капитанских запасов. Бритвенный одноразовый станок тоже его. Умываться. Но спать-то как хочется! И кто сказал, что с возрастом люди начинают страдать бессонницей? Не верю.
Двенадцать ступенек вверх, и упираюсь в дверь гальюна. Как раз то, что нужно. Внутри обычный унитаз. Раковина из нержавейки по типу сортирной плацкартного вагона. Направо, за плёночной шторкой, душевая. Моё спасение там, и все раненые мира могут подождать, пока я оживаю под упругими горячими струями. Никаких холодных или контрастных - проснусь только под обжигающим, на грани терпения или даже чуть за ней. Вода явно не забортная - или дождевая, что маловероятно, или привезённая специально их родника. Блаженство! И я снова живой!
Никитин встречает меня, отмытого до скрипа кожи, чисто выбритого и благоухающего 'Тройным' одеколоном, виноватой улыбкой. Что это все улыбаются второй день, как японский премьер-министр на очередной годовщине Фукусимы? Так смешно выгляжу?
- Николай Михайлович, - надо же, запомнил. - Извини.
- За что?
- Хотел помочь, а сам…
- Ерунда, справимся.
- Без меня - нет. Там компрессор заводить нужно, давлением выгонять. Само не посыплется.
- Это, примерно, как на цементовозах?
- Похоже, - согласился Иваныч и закусил губу.
Ну и видок у мужика! Похмелье, боль от варварской операции, температура наверняка ещё держится. Его бы сейчас печёнкой тварёныша накормить, хотя бы солёной, но пока нельзя. Ещё день-два, там и пробовать будем. Иначе с непривычки проблюёт часа полтора, может рану потревожить.
- Володя, ты чего звал-то? Только извиниться? Мог бы и потерпеть.
- Не только, - Никитин закрыл глаза и попросил: - Когда будете уезжать, пистолет мне оставь.
- Не понял…
- А чего ты не понял? - Иваныч говорил тихо, срываясь на свистящий шёпот. - Муку погрузите, и уматывайте отсюда к ядреной матери. Так доходчивей?
- Пистолет, значит? И с одним патроном, так? А нож тебе ритуальный не отковать, самураю недоделанному?
- Не твоё дело!
- Нет уж извини, моё, - я без замаха двинул раненому в глаз. Кулаком - пощёчины мужчинам не к лицу. - В самопожертвование решил поиграть, сука? Боишься обузой стать?
Никитин молчал, отвернув морду к стене.
- Ну и молчи. Знаешь… там, наверху, в галерее… там бы не только пистолет дал, сам бы удавил. Но не смог, как видишь. Так что живи и не пытайся соскочить. Жизнь, она ведь та же работа, только ответственности в ней больше. И, в основном, не за себя.
- А толку в моей жизни? Жена погибла, дочь… - Иваныч запнулся, на глазах выступили слёзы и дрогнул голос. - Дочь тоже погибла. Даже отомстить некому стало.
- Дурак ты, Вовка.
- А ты?
- И я дурак. Но только верю, уж извини за пафос, что мир жив, пока живы его последние защитники. А дурак в том, что хочу оказаться в этой очереди даже не предпоследним. И детей подвинуть как можно дальше.
- Дети…
- Да, Вова, дети. Хочешь подохнуть? Да пожалуйста! Но только знай - если завтра они начнут умирать с голоду, то это из-за того, что один мудак не увидел смысла в их жизни.
- В своей.
- Да кто сказал, что она твоя?
- А…
- Заткнись! Ты же инженер-механик? Вот и будешь работать по специальности. А то, как в каменном веке живём, скоро с топором на лампочку бросаться начнём. Интеллигенты, мля…. Не дёргайся, это не тебе. Ветряк поставить сможешь?
- Смогу.
- И чего тогда раскис? Дел выше крыши, а он об одном патроне мечтает. Хуюшки тебе, Иваныч! Лучше прикинь, какое и сколько барахла с собой возьмёшь.
- Хорошо, составлю список. Ещё бы в библиотеку попасть, в техническую. Книги кое-какие прихватить, справочники и прочее…
- Книги? Будут тебе книги. Сегодня же и будут.
Что нужно человеку для хорошего настроения? Да всем по-разному - кто-то предпочитает вкусно поесть и завалиться на диван, наращивая объём брюха и задних полушарий, кому-то нужны водка или женщины (то и другое вместе сочетаются часто, но плохо). Мои же потребности больше - желательно видеть перед собой цель. Не глобальную цель жизни, на такое не замахиваюсь, а ежедневную, можно сказать - промежуточную. Им бывает не только патрон, не правда ли?
А теперь она есть, во всяком случае - на ближайшие несколько часов. И поэтому я напевал:
- Навстречу утренней заре
По Ангаре, по Ангаре…
Правда, это Волга, а не Ангара, и вместо зари - попутное, еле заметное из-за разлившегося водохранилища течение. Но всё равно хорошо. Наш РТ-300 вышел из устья Оки, с трудом протиснувшись под старым Канавинским мостом, оставив слева Стрелку. Вернее то, что от неё оставалось - несколько торчащих из воды кранов, крыши складов, собор Александра Невского, и областное ГАИ, на удивление хорошо сохранившее последний этаж. Справа пейзаж интереснее, со спускающимся к реке Кремлём, с Чкаловской лестницей и памятником самому Валерию Павловичу наверху. Вот только катера на набережной нет, наверное, смыло водой или унесло ледоходом в одну из вёсен. Нет, второе вряд ли, течение слишком слабое. Но всё равно жалко. Этот катерок поставили в память о Волжской Военной флотилии, даже пулемёты на палубе торчали, и была в Нижнем Новгороде добрая традиция…. Да, была. Молодожёны приезжали к 'Герою' прямо из ЗАГСа и повязывали на валы винтов разноцветные ленты. Женихи на один, невесты на другой. На счастье.
Где сейчас это счастье и те женихи с невестами? Смыло… Волнами, жизнью, смертью… Может, кто и остался.
Но что всё о грустном? Мы живы и нам жить. А прошлое… что ж, в него бывает полезно оглянуться, но смотреть лучше в будущее. Оно всегда светлое и хорошее. Наверное, так. Во всяком случае, надеюсь на это.
Знакомые всё места, исхоженные вдоль и поперёк как днём, так и ночью. По берегу - ногами, по воде - на вёслах и под мотором. Скоро будем дома. Дома… если он остался, и если его ещё можно назвать домом. Сколько в нём прожили? Четырнадцать лет, так, кажется. Немало. И опять всё строю, строю, строю… Привычка?
А вот на террасе крутого берега - церковь. Больше пятисот лет мои предки в ней крестились, венчались, отпевались. И даже в новые времена, когда для скорости процедуры вокруг алтаря водили хороводы из восьми пар молодожёнов одновременно, местные жители в таком непотребстве не участвовали. Скромная гордыня, притом наследственная, отроду не знавшая над собой крепостного права и барина.
- Невместно! - так перед моим венчанием говорила старшая сестра моего же деда, потрясая перед носом отца Евгения сухонькими кулачками. - Саргаям то зазорно!
Взыграла в бабушке буйная шляхецкая кровь, щедро замешанная на казацкой закваске. И пусть нет на стене выщербленной прадедовской карабели, но гонор остался, на половину города хватит. Отстояла бабуля старинную привилегию, и священник во время обряда всё зябко поводил плечами, бросая косые взгляды на можжевеловую клюку в её руках. Бывали, знаете ли, прецеденты.
- Где поворачивать будем? - Андрей разглядывал берег с таким любопытством, будто видел в первый
