Майор Барбара

Барбара. Ничего подобного.

Андершафт. Ну, скажем, помогает врачу, — это, быть мо­жет, менее спорный способ выразить ту же мысль. Для миллионов людей алкоголь делает сносной такую жизнь, какой трезвому не вынести. Он помогает парламенту ре­шать в одиннадцать часов вечера такие дела, каких ни один человек в здравом уме не смог бы разрешить и в одиннадцать утра. Виноват ли Боджер в том, что этим неоценимым даром злоупотребляет какой-нибудь один процент бедняков? (Снова поворачивается к столу и под­писывает чек.)

Миссис Бэйнс. Барбара, как вы полагаете, больше или меньше пьяных станет оттого, что все эти бедные души, которые мы стараемся спасти, завтра утром найдут две­ри убежища запертыми? Лорд Саксмондхэм дает нам деньги для борьбы с пьянством — для борьбы с ним самим.

Казенс (лукаво). Чистое самопожертвование со стороны Боджера, это ясно! Благослови, боже, доброго Боджера.

Силы изменяют Барбаре, когда она видит, что и Адольф предал ее.

Андершафт (встает, отрывает чек, кладет чековую книж­ку в карман и проходит мимо Казенса к миссис Бэйнс). И я тоже, миссис Бэйнс, могу претендовать на бескоры­стие. Подумайте сами, какое у меня ремесло! Вспомните вдов и сирот, мужчин и юношей, разорванных на куски шрапнелью, отравленных лиддитом и люизитом!

Миссис Бэйнс морщится, но он безжалостно продол­жает.

Вспомните моря крови — и ни одной капли этой крови не пролито за правое дело! — вытоптанные нивы мирных крестьян, работающих под огнем неприятеля, в муках го­лода, злобу трусов и лжецов, которые, сидя дома, под­стрекают других к войне для удовлетворения своего на­ционального тщеславия! Все это приносит мне доход; я только богатею и получаю больше заказов, когда га­зеты об этом трубят. Ну, а ваше ремесло — проповедо­вать на земле мир и в человецех благоволение.

Лицо миссис Бэйнс опять проясняется.

Каждый обращенный вами — это новый голос против войны.

Губы ее шевелятся, произнося молитву.

А все же я отдаю эти деньги вам и тем ускоряю свое соб­ственное разорение! (Дает ей чек.)

Казенс (вскакивает на скамью в злорадном восторге). Цар­ ство небесное на земле насаждают человеколюбцы Боджер и Андершафт! Возрадуйтесь! (Достает палочки из кар­мана и размахивает ими.)

Миссис Бэйнс (берет чек). Чем дольше я живу, тем боль­ше вижу доказательств, что неизмеримая благость гос­подня рано или поздно все обращает на пользу делу спа­сения. Что доброго можно было ожидать от пьянства и войны? Однако доходы с них принесены сегодня на ал­тарь спасения и совершат благое дело. (Она растрогана до слез.)

Дженни (подбегает к миссис Бэйнс и обнимает ее). О боже, какая радость, как все это хорошо!

Казенс (с судорожной иронией). Воспользуемся этой незабвенной минутой. Отправимся немедля на митинг! Изви­ните, я сейчас вернусь. (Убегает в дом.)

Дженни берет с барабана свой тамбурин.

Миссис Бэйнс. Мистер Андершафт, приходилось ли вам видеть, как тысячная толпа падает на колени в едином порыве и начинает молиться? Пойдемте с нами на ми­тинг. Барбара скажет им, что Армия спасена, и спасена вами.

Казенс (стремительно выбегает из убежища с флагом и тромбоном и становится между миссис Бэйнс и Андершафтом). Вы первая понесете флаг, миссис Бэйнс. (Передает ей флаг.) Мистер Андершафт — талантливый тромбонист; его игра придаст нечто олимпийское Вестхэмскому маршу Армии спасения. (Андершафту, навязы­вая ему тромбон.) Труби, Макиавелли, труби!

Андершафт (Казенсу, принимая тромбон). Труба сионская!

Казенс бросается к барабану, хватает его и надевает че­рез плечо.

(Громко.) Постараюсь сделать, что могу. Я бы мог ис­полнить партию баса, если б знал мотив.

Казенс. Это свадебный марш из какой-то оперы Доницетти, но мы его приспособили. Мы все тут же приспосабли­ваем для служения благим целям, даже Боджера. Помни­те хор: «Великая радость» — «Immenso giubilo»? Барабанная дробь: там-там-та-та-там, там-там-та- та.

Барбара. Долли, вы разбили мое сердце.

Казенс. Одним разбитым сердцем больше или меньше — не все ли равно теперь? Дионис Андершафт сошел на зе­млю. Я неистовствую.

Миссис Бэйнс. Ну же, Барбара! Наша душенька майор должна нести флаг вместе со мной.

Дженни. Да, да, майор, душенька.

Казенс выхватывает тамбурин у Дженни и молча подно­сит его Барбаре. Барбара, вздрогнув, отталкивает там­бурин. Казенс небрежно перебрасывает его обратно Дженни и идет к воротам.

Барбара. Я не могу.

Дженни. Как не можете?

Миссис Бэйнс (со слезами на глазах). Барбара, вы думае­те, я поступила нехорошо, что взяла деньги?

Барбара (подходит к ней и порывисто целует ее). Нет, нет, дорогая, помоги вам бог, так и нужно было сделать — вы спасли Армию. Ступайте, желаю вам удачи.

Дженни. А вы не пойдете?

Барбара. Нет. (Откалывает с воротника серебряную брошь в виде буквы S.)

Миссис Бэйнс. Барбара, что вы делаете?

Дженни. Зачем вы снимаете значок? Вы же не уходите от нас, майор?

Барбара (спокойно). Отец, подите сюда.

Андершафт (подходит к ней). Милая моя! (Увидев, что она собирается приколоть ему значок, в смятении рети­руется под навес.)

Барбара (идет за ним). Не пугайтесь. (Прикалывает значок и отступает к столу, чтобы дать другим полюбоваться на Андершафта.) Вот! Правда, совсем не много за пять тысяч фунтов?

Миссис Бэйнс. Барбара, если вы не идете молиться с на­ми, обещайте мне, что помолитесь за нас.

Барбара. Я не могу молиться теперь. Может быть, я никог­да больше не буду молиться.

Миссис Бэйнс. Барбара!

Дженни. Майор!

Барбара (едва владея собой). Не могу больше. Скорей уходите!

Казенс (обращаясъ к процессии, выстроившейся за ворота­ми) . Пошли! Музыка, начинаю! (Дает тон.)

Оркестр начинает марш, скоро замирающий в отдалении, так как процессия двигается быстро.

Миссис Бэйнс. Мне нужно идти, милочка. Вы переутоми­лись, а завтра опять все будет хорошо. Вы не оставите нас. Ну, Дженни, идем под нашим старым флагом. Кровь и огонь! (Маршируя, выходят за ворота с фла­гом.)