Гога-Гоша обхватил голову руками, сел на крыльцо и заскулил, как собака. Из гаража тотчас ответили ему запертые на задвижку сторожевые псы. Журналисты пожали плечами, немного постояли и ушли.
«Ну должен же быть хоть кто-то, хоть один человек, который меня узнает! — думал Гога-Гоша и тут же сам себя перебивал: — Ну, узнает, а дальше что? Если у них ни связи, ни транспорта, так признай они тебя хоть самим Клинтоном — толку-то что? Как выбираться отсюда?» Он решил не спешить и как следует разобраться в обстановке. Не может такого быть, чтобы не было выхода. И, улучив момент, когда Христофор Иванович задремал в своем кресле, Гога-Гоша двинулся по кабинетам мэрии.
Первая дверь, которую он открыл, оказалась дверью в буфет. Это была крошечная комната со стойкой, за которой обычно орудовала сама Антонина Васильевна, никому не доверявшая распоряжаться собранным Паксюткиным натуральным налогом. На полках буфета стояли у нее баночки с грибами, малосольной рыбой, перетертой брусникой, тарелка с маленькими, рябыми перепелиными яйцами, высилась пирамидка консервов (давно просроченных) и другая — из пачек с галетами. Но сейчас Антонины Васильевны в буфете не было, а у окна, за столиком, накрытым липкой клеенкой, сидели Козлов с Нетерпыщевым и пили жидкий чай. Заметив гостя, они резво поднялись и стали зазывать его за свой стол.
— Разрешите представиться, — сказали они, когда Гога-Гоша присел. — Первые заместители мэра Козлов и Нетерпыщев.
— Очень приятно, — искусственно улыбнулся Гога-Гоша, на самом деле никаких приятных чувств не испытывавший. Он еще не разобрался в отношениях внутри мэрии, кто тут с кем и против кого, поэтому на всякий случай решил держать ухо востро. Не хватает еще, чтобы втянули его в свои разборки, этого удовольствия ему в Москве хватает.
— Как вам у нас? Не скучаете? — спросил Козлов. — Сожалею, что все так получилось, это все мэр наш…
— По нему самому давно тюрьма плачет, — добавил Нетерпыщев. — Никак не хочет в отставку уходить, ни по-плохому, ни по-хорошему, сидит, как пень.
Тут на голову Гоги-Гоши обрушился такой шквал застарелых обид, претензий и обвинений в адрес Христофора Ивановича, что он даже рукой замахал, прося остановиться.
— Нам нужен новый мэр! Молодой, энергичный! Вот как вы, например.
— Если вы решите у нас баллотироваться, мы вас выставим единым кандидатом от РПО и РПП.
— Вы с ума сошли! — сказал Гога-Гоша. — Да знаете ли вы, с кем имеете дело?
— Ну… мы догадываемся…
— Да нет, вы, я вижу, даже не догадываетесь! Перед вами, господа хорошие, политик федерального уровня! Понимаете? Фе-де-раль-но-го! Я вам больше скажу, был такой момент — президент в ЦКБ, премьер в Сочи, оба спикера за границей, один я на месте и три дня фактически руководил страной! Между прочим, ничего особенного. Всех, кого надо, принял, все, какие надо, бумаги подписал — все четко, быстро. И после этого вы предлагаете мне идти в мэры какого-то Тихо-П-п-пр…
— Ну, извините, — сказал Нетерпыщев, нехорошо улыбаясь. — Мы ничего, нам просто важно было знать вашу позицию.
— Значит, вы не будете у нас баллотироваться? — на всякий случай переспросил Козлов.
— Сказал же — нет.
Козлов с Нетерпыщевым удовлетворенно переглянулись.
— Но тогда вам надо как можно скорее определиться, кого из кандидатов вы будете поддерживать.
— Не собираюсь я никого тут поддерживать, я вообще не намерен у вас задерживаться.
— А куда ж вы денетесь? — искренне удивился Козлов.
— Как куда? Мне в Москву надо, у меня своих дел невпроворот.
— Да вы не переживайте, с вашим-то опытом вам и здесь дело найдется. Нам бы денег раздобыть хоть немного на выборы — взаймы, конечно… Как только у нас тут жизнь наладится, мы все отдадим, еще и с процентами.
— Все кредиты берутся на Западе, — машинально сказал Гога-Гоша, думая о своем.
— К нам вообще-то ближе Восток.
— Я не специалист по Востоку. Я специалист по Западу. Передо мной на Западе все двери открыты.
— Да нам один черт, хоть и на Западе. Поможете?
— Давайте так. Сначала вы мне поможете отсюда выбраться, а я, вернувшись в Москву, подумаю, что можно для вас сделать.
— Отсюда не выберешься, — сказал Нетерпыщев. — Тихо-Пропащенск — это судьба.
— Ну тогда и говорить не о чем.
Гога-Гоша встал и, не попрощавшись, вышел из буфета.
Пройдясь по коридору туда-сюда и немного успокоившись, он остановился перед чуть приоткрытой дверью, за которой кто-то негромко, красивым голосом напевал «Снова замерло все до рассвета…». Гога- Гоша заглянул и увидел сидящего за столом человека богатырского роста, который пел, подперев кулаком щеку и глядя с тоской в окно. Больше никого в кабинете не было.
— Поете хорошо, — похвалил Гога-Гоша. — А служите кем?
— Начальник департамента по борьбе с хаосом Бесфамильный, — перестав петь, сказал человек. — Заходите!
— А что, есть такой департамент? — удивился, входя, Гога-Гоша.
— Представьте себе.
— И чем же вы тут занимаетесь?
— Докладываю. Сначала у нас было, как положено, управление экономики и финансов. Потом, значит, в соответствии с рекомендацией из Центра переделали его в департамент по экономической и финансовой реформе. Через год пришлось срочно создавать на его базе департамент по борьбе с экономическими и финансовыми преступлениями. Ну а потом, сами понимаете, экономика приказала долго жить, финансы спели романсы, остался один хаос. Вот боремся.
— Надо же! — удивился Гога-Гоша. — Я ничего этого не знал. Даже спросить хотел у кого-нибудь, что ж это у вас так все запущено в городе? Ни уехать от вас, ни позвонить. Люди какие-то одичавшие, коз в квартирах держат, в мэрии вместо нормальной охраны — собаки… Как это вы дошли до жизни такой?
— Так это ж вы нам такую жизнь устроили, — спокойно сказал Бесфамильный.
— Я? — удивленно переспросил Гога-Гоша. — При чем тут я? Я в вашем городе никогда прежде не бывал и даже не знал, что он вообще существует.
— Надо было знать, — мрачно заметил на это начальник депхаоса. — Вы думаете, вас сюда случайно забросили? А я так думаю, что совсем не случайно. А для того как раз, чтобы вы своими, так сказать, теориями (тут он покрутил пальцем у виска) на практике полюбовались. Вот и любуйтесь. А как надоест, то, может,
Гога-Гоша молчал и сидел тихо, опасаясь, что Бесфамильный, чего доброго, встанет из-за стола и сунет ему в морду, слишком уж он разошелся отче- го-то. Но тот неожиданно улыбнулся, хлопнул Гогу-Гошу по плечу и сказал:
— Чайку не хотите? Кишочки прополоскать? (Видимо, чай тут пили с утра до вечера.) Нет, спасибо, я столько чая не пью, — сказал Гога-Гоша и поспешил убраться из кабинета.
Выйдя от Бесфамильного, он почувствовал, что в животе у него сделалось нехорошо, и срочно отправился искать туалет. Выяснилось, что это во дворе. Двое чиновников, оказавшиеся начальником отдела взаимозачетов Дулиным и начальником отдела по учету безработных Волобуевым, вызвались его проводить. Туалет находился в дальнем углу обнесенного «кремлевской стеной» двора и представлял из себя известное деревянное строение с окошком в виде сердечка в верхней части двери. Гога- Гоша с опаской открыл дверь и отпрянул. Стоявшие на почтительном расстоянии Дулин с Волобуевым изобразили на лицах виноватое сочувствие и руками развели, как бы говоря: «А что поделаешь?» Эти вообще вели себя вежливо и даже несколько подобострастно, расспрашивали о самочувствии и о том, не надо ли ему еще
