лицом.
Гордец, чёрт побери! Я извиняюсь, он забирает у меня пакет и мы, держась за руки, идём к стоянке такси.
— Просто в автобусе мы могли бы ехать стоя и прижимаясь, друг к другу… — говорю я, чтобы разрядить напряжение, возникшее после моей бестактности. Он бросает на меня взгляд — искоса через плечо и усмехается. Красавец!
Мы садимся в такси, он говорит водителю адрес и обнимает меня одной рукой, я целую его в щёку, он улыбается. Почти всю дорогу мы едем молча — только иногда целуемся, но скорее нежно, чем страстно — стесняемся водителя.
“Интересно, волнуется ли мой мальчик? — думаю я, — Ведь понимает, наверное, зачем он меня к себе везёт…” Я глажу его спину под футболкой, и украдкой наблюдаю за ним. Он чувствует, что я смотрю на него, но делает вид, что не замечает этого, глядит в окно — спокойный и хладнокровный, иногда очень обаятельно морщит лоб, как бы о чём-то задумавшись, а на самом деле потому, что знает, что ему это очень идёт…
Он ещё ни разу не занимался сексом. Я не поверила, когда он мне сказал об этом — красивый двадцати летний парень и девственник, разве такое возможно в наше время? Но он не шутил, я это почувствовала. Он признался мне в этом через неделю, после нашей первой встречи — спокойно и просто, не стесняясь. Объяснил это тем, что все немки — крокодилицы и он их не хочет.
— Обычно, парням свойственно преувеличивать свой сексуальный опыт… Наверное, ты очень уверен в себе, — сказала я ему тогда.
— Да — это мой единственный недостаток, — ответил он, улыбнувшись, и добавил, — Просто я не хочу тебе врать.
Мы выходим из такси — вокруг восточный Берлин, с его панельными многоэтажками, которые можно увидеть в любом городе, уже не существующего союза. Не могу сказать, что меня радует это зрелище — скорее наоборот, расстраивает, но я стараюсь это скрыть.
— Как на исторической родине, правда? — говорит он, усмехаясь.
— Да, я сейчас расплачусь от ностальгии! — и чтобы поскорее сменить тему, спрашиваю, — Надеюсь, ты догадался купить бутылку шампанского?
Он останавливается:
— Ты же говорила мне, что терпеть не можешь шампанское, потому что в Японии тебе постоянно приходилось его пить.
— Ах, да — точно…
— Я купил мартини.
— Умничка!
За мартини, почему-то ничего не платили — только за шампанское, от которого у меня пучило живот, и появлялась отрыжка — тысячу йен.
Мы заходим в подъезд, он открывает дверь квартиры на первом этаже и пропускает меня вперёд. Заходя в прихожую, я чувствую, что начинаю нервничать, и злюсь на себя — какого чёрта, ведь это у него будет в первый раз, а не у меня!
Однокомнатная квартирка — не уютная, но я на уют и не рассчитывала. Мы оба сразу засуетились и, избегая, глядеть друг на друга, занялись делом — каждый своим: я ищу, во что бы поставить цветы, он открывает бутылку мартини.
Ох уж это вечное смущение двух людей, которые пришли в отель или в квартиру, чтобы впервые заняться друг с другом сексом! Конечно лучше, когда это происходит неожиданно и спонтанно, но обстоятельства реальной жизни не часто предоставляют такую возможность. Если бы сейчас была ночь, и мы оба были бы пьяны, было б проще — мы вцепились бы друг в друга, изображая или на самом деле испытывая бешеную страсть, повалились бы на пол или в кровать, срывая одежды…
Но сейчас день, мы оба трезвы и нам обоим неловко…
Когда цветы водружены в дешёвую вазочку, а мартини налито в бокалы, я говорю тост:
— За твою первую квартиру!
А про себя думаю: ”И за твою первую женщину…” Наши глаза встречаются, и я понимаю, что он подумал о том же.
Когда я держу бокал в руках, мои руки дрожат — его нет. Мы оба это замечаем, и я улавливаю в его глазах что-то… Может быть чувство превосходства? Мои руки! Я научилась, держать лицо, и владеть голосом, но мои руки всегда выдают меня…
Мы делаем всего один глоток — я ощущаю сладкий вкус мартини, потом он ставит свой бокал на стол, берёт мой из моих дрожащих рук, отпивает из него, улыбаясь: ”Я хочу знать твои мысли…” И притягивает меня к себе…
С того момента, как он признался, что ещё девственник, я всё время играла роль опытной женщины, соблазняющей мальчика, но сейчас что-то изменилось — мы, будто поменялись ролями. Я растерялась — стою, как дура и смотрю на его плечи под чёрной футболкой. Резким движением, он снимает её с себя, я вижу, какое красивое у него тело — мышцы накаченные, но ещё слишком худенький… Я смотрю в его тёмно-карие глаза, и он целует меня в губы, сразу же, как только наши глаза встречаются.
Моим первым любовником был японец. Чистенький, скромненький, в сшитом на заказ костюмчике — сейчас он не смог бы произвести на меня впечатление, но тогда… Что видела, восемнадцати летняя девчонка из провинциального городка? Прыщавых одноклассников, отчима в спортивном трико, бритоголовых братков, от которых приходилось, уносить ноги с дискотеки…
Он ухаживал за мной в течение трёх месяцев — возил в Диснейленд и в Киото, водил в очень дорогие рестораны, в которых кроме нас двоих почти никогда никто не ужинал. Я целовалась с ним, но и только. А потом в Японию приехала его бывшая любовница, и я наконец-то дала ему то, чего он хотел, лишь бы он не пошёл за этим к ней. Дело было в отеле “Твенти ван”, позднее я побывала там со всеми своими японскими любовниками, и во всех лав — отелях на Кинсичё тоже, хотя в четыре утра туда ни попасть…
Лав — отель — гениальное изобретение японцев! Удивительно, что оно ещё не распространилось по всему миру! Это не большие отели с номерами без окон, в которых можно в любое время, анонимно снять комнату с большой кроватью, ванной, телевизором с бесплатным порно каналом и прочими удобствами.
А в тот первый раз, я лежала на маленькой кровати в обычном отеле под своим, истекающем потом любовником, зажмурив глаза (потому что боялась, что капли его пота туда попадут), и ничего не чувствовала, кроме удивления — в кино это всё выглядит как-то по-другому. Когда он слез с меня, то в первую очередь посмотрел на полотенце, которое предусмотрительно подложил мне под зад — крови не было. Он ничего не сказал мне об этом — ни тогда, ни потом, я тоже промолчала. Просто не знала, что сказать — до встречи с ним, я даже ни разу ни с кем не целовалась, но крови почему-то не было.
Позднее я рассказала об этом матери, и она призналась мне, что у неё была та же проблема. Вот почему мой папаша, спустя четырнадцать лет после их развода, просил мать, честно сказать ему — “теперь, когда это уже не имеет значения”, был он у неё первым или нет? Я, случайно подслушав их разговор, подумала тогда: ”Он, что — совсем дурак, не знает, как определить девственница ли девушка, с которой переспал? Даже я это знаю!” А оказывается, вот как бывает… Лет триста назад в какой-нибудь мусульманской стране с нас бы за такое недоразумение, после первой брачной ночи кожу живьём содрали! (Я читала об этом в какой-то книжке.)
Как всё-таки не справедливо устроен этот мир по отношению к женщине! И клитор у нас совсем не там, куда мужики всовывают свой член, поэтому после секса, в большинстве случаев, испытываешь только чувство досады за напрасно потраченное время…
В восемнадцать лет я была такой дурой, что страшно вспомнить! Думала, что раз я переспала с этим мужчиной, то теперь он и будет моим единственным на всю жизнь. А у него оказался живот, как у беременной женщины, который скрывали, его сшитые на заказ костюмчики! Позднее, я множество раз замечала, что внешность редко бывает обманчивой и внешнее уродство часто отражает уродство внутреннее.
Любовник заразил меня трихомонозом, и обвинил в том, что это не он, а я его заразила. “Думаешь, я
