верю, что ты спала только со мной? Что все эти подарки тебе дарили просто так?” Я вспомнила, какими глазами он смотрел на новые серёжки и колечки, которые у меня появлялись, и поняла, что в этот момент он думал о том, что я переспала с кем-то за этот подарок, но ничего не говорил, и продолжал встречаться со мной, как ни в чём не бывало…
Ему тоже пришлось, делать мне подарки.
“Разве это справедливо, что мужики, которым ты ничего не позволяешь, одевают и обувают тебя? А этот хрен, который имеет тебя, когда у него есть на это свободное время — ещё ни разу ничего тебе не подарил, хотя, он гораздо богаче большинства твоих гостей? — спросила меня одна девчонка, с которой я работала в клубе, — Не будь дурой — раскручивай его! Если бы он был порядочным мужиком, а не хитрожопым гадом, то сам бы давно предложил тебе шопинг, или он не знает, как мало нам платят?”
С тех пор, я каждую неделю водила его в магазин — в восторге от этого он не был, но и отказываться оплачивать мои покупки, тоже не решался.
Только один раз, во время предпоследней поездки у меня был любовник, которого я жалела и не раскручивала — он бросил меня через полтора месяца. Это стало хорошим уроком для меня. Во время последней в своей жизни саёнара-пати (прощальной вечеринки), когда мне дали микрофон, чтобы я сказала последнее спасибо гостям — я его сказала, а потом добавила по-русски, обращаясь к девчонкам: ”Возьмите с них всё, что сможете, и никогда никого не жалейте”.
— Что ты нашла во мне? Почему я тебе понравился?
— Ты молод, красив и не испорчен.
— Короче, во мне нет ничего особенного!
— Может быть для кого-то, но не для меня…
Солнечный свет проникает сквозь задвинутые шторы. Мы сидим в кресле и целуемся, никуда не торопясь.
— Я хочу сам раздеть тебя.
— Хорошо…
Я давно заметила в нём стремление доминировать, и мне это нравится, хотя мне и самой это свойственно, но почему-то я никогда не влюблялась в мужчин, которые позволяли управлять собой…
Я улыбаюсь, а он в это время с серьёзным видом стягивает с меня футболку, снимает бюстгальтер — на несколько секунд останавливается, разглядывая мои груди, берёт их в руки, я слегка приподнимаюсь, чтобы он смог, схватить мой сосок губами. Когда он слегка кусает его, я вдруг чувствую такое сильное возбуждение, что мне становится больно — где-то там, внутри влагалища. Я пытаюсь расстегнуть свои джинсы, но он замечает это и останавливает меня — расстегивает их сам, и начинает, не спеша, стягивать с бёдер, но когда я остаюсь в одних трусиках, замирает, не зная на что решиться дальше…
Я даю ему поцеловать ту грудь, которая ещё осталась не поцелованной, а потом не выдерживаю, толкаю его вглубь кресла, встаю на колени, и расстёгиваю ремень на его брюках. Он сидит, держась руками за подлокотники кресла, и не останавливает меня, тогда я снимаю с себя, оставшееся бельё, и залезаю на него — я успеваю сделать всего несколько движений, и кончаю, вскрикнув и очень удивившись. Открыв глаза, я вижу, что он смотрит на меня и улыбается, я улыбаюсь ему в ответ.
— Странно, я кончил, но удовлетворения не испытываю — всё равно хочу тебя, — он продолжает удерживать меня за бёдра. — Давай останемся так?
— Давай… — я обнимаю его, и закрываю глаза.
Через несколько минут я чувствую, как он снова становится твёрдым внутри меня, тогда я несколько раз нежно кусаю его за шею, а он тянется губами к моим губам…
— Какой же ты всё-таки красивый!
Он лежит на спине и курит, а я, оперев голову на согнутую в локте руку, гляжу сверху на его лицо.
— Не говори глупостей — я совсем не красавец.
— Я обожаю твой рот — особенно нижнюю губу, и твой нос. Он такой, какой должен быть у мужчины — не маленький, но и не длинный.
— Он с горбинкой.
— Это почти не заметно… И ещё мне нравится, что ты такой тёмненький!
— Любишь тёмненьких?
— Да. Но не арабов — они женщин за людей не считают, и не азиатов — они не сексуальные какие- то…
— Ты же спала с японцами?
— Ну и что — это не значит, что они мне нравились.
— Ты спала с ними из расчёта?
— Нет — я влюблялась, но и расчёт тоже был. Не хочу о них вспоминать! Тем более, сейчас…
Мы уже успели выпить несколько рюмок мартини, и ещё раз заняться любовью — на этот раз в классической позе…
Поцеловав его в щёку, я смотрю на часы.
— Мне пора.
— Подожди, ещё только три…
— Старая сволочь начнёт психовать, я и так провожу с ним слишком мало времени.
— Нам нужно поговорить.
— Уже? — я смеюсь. — Мы завтра снова встретимся — ведь встретимся? Тогда и поговорим.
— Тогда мы снова бросимся в кровать, прозанимаемся любовью часа полтора, а потом ты опять убежишь к своему старикашке! Меня не устраивают такие отношения.
— Странно, я думала мужчин, только такие отношения и устраивают…
Мы сидим голые напротив друг друга, прикрываясь одной простынёй, он молча смотрит на меня, и я во второй раз за сегодняшний день чувствую, что опять сказала что-то, чего говорить не следовало.
— Не нужно сравнивать меня с теми мужчинами, которых ты знала до меня. Тем более с теми, с которыми ты познакомилась в Японии.
— Русские были не лучше!
— Неужели, глядя на меня, ты не можешь видеть только меня, а не всех этих мужчин?
Я вдруг с ужасом понимаю, что не могу, и теряюсь, не зная, что сказать, но к счастью, он и не ждёт ответа — вопрос риторический.
— Вчера я впервые спал в чужой квартире, один, зная, что за стеной нет родителей — мне было очень одиноко…
— Ты мог позвонить мне.
— Мне ни хотелось, ни кому звонить — я чувствовал, что это не поможет. И я знаю, что сегодня ночью мне снова будет так же одиноко.
— Это потому что, ты впервые живёшь не с родителями — все начинающие жить самостоятельно, по началу так себя чувствуют. Потом привыкнешь.
— Но я не хочу, привыкать к одиночеству. Я снял эту квартиру, чтобы жить здесь с тобой.
— Я думала, ты снял эту квартиру, чтобы было где, заниматься сексом со мной.
— Вот как? Значит, ты думаешь, что всё, что мне нужно от тебя — это только время от времени заниматься сексом? Ты будешь приезжать ко мне несколько раз в неделю на часок — другой, а потом уезжать, оставляя одного. Одного спать, одного гулять, одного ходить в клубы и в кино, рано или поздно мне это надоест и у меня появится другая… Это то, чего ты хочешь?
— Мы не объяснялись друг другу в любви.
— По-моему, есть вещи, которые очевидны без слов, но если тебе необходимы такие условности то, пожалуйста — я люблю тебя, — он говорит это спокойно и просто, без надрыва.
— Откуда ты можешь это знать? Я много раз говорила эти слова разным мужчинам, и в большинстве случаев мне казалось, что я говорю правду, а сейчас мне и вспоминать об этих людях не хочется, даже не интересно — живы они до сих пор или нет.
— Я не верю сейчас, что ты когда-нибудь станешь чужой мне…