единодержавие. Власть сконцентрировалась в руках Токты только после смерти его братьев Сарай-Буки (1301/1302) и Бурлюка (1309/1310).[60] Потребовалось какое-то время и для того, чтобы установить достаточно эффективный военно-политический контроль ханской власти над Северным Причерноморьем, ставшим после отхода войск Токты ареной борьбы между различными группировками феодальной кочевой аристократии этого региона. Сначала во владениях бывшего временщика попытался утвердиться его старший сын Джека (Чека), но против него выступили местные, вероятно, наиболее влиятельные эмиры Тунгуз и Таз. С помощью призванных ими ханских отрядов они принудили Джеку бежать в землю алан (асов), располагавшихся в начале XIV в. западнее Днестра, а оттуда в одну из столиц Болгарии, в Тырново, где он и был убит.[61] Неудачной оказалась и последняя попытка восстановить былой улус Ногая, предпринятая в 1303–1304 гг. Каракишеком, сыном Джеки.[62] Но и после нее политическая обстановка в Северном Причерноморье не отличалась устойчивостью.
Исследуя внешнеполитические условия образования Молдавского феодального государства, П. Ф. Параска проанализировал сведения письменных источников о политической ситуации в северо- западной части Причерноморья в начале XIV в. и сделал следующие приемлемые в общем и целом выводы: 1) после поражения Ногая и подавления сепаратизма его сыновей и внуков и вплоть до начала 30-х гг. XIV в. в рассматриваемом регионе не наблюдалось сколько-нибудь значительной концентрации военных сил Золотой Орды, никоим образом не проявлялась и ее активность в направлении Галицко-Волынской Руси, Польши и Венгрии; 2) в условиях ликвидации улуса Ногая и невозможности для ханской власти установить контроль над бывшими владениями временщика они становятся объектом наступления Тырновской Болгарии, под власть правителя которой – Святослава – в самом начале XIV в. попадает северо-западное побережье Черного моря, включая Белгород и устье Днестра, а также Галицко-Волынского княжества, в чью сферу политического влияния снова была включена значительная часть Днестровско- Карпатских земель, в том числе и бывшие владения ордынцев западнее Дне- /20/ стра.[63] Последний вывод основан главным образом на свидетельствах анонимного автора 'Описания Восточной Европы', который, осуществив в 1308 г. путешествие из Константинополя в Польшу, оставил интересные сведения о крае. Так, он вовсе не упоминает об ордынцах на северо-западе Причерноморья, но зато сообщает, что огромная страна 'Рутения' соседствует с Болгарией и 'Грецией', т. е. Византийской империей, и является данницей Орды, называет князя Льва.[64] Известен также факт распространения в 1299 г. власти 'русского князя Льва' на некоторые земли Закарпатья, ранее захваченного Венгерским королевством.[65] Возврат части Закарпатья под контроль Галицкого княжества на исходе XIII в. свидетельствует о значительной его внешнеполитической активности на своих юго-западных рубежах как раз во время краха улуса Ногая.
Отголоском каких-то событий, связанных с военно-политической активностью Галицко-Волынского княжества в низовьях Днестра в самом начале XIV в., является сообщение арабских историков о том, что выступившие против Джеки бывшие сторонники Ногая Тунгуз и Таз готовили 'грабительский поход на земли Валахов и Русских'. По словам Ибн-Хальдуна, поход должен был состояться против асов и русских.[66] Из дальнейшего повествования арабских источников о судьбе Джеки ясно видно, что 'землей Валахов' в них обозначалась Тырновская Болгария. В свое время Ю. А. Кулаковский убедительно доказал, что в начале XIV в. аланы имели владения в Нижнем Попрутье и Поднестровье.[67] По мнению П. Ф. Параски, упоминаемой в арабских источниках 'землей русских' не могла быть какая-нибудь отдаленная галицко-волынская область, но, вероятно, это были 'те области между Днестром и Карпатами, которые населяли восточные славяне, образуя традиционно русскую политическую сферу'.[68] До разгрома Ногая этот район не только даннически зависел от власти временщика, но и, в отличие от большинства других территорий Юго- Западной Руси, пребывал под непосредственным управлением ордынской администрации. Промежуточная зона, разделявшая галицкие и золотоордынские владения, к началу XIV в. находилась гораздо севернее его, достигая южных рубежей Шипинской земли (Буковины), не входившей в состав Золотой Орды,[69] и округа Бакоты в среднем течении Днестра.[70]
Таким образом, данные об отношениях Галицко-Волынского княжества и Золотой Орды на рубеже XIII–XIV вв. и о политической обстановке в Северном Причерноморье после ликвидации улуса Ногая позволяют конкретизировать высказанную ранее мысль и сформулировать ее в виде следующего предварительного, в силу недостаточной изученности вопроса, вывода. /21/
В первой четверти XIV в. галицко-волынские князья не обрели независимость от верховной власти в Золотой Орде, но сюзерен их поменялся, и им снова стал золотоордынский хан, которому по-прежнему уплачивалась ежегодная дань, взимаемая с населения Галицко-Волынского княжества (правда, о размерах этой дани ничего не известно). В условиях разгрома улуса Ногая и затянувшейся феодальной анархии в среде местной кочевой аристократии, неспособности ханской власти совладать с сепаратистскими тенденциями и установить достаточно эффективный военно-политический контроль над правым крылом Золотой Орды галицко-волынские князья, действуя, возможно, вначале с санкции хана Токты, но в интересах большинства феодалов Галицко-Волынской Руси, приняли активное участие в подавлении движения оппозиционных ханской власти группировок золотоордынской знати. Результатом военно- политических акций Галицко-Волынского княжества против отделившихся от сарайского центра орд Северного Причерноморья был возврат в 1300–1302 гг. в состав княжества большей части отторгнутого ранее ордынцами Галицкого Понизья, включая территории, прилегающие к устьям Южного Буга и Днестра. Территориальные приобретения на юге Галицко-Волынскому княжеству пришлось отстаивать в упорной борьбе против натиска орд из района Северного Причерноморья, которому оно успешно противостояло в течение двух первых десятилетий XIV в., до тех пор пока окрепшее при хане Узбеке (1314–1342) золотоордынское государство не перешло в наступление на своих западных окраинах.
К власти в Золотой Орде Узбек пришел через убийство сына Токты Ильбасмыша и расправу над оппозицией, выступившей против курса нового хана на централизацию государства, его мусульманизацию и сближение кочевой знати с оседлой частью населения. В числе наиболее деятельных участников оппозиции, убитых в 1313 г., были эмиры правого крыла Таз и Тунгуз.[71] Это был решительный шаг ханской власти к укреплению ее позиций в правом крыле Золотой Орды. Но цель была достигнута, по-видимому, лишь через несколько лет. К 1317 г. власть Узбека была утверждена в междуречьи Днепра и Дона, о чем свидетельствует начало в том году работы Азакского монетного двора по чеканке монет этого хана.[72] К началу 20-х гг. XIV в. она восторжествовала и в кочевьях Днепровского Правобережья, следствием чего было усиление внешнеполитической и военной активности Золотой Орды на ее западных рубежах. Угроза возможного нашествия явственно ощущалась правящими кругами Галицко-Волынского княжества, как это видно из грамоты его князей, уже в 1316 г. Она в еще более реальной форме была воспринята в Византии /22/ в 1321 г., где послужила правдоподобным поводом для набора войска Андроником Младшим, который использовал его не для отражения нашествия 'приистрийских скифов', так и не появившихся на византийской границе, а с целью свержения императора Андроника Старшего.[73] Подобная ситуация повторилась в 1325 г., когда слухи о вторжении ордынцев заставили многих сельских жителей Фракии бежать из родных мест и искать убежище в крепостях.[74] Слухи эти были, по-видимому, обоснованны, отражая военные действия ордынских войск против Галицко-Волынского княжества. Конфронтация между ними в начале 20-х гг. XIV в. представляется неизбежной.
В это же время погибли галицко-волынские князья Лев и Андрей Юрьевичи. Судя по записи на одной из луцких рукописей, датированной 1462 г., оба князя были еще живы в мае 1321 г. Запись гласит: 'В лето 6029 (1321) при благоверном князи галицком Илве и Андреи, при воеводе Коломыиском Ходку стулника Илвова искончашася сия книги месяца маиа 21 дня'.[75] Из грамот Андрея Юрьевича, данных в г. Владимире краковским и торнским (торуньским) купцам 27 августа 1320 г., известно, что он был князем владимирским ('Божьей милостью князь владимирский и господарь земли Русской', 'Божьей милостью князь Владимирии и господарь Руси'),[76] т. е. князем Волынской земли. Следовательно, братья разделили земли княжества и правили вполне
