что так бывает, когда женщина не доверяет своему партнёру), а времени у нас было в обрез — пора уже в клуб идти. В конце концов, он бы меня, конечно, трахнул, если бы не решил погнаться за двумя зайцами сразу — он положил глаз на Элен и назначил ей тайное (тайное для меня) свидание, но я эту тему сразу же просекла, разговорила Элен и послала Бэнджика к чёрту. На тайное свидание к ней он не явился.
Позднее, он ещё ни раз пытался меня соблазнить — во время всех моих поездок всё начинал сначала, но я уже слишком поумнела, чтобы связаться с таким как он. Он не исправимый бабник — легко соблазняет, легко бросает, почти никогда ничего не дарит, но у него обаятельная мордашка и приятный голос (когда-то в молодости он даже был звездой — пел в мальчиковой поп-группе). Но, как говорится в пословице — и на старуху найдётся проруха. В прошлом году Бэнджик влюбился и сейчас (по слухам) разводится со своей японской женой, чтобы жениться на русской. Правда, это не мешало ему ещё в прошлом месяце, накануне своего отъезда в Москву к любовнице, приглашать меня на свидания, лезть с поцелуями и жаловаться на то, как ему не охота тащиться в Россию, пусть даже всего лишь на неделю…
А тогда восемь лет назад, после того как он не пришёл на свидание к Элен, я согласилась встретиться с ним ещё раз.
— Да — я вот такой, — сказал он, — одной женщины мне мало — у меня много подруг и тебе придётся с этим смириться, если ты хочешь быть со мной.
— Ты меня любишь? — спросила я.
— Джулия!.. — он закатил глаза и, вздохнув, продолжил, — Между словом “люблю” и “не люблю”, существует множество различных оттенков этих чувств, и никогда нельзя сказать с уверенностью, как ты относишься к человеку.
Я сказала, что больше не буду с ним встречаться. Он привёл меня в клуб, заплатил за свидание и сразу же ушёл. Полтора месяца после этого не появлялся, а когда снова начал ходить, распустил среди девчонок сплетни, что я была готова переспать с ним за видеокамеру, но он отказался от этого заманчивого предложения, потому что не любит дешёвых женщин! Мерзавец…
Это Бэнджик несколько недель назад привёл в клуб того мужчину, который вчера бросил Наташку — до этого он был завсегдатаем русского клуба в Синьжуку. Девчонки сразу же прозвали его Шуриком — у него тоже обаятельная мордашка и приятный голос. Он сидит спиной ко мне с той девушкой, с которой вчера ночью ушёл из клуба. Я давно заметила, что большинство мужчин предпочитает женщин какого-то определённого типа — все их любовницы внешне схожи, но Шурик, по-видимому, не относится к их числу. Наташку отличает бросающаяся в глаза сексуальность, длинные, ярко рыжие волосы и очень большая грудь. Его новая любовница (а то, что он уже переспал с ней — очевидно) очень худенькая, элегантная шатенка, с короткой стрижкой.
Не вынимая рук из карманов, он встаёт из-за стола и направляется к туалету, проходя мимо моего столика, подмигивает мне, чуть улыбнувшись.
Наше знакомство началось с конфликта. Мы сидели за одним столом — я, Бэнджик, Шурик и какая-то девица, которую специально посадили, чтобы она очаровывала Шурика, но та почему-то решила очаровывать Бэнджика. Мне было всё равно, я понимала, что скоро ему станет известно, что я завела себе любовника — одного из ветеранов, и он перестанет меня заказывать. С новым гостем разговаривать мне было лень, поэтому я делала вид, что слушаю музыку, и старалась не встречаться с ним взглядом, хотя чувствовала, что он рассматривает меня. Он заговорил первым, спросил:
— Что ты обо мне думаешь?
Неожиданный вопрос и не похоже, чтобы он флиртовал. Чёрт дёрнул меня сказать правду:
— Я думаю, что ты вульгарный и глупый.
— Если я глупый, то почему же я смог заработать столько денег?
— А у тебя много денег?
Он продемонстрировал мне свою барзетку от “Луи Витан” и золотой с бриллиантами ”Ролекс”. Я рассмеялась. В этот момент Ишиваки позвал меня со стола, чтобы посадить к другому гостю.
С тех пор Шурик приходил в клуб каждый день, но мы больше ни разу не разговаривали…
Я вспоминаю про приглашённых гостей, выскакиваю из-за стола и, глядя на часы — без пяти девять, подбегаю к Ишиваки.
— Приглашённые гости, — говорю я.
— Кто? — спрашивает он.
— Сатоши Сато и Тзуруми-сан.
Или Эрик Робертс и Заяц, как их прозвали в клубе за внешнее сходство одного с голливудской звездой, а другого соответственно с длинноухим животным. Тот, который похож на брата моей знаменитой тёзки — мой любовник, а тот, который похож на зайца — чокнутый старикан, один из моих самых давних гостей, правда иногда вместо меня он заказывает Маринку.
Это те гости, которые предположительно должны сегодня прийти в клуб, и если они придут, то за их риквест я получу не тысячу, а две тысячи йен, но необходимо заранее предупредить об этом главного стафа до девяти часов и ожидать можно только двух гостей. По закону подлости, чаще всего приходят ни те гости, на посещение которых возлагались надежды, поэтому многие девчонки из суеверия — чтобы не сглазить, никогда не ставят на приглашённых гостей.
Улыбнувшись Ишиваки, я захожу в туалет, чтобы поправить макияж, но сразу же понимаю, что сделать это мне не удастся — над раковиной перекрывая доступ к зеркалу, рыдает Джени (почти все девчонки в клубе меняют свои русские имена на иностранный манер — Юлька становится Джулией, Наташка — Натали, Женька — Джени). Две приятельницы стараются её успокоить.
— Они все говорят, что любят и никто, никто не любит! — кричит Джени.
— Но ведь мы тоже так делаем, — говорю я.
Джени продолжает рыдать, не обращая на мои слова внимания, а её подруги оборачиваются и смотрят на меня с раздражением.
— Не обобщай, — отвечает одна из них высокомерно. Я пожимаю плечами и захожу в кабинку туалета.
Итак, сиденье унитаза уже обоссано! Вздохнув, я задираю юбку, снимаю колготки и трусы, и согнувшись над унитазом в полусидящем, полустоящем положении, пытаюсь пописать… Но что-то не писается — необходимо сесть, но об этом не может быть и речи! В туалет забежали ещё две девицы, которые тут же стали проявлять сочувствие к Джени и выяснять, что у неё случилось. Кто-то дёргает дверцу кабинки. Я надеваю трусы и колготки, опускаю юбку, потом отматываю несколько метров от рулона туалетной бумаги и, брезгливо морщась, протираю сиденье унитаза. Отмотав ещё несколько метров, кладу их на уже сухое сиденье, снова снимаю колготки и трусы, и вздохнув, сажусь.
Девчонки выпытывают у Джени, что случилось — та не сознаётся, начинаются предположения. В понедельник у неё должна быть саёнара-пати, то есть прощальная вечеринка, которую устраивают накануне возвращения домой, отработавшей свои полгода хостос. Обычно в этот день клуб украшают воздушными шариками, все принаряжаются, а виновница торжества приглашает своих гостей, чтобы те могли с ней попрощаться. Большинство это приглашение игнорируют, но те, что приходят, приносят цветы и подарки. Приходят обычно официальный любовник (официальный — это тот, про которого все знают) — он приходит с доханом и традиционно сидит до закрытия клуба, а утром едет провожать свою подругу в аэропорт. Ещё приходят несколько не официальных (или тех, с кем удалось подружиться), а также те, с кем уезжающая познакомилась совсем недавно — они надеются, что она скоро вернётся, а значит, всё ещё у них впереди… Те, чьи надежды были не оправданы, не приходят.
На моих саёнара-пати, даже в те годы, когда я была самой популярной девушкой клуба, гостей всегда было раз, два и обчёлся.
— Ну, скоро там? — слышу я раздражённый голос, и дверцу кабинки опять кто-то не терпеливо дёргает.
— Из-за того, что вы там все собрались, я стесняюсь и не могу сосредоточиться! — отвечаю я не менее раздражённо.
— Ну, и чем тебе можно помочь? — спрашивают меня насмешливо.
Через пару минут я выхожу и говорю:
— Объясните мне, пожалуйста, если в этот туалет ходят одни девушки, то почему сиденье унитаза
