Город встретил насторожённой тишиной, время от времени разрываемой редкими ружейными и автоматными выстрелами. Кое-где слышались взрывы гранат, сопровождаемые эмоциональными матерными комментариями.
- Лен, а чего это они? - Санёк поморщился и облизал ободранные при перелезании через баррикаду костяшки пальцев. - Ведь наши больше не наступают.
- Значит, здесь ещё остались пассионарии.
- Это те, у кого есть пассии?
- Нет, это те, кто может нагнуть других и поставить в позу пьющего оленя.
- А зачем? Так же им ходить неудобно будет. Или чтобы удобнее пинка дать?
- Не знаю я, Сань, папа так объяснял. Не мне, правда - Андрею.
- Подслушивала?
- Вот ещё, они сами громко говорили.
- Понятно… то есть ничего не понятно, но это и неважно. Главное, чтобы эти твои пассионарии в нас стрелять не начали.
- Они не мои.
- Ну хорошо, пусть будут общие. Вася, а ты чего ржёшь?
Василий благоразумно промолчал. А то дадут сейчас подзатыльник, и наслаждайся потом в голове колокольчиками с малиновым звоном, мешающими слушать и смотреть. В первую очередь - слушать. Вот слева затаился кто-то за сгоревшей давным-давно машиной - тихо щёлкают забиваемые в автоматный рожок патроны. Но стрелять не станет, побоится привлечь внимание. Ещё один впереди - запах паники и содержимого кишечника, перебивающие сильный коньячный перегар.
'Как вы такую гадость пьёте?'
- Ты про что?
- 'Про коньяк'.
- А кто сказал, что мы его пьём? - подозрительно прищурилась Лена.
Васька неопределённо хмыкнул. Он совершенно не разбирался в алкогольных напитках, и ориентировался исключительно на Сашкины воспоминания о тайной дегустации.
'Я чисто теоретически…' - не стал сдавать он друга. - 'Без всякой конкретики'.
- Да-да, - мальчишка поспешил увести разговор от скользкой темы. - Сейчас придём, и всем конкретно вломим!
- И Мишке?
- А ему в первую очередь!
Глава 19
- Трали-вали, тили-тили, тили-тили, трали-вали, мы давно на всех забили, мы давно на всех… наклали, - Владимир Иванович чуть отвлёкся от исполнения привязавшейся детской песенки на то, чтобы почесать немилосердно зудящую под бинтами рану. - Заживает, зараза!
Вот это радовало. Ещё какую-то неделю назад совсем было собрался помирать, и выпрашивал у Чертобоя-старшего пистолет с одним патроном… дурак был, чо! Сейчас жизнь не только наладилась, но и вошла в почти привычную колею - хорошее питание, свежий воздух, интересная работа. Стопочка-другая горькой из судовых запасов помогает избавиться от ночных кошмаров, в которых опять погибают дочь и жена… Честно сказать, не только ночью снятся, стоит днём чуть расслабиться, оторваться от придумываемых бесчисленных занятий, и приходят как наяву. Сладкое проклятие, затягивающее наваждение. Тянут руки, но не просят о помощи, а зовут к себе. Туда, где вечная тишина, нарушаемая лишь белокрылыми ангелами, сидящими на облаках и перебирающих струны золотых арф.
- Мать… - Никитин вздрогнул, когда капля расплавленного припоя сорвалась с жала паяльника и упала на руку. - Ну вот, опять задремал. Надоело.
Он не врал самому себе - иногда хотелось бросить всё к чертям собачьим и разнести собственную башку выстрелом под подбородок. Уйти, забыть, сбежать от съедающей душу боли. Нельзя. Просто нельзя, за ним долг. Долг жизни и долг мести. Слишком подло будет бросить оставшихся в живых, и до слёз обидно - уйти не отомстив. Да просто жить вопреки всему - уже вызов противнику.
- Попляшете ещё у меня, - поморщился, когда кисточка с флюсом по ошибке вместо баночки попала в стакан с водкой. - Кузькину мать видели? Покажу. И напрасно думаете, что канделябры используются только для освещения - это их дополнительная функция, причём не самая главная.
Владимир Иванович рассмеялся удачной шутке и откинулся в кресле. Всё. Работа сделана, и можно немного расслабиться. Хорошо! Рассчитывал провозиться не меньше недели, но получилось оживить этот долбаный компьютер всего за один день. Агрегат на удивление удачно пережил зимовки во влажном и не отапливаемом помещении, даже кувалдой по нему пришлось стучать совсем немного. Шутка, конечно. Но с долей правды - при первом осмотре появлялась мысль просто выбросить бесполезный хлам за борт. Дал себя уговорить, и вот он, результат. Попробовать? Или всё же ещё раз проверить те сопли, что пришлось кое-где повесить?
Да ладно, и так сойдёт! Комп зажужжал и подмигнул синим светодиодом, соглашаясь провести испытания на авось. Вроде грузится… Забавная картинка на рабочем столе - отфотошопленный сэр Уинстон Леонард Спенсер Черчилль с 'томмиганом' в руках, венчается с Валерией Ильиничной Новодворской. Хм… у Чертобоев несколько извращённое чувство юмора.
Курсор скользнул по экрану, издавая странный скрежет. Чего это с ним, заржавел? Никитин растерянно огляделся и ещё раз дотронулся до мышки. Нет, сейчас не скрипит… ой, опять! И ругается!
- Иваныч! Иваныч! Проснись, старый пень, мать твою за ногу! Иваныч, ответь Чертобоям!
- Эх, ёптыть! - он с видимым облегчением вытер со лбы выступивший было холодный пот и схватил рацию, которую сам же давным-давно включил на приём и положил на стол. И благополучно забыл об этом. - Я на связи, Николай Михайлович. Как вы там?
- Нормально, - прохрипело из динамика. - Сегодня не жди, не вернёмся.
- Нашли что-нибудь?
- Ага, нашли. Скоро станет всё страньше и страньше, а потом пойдём знакомиться с чеширским котом и мартовским зайцем.
- Чего-чего?
- Бля, Иваныч, - это уже Андрей вмешался в разговор. - Тебе прямо открытым текстом рассказывать, или сам с ручника снимешься?
- Да понял я всё, - поспешил согласиться Никитин.
- Тогда конец связи. И приготовь нам пудинг, здороваться будем.
Рация замолчала, оставив без ответов кучу вопросов. И самый главный из них - какой нахер пудинг? Он, в конце-то концов, инженер-механик, а не повар. Знакомься, Иваныч, это пу… Что? Ну точно же, нашли подземный ход в город! Теперь становятся понятными и зайцы и коты. Шляпника там нет?
За котов стоит выпить немного. Нет, не будем себе лгать - за них можно много, особенно под уху из ершей с раковыми шейками. Всего-то делов - наловить и тех и других.
- Вот скажи, дружище, ты меня уважаешь? - Никитин хитро подмигнул собеседнику, икнул, и погрозил пальцем. - Нет, ты меня боишься. И правильно, между прочим, делаешь.
Тот угрюмо молчал.
- Не отвечаешь? Ну и не надо, обойдусь. Потому как я есть человек разумный, а ты - дурак! Дурак!
И опять ответа нет.
- Вот чего тебе не сиделось спокойно, а? Приключений захотелось на задницу? - Владимир Иванович поднёс кулак прямо к длинным усам своего vis-a-vis. - Доприключаешься…
