нацистов по-прежнему вызывало в нем ужас и негодование. Пока крутилась пленка, Бен взволнованно рассказывал:
— То, что вы сейчас видите, происходило в Германии между 1934 и 1945 годами. Все это дело рук одного человека, которого звали Адольф Гитлер. Он успел поработать чернорабочим, портье, маляром, а после Первой мировой войны занялся политикой. В той войне Германия потерпела поражение, правительство было беспомощным, а инфляция — высокой, тысячи людей остались без крова, еды и работы.
Благодаря этому Гитлер сделал стремительную карьеру в нацистской партии. Он разработал теорию о том, что евреи разрушают цивилизацию, а немцы принадлежат к высшей расе. Сегодня мы понимаем, что Гитлер был параноиком и психопатом — то есть в буквальном смысле безумцем. В 1923-м году за свою политическую деятельность он угодил в тюрьму, но к 1934-му он и его партия получили контроль над германским правительством.
Бен замолчал, чтобы ученики сосредоточились на том, что видели. На экране были газовые камеры и тела, уложенные штабелями, как дрова. Те, кто был еще жив, должны были под бдительным оком нацистских солдат перетаскивать и складывать мертвых. Как один человек может заставить другого человека делать такое, спрашивал себя Бен.
Затем он снова начал говорить:
— Гитлер называл лагеря смерти окончательным решением еврейского вопроса. Но попадали туда не только евреи, а все, кого нацисты считали недостойными называться высшей расой. По всей Восточной Европе людей сгоняли в лагеря, где их пытали, морили голодом и непосильной работой, а когда они уже больше не могли работать, отправляли в газовые камеры. Их останки сжигали в огромных печах.
Бен помолчал и добавил:
— Считалось, что заключенный может прожить в лагере 270 дней. Но многие не выдерживали и недели.
На экране появились крематории. Бен хотел было сказать, что дым из труб был от горящей человеческой плоти. Но не сказал. Смотреть и без того было тяжело. Слава богу, люди еще не придумали, как записывать на пленку запах. Хуже этого запаха нельзя было себе представить. Вонь от самого омерзительного из человеческих деяний была невыносимой.
Фильм заканчивался, и Бен сказал:
— В концентрационных лагерях погибли более десяти миллионов мужчин, женщин и детей.
Конец фильма. Ученик, сидевший возле двери, включил свет. Бен обвел глазами класс — почти все были глубоко потрясены увиденным. Бен не хотел нарочно шокировать их, но иначе быть не могло. Почти все они выросли в маленьких пригородах, раскинувшихся вокруг школы «Гордон Хай». Их семьи принадлежали к стабильному среднему классу, и несмотря на то что насилие через средства массовой информации проникало повсюду, эти дети оставались на удивление наивными и защищенными. И все-таки несколько человек уже начали дурачиться. Должно быть, все это показалось им попросту еще одной телепрограммой. Роберт Биллингс, сидевший у окна, спал, уронив голову на парту. Но в первых рядах Эми Смит, кажется, утирала слезу. На Лори Сондерс тоже лица не было.
— Я знаю, что многие из вас сейчас испытывают глубокое потрясение, — сказал Бен. — Но я показал вам этот фильм не только для того, чтобы получить эмоциональную реакцию. Я хочу, чтобы вы подумали о том, что увидели, и о том, что я вам в связи с этим рассказал.
Эми Смит поспешно подняла руку.
— Я слушаю, Эми.
— Все немцы были нацистами? — спросила она.
Бен покачал головой.
— Нет, на самом деле, менее десяти процентов населения Германии были членами Национал- социалистической партии.
— Почему же никто не пытался их остановить? — воскликнула Эми.
— Не могу тебе точно сказать, Эми, — отвечал Росс. — Я могу только предположить, что они боялись. Нацисты были меньшинством, но меньшинством высокоорганизованным, вооруженным и опасным. Не стоит забывать, что остальное население Германии было разрозненным, невооруженным и запуганным. Кроме того, страна только что прошла период чудовищной инфляции, которая ее совершенно разорила. Возможно, кто-то надеялся, что нацисты помогут возродить Германию. Как бы там ни было, после войны большинство немцев говорили, что ничего не знали о зверствах.
Темнокожий мальчик по имени Эрик нетерпеливо поднял руку.
— Это чушь! — выпалил он. — Как можно незаметно уничтожить десять миллионов человек?!
— Точно, — согласился Брэд, тот, что цеплялся к Роберту Биллингсу перед началом урока. — Это неправда.
Бен ясно видел, что фильм задел большую часть класса, и был доволен. Оказывается, что-то могло их взволновать.
— Что ж, — сказал он Эрику и Брэду, — наверняка я могу сказать только, что после войны немцы утверждали, что ничего не знали о массовых убийствах и концлагерях.
Теперь руку тянула Лори Сондерс.
— Но Эрик прав. Как немцы могли ничего не замечать, если вокруг убивали людей? И еще говорить, что ничего не знали! Как можно так поступать? Как можно говорить такое?
— Все, что я могу сказать вам по этому поводу, — это что нацисты были отлично организованы и их боялись. Поведение остальных жителей Германии — загадка: почему они не пытались их остановить, почему говорили, что ничего не знали? Ответа нет.
Эрик снова поднял руку.
— А я бы в любом случае никогда не позволил такому незначительному меньшинству управлять большинством.
— Точно, — вторил ему Брэд. — Я не дал бы кучке нацистов так меня запугать, что я стал бы притворяться, будто ничего не вижу и не слышу.
Другие ученики тоже тянули руки, но Бен не успел дать слово всем желающим — прозвенел звонок, и класс хлынул в коридор.
Дэвид Коллинз поднялся с места. В животе у него страшно урчало. Сегодня он проспал и пропустил свой обычный завтрак из трех блюд, чтобы успеть в школу. Хотя фильм, показанный мистером Россом, впечатлил его, он думал только о том, что на следующей перемене ланч.
Он оглянулся на свою подружку Лори, но та продолжала неподвижно сидеть за партой.
— Скорей, Лори, — позвал он, — Бежим в столовую. А то будем в очереди торчать.
Но Лори помахала ему, чтобы шел без нее.
— Я догоню!
Дэвид нахмурился. Он разрывался между желанием дождаться Лори и наполнить пустой желудок. Желудок победил, и Дэвид выбежал прочь.
Когда он ушел, Лори встала и внимательно посмотрела на мистера Росса. В классе осталось всего несколько человек. Не считая Роберта Биллингса, который только-только очнулся ото сна. Это были те, кого особенно потрясло увиденное.
— Я не могу поверить даже в то, что все нацисты были жестокими, — сказала Лори. — Я не верю, что хоть один человек может быть таким.
Бен кивнул.
— После войны многие нацисты пытались оправдать свое поведение тем, что они только выполняли приказ и что в противном случае их бы убили.
Лори покачала головой.
— Нет, это не оправдание. Могли убежать. Могли бороться. У каждого своя голова на плечах. Нужно было думать своей головой. Никто не стал бы просто выполнять такой приказ.
— Но они утверждали, что это было именно так, — заметил Бен.
Лори снова покачала головой.
— Это ненормально, — в ее голосе звучало отвращение. — Это абсолютно ненормальное поведение.
