас не на берег пруда, где стыло рябила под осенним сквозняком серая вода, а в самое сердце заповедных дриадских владений. В обернутый зеленоватым нежным мхом полумрак дальнего подвала. Несколько древней с любопытством взирали на нас с самых невероятных местечек, со стен, потолка и из пышных моховых кочек, в соседнем просторном помещении среди волн мха слабо сиял огромный загадочный цветок.
— Что это? — ошеломленно ахнула Сахта, с восторгом озираясь по сторонам.
— Это цветок жизни, мать всех древней, он согласен прочесть все твои воспоминания, и передать суду, — покорно объясняю я, поглаживая прохладные ладошки своих древней, — но предупреждаю еще раз, он очень не любит получать неприятные эмоции и если ему будет больно в момент чтения, то эта боль отразится на тебе.
— Пусть, — как-то слишком быстро согласилась ведьма, — я согласна. А что нужно делать?
— Сначала слей всю энергию, ты для них слишком горячая, — как умел, растолковал я, если захочет более полных объяснений, пусть спросит Клариссу, они уже несколько лун целой командой пытаются написать про духов четкий трактат.
Но насколько я знаю, пока не могут прийти к согласию в некоторых основополагающих формулировках.
Через миг туфли ведьмы валялись в стороне, а сама она сидела на самой пышной кочке и бесстрашно рассматривала белесые корешки, несмело опутывающие ее щиколотки и запястья.
— Иди, Грег, — робко тянет меня к разгорающемуся сиянью портала древень, — ей потом нужно будет отдохнуть.
Вот так, приведешь к родственникам гостей, а тебя тут же выставят прочь, в притворном расстройстве бурчу я, шагая в портал, и тут же оказываюсь в столовой, стоящим возле ухоженного кустика духов.
Ойкнула служанка, накрывавшая стол к ужину, тренькнула разбившаяся тарелка. Ну вот, еще и собственную прислугу ко всему прочему напугал. А ведь сегодня это только начало.
Ни за что не поверю, что через пару часов сюда не примчится кучка магов. Умыкание подсудимого из-
