возвращалась бодрость духа. Все облачились в белое обмундирование, чтобы быть незаметными на снегу. А когда выходили вслед за лейтенантом, то уже забыли про холод, про эту ужасную ночь.
- Мы пройдём вдоль края оврага, - командовал Кошевой. - Затем спустимся по склону на ничейную землю.
Не было видно никаких признаков вражеских позиций. Только отдельные снаряды простреливали наугад местность.
- Очень неприятно, когда находишься между двух огневых позиций и думаешь, как скоро тебя обнаружит противник…
Лейтенант указал на разветвляющийся овраг и шепотом объяснил боевую задачу:
- В конце оврага деревня.
- Ясно!
- Нужно выяснить, находится ли она в руках у немцев, и если да, то сколь велики большие силы, что её удерживают.
- Будет сделано.
Все органы чувств бойцов обострились до предела, держали оружие наготове у бедра. Группа двигалась осторожно, прислушиваясь к малейшему звуку. Внезапно деревня оказалась прямо перед носом. Тут у Зыкина, пожилого москвича заболел живот.
- Не знаю, в чём дело, - признался он. - Живот крутит… Прямо себя неважно чувствую.
- Знаю, что ты имеешь в виду. - Прервал его Павел. - Чертовски неприятное ощущение. У меня как-то так было, когда я выпил много водки, да закусил огурчиками…
Он сморщил нос, как будто собирался чихать, но просто рассмеялся. Все дружно смеялись над шуткой, и это сняло витавшее напряжение.
- Странное ощущение внутри, ребята, - сказал Кошевой. - Сегодня мы точно попадём в переплёт. Уверен, они блокировали наш отход.
Никто не ответил, но никто больше не смеялся. Лейтенант взял бинокль и внимательно осмотрел деревню.
- Лисинчук, - велел он. - Посмотри вон туда, вперёд. Это человек или собака лежит на дороге?
Сержант приставил к глазам бинокль и присвистнул.
- Вам нужны очки! - пошутил Пашка. - Это человек, совершенно очевидно, и лежит на спине. Должно быть, убитый.
- Нам придётся войти в деревню. - Заявил Кошевой.
- В деревню? - насмешливо воскликнул бывший шахтёр. - Думаете, я ненормальный? Вы что, хотите найти хорошенькое место для массовой могилы?
Лейтенант продолжал невозмутимо смотреть в бинокль. Через некоторое время, как будто у него вдруг возникла идея, он сказал:
- Заткнись, сержант, это слова труса.
- Никогда трусом не был.
- Ты мне осточертел, как чирей на заднице. Можешь оставаться тут, если так боишься.
- После шахты я смерти больше не боюсь…
Лисинчук провёл по подбородку тыльной стороной ладони, его губы скривились в зловещей усмешке. Он первым вошёл в притихшую деревню.
- Никого нет? - готовые к любой неожиданности, бойцы обследовали первую избу.
Пустая, явно заброшенная. Казалось, жители ушли вдруг из деревни все вместе и разом. Большинство дверей распахнуты настежь. Всё выглядело очень странно и зловеще.
- Лисинчук был прав. - Пробурчал Зыкин. - Человек, лежавший на дороге, мёртв.
Гражданский. У него оказался пробит череп, на лице застыла гримаса ужаса. Поодаль валялись ещё двое убитых.
- Посмотрите там.
В крайней избе солдаты наткнулись на женщину, согнувшуюся над столом, будто она дремала. У неё была прострелена голова.
- Молодая.
Только они собирались повернуть назад, когда сержант вдруг толкнул командира локтем в сильном волнении:
- Посмотрите вон туда....
- Назад! - Лейтенант скомандовал хриплым шепотом. - Скорей в укрытие. За тот дом, давай!
Стало ясно, что немцы обнаружили группу и прятались за ближайшими избами. Без сомнения, такая же группа разведчиков. Осторожно, сантиметр за сантиметром, Лисинчук выдвинул вперёд свой пулемёт. Тут в дверях крайней хаты неожиданно появились Зыкин и молоденький Серёжка Крымов, студент из Казани.
- Берегись! - крикнул им Павел. - Скорей сюда!
Москвич настолько опешил, что на мгновение замешкался, но Крымов мгновенно оценил ситуацию и бросился на землю, увлекая за собой напарника. Пули, очевидно выпущенные из автоматов, градом застучали по стене.
- Да сколько же их, - охнул командир взвода, - сыплют, как горохом…
Извиваясь, как куница Серёжка добрался до них, но прежде чем Зыкин достиг укрытия, он скрючился от боли и с воплем схватился за ногу:
- Попали сволочи.
Лисинчук с быстротой молнии подскочил к нему, обхватил рукой и поволок, в то время как пули бесконечным потоком били об стену и со свистом проносились над головой.
- Тяжёлый ты Зыкин! - отдышавшись, укорил его Павел. - Будто смену в забое отпахал, пока дотащил...
Он вытер мокрый лоб и разрезал брючину на ноге раненого, затем надорвал подштанники. Рана выглядела ужасно, пуля разворотила бедро. Снег моментально окрасился в красный цвет. Спасатель спокойно перевязал Зыкина, который ревел от боли, его лицо исказила гримаса боли.
- Ну и переделка, - выдохнул он.
Слава богу, к нему вернулось присутствие духа. Коренной житель Донбасса продолжал свою работу, только ухмыляясь, когда язык Зыкина выходил из-под контроля. После перевязки Павел сноровисто подготовил свой пулемёт и был готов открыть огонь.
- Погоди! - остановил его жестом лейтенант. - Может быть, не стоит им прямо сейчас показывать, что у нас есть пулемёт?
Гитлеровцы рассредоточились, окружая их большой дугой. Они намеревались зайти во фланг, поэтому положение с каждой минутой становилось всё более безнадежным. Русские солдаты сбились в кучу, а слабое огневое прикрытие не давало им шанса вырваться.
- Крымов, - приказал Кошевой. - Надень свою каску на палку и высунь её из-за угла.
- Есть!
Сергей так и сделал, тут же за вспышкой последовал целый град выстрелов. Теперь пули со свистом пролетали сбоку, прямо возле уха.
- Если так будет продолжаться, они возьмут нас в перекрёстный огонь.
Михаил Кошевой перекинулся парой слов с сержантом Лисинчуком. Затем он повернулся к Серёжке:
- Слушай внимательно. Мы втроём попытаемся обойти «гансов». Ты будешь нас прикрывать огнём пулемёта.
- Можно мне с вами?
- Нет! – отрезал лейтенант. - Там может быть придётся схватится в рукопашную… От тебя здесь больше пользы будет.
- Ясно!
- Если план удастся, мы сможем погнать их прямо к тебе в руки. Но, ради бога, умудритесь не стрелять по своим!
- Буду стараться…
