волны прибоя, переливаясь, ходили мускулы. Глаза горели чёрными угольями. Нос у него был короткий и мясистый, совсем как у представителей клана Саграмосо…
Сомнений не оставалось: это был сам Господин. С обеих сторон от него в чёрных шёлковых одеждах с шурикеновыми катапультами в руках стояли карлики-охранники.
Лександро проверил крепость наручников. Хорошо поднатужившись, он ценой малых потерь мог бы вырвать левый наручник из стены. От этой нагрузки кожа и мышцы, возможно, и пострадали бы, но укреплённые керамикой кости не подверглись бы деформации. Правый наручник, похоже, не поддастся.
Он бросил взгляд на товарищей.
Бок Биффа распух и посинел, на коже вокруг раны застыли капли киновари…
Плечо Стоссена, насколько мог судить Лекс, представляло собой жалкое зрелище. Кости были раздроблены и мышцы обуглены. Лекс с пониманием отнёсся к состоянию сержанта и уважительно посмотрел на него. Тот тайком силился сорвать оковы, но у него ничего не получалось…
В бронзовой треноге тлели благовония, распространяя аромат корицы. Тихо работали невидимые вентиляторы, колыхался поднимавшийся над головой благовонный дым. В его клубах угадывались колеблющиеся очертания призрачных лиц. Они появлялись, бросая вниз гневные взгляды, и снова растворялись, чтобы через некоторое время возникнуть вновь.
Странное гортанное бормотание становилось громче, хотя в песнопении принимали участие не все скваты. Военачальник с тяжёлой золотой цепью на шее, украшенной изображениями предков, надетой поверх грудного панциря доспехов, хмуро посматривал в сторону этих…
…
Потом его взгляд упал на Фульгора Саграмоссо и, и военачальник вздрогнул.
Лекс, разбираемый любопытством, повернул голому.
ЛИЦА
Лица возникали на
Мятежный правитель обладал удивительной способностью управлять мышцами своего тела таким своеобразным способом, вероятно, когда-то он работал ярмарочным акробатом на одной из грязных планеток. Поверхность его груди, живота и бёдер вздымалась и морщилась, образуя формы, отдалённо схожие с физиономиями. Очертания лиц то делались явственнее, то сглаживались и пропадали, чтобы уступить место новым.
На груди.
На животе.
На широких бёдрах.
Как такое может быть?
Не был ли Саграмосо на самом деле богом?
Некоторые из Живых Предков наблюдали за представлением с восторгом, один Белобородый взирал на спектакль с выражением нескрываемого отвращения и недоверия.
Саграмосо пристально вглядывался в аудиторию.
– Это собираются мои, собственные священные предки! – объявил он, издав гортанный рык. – Да, они собираются для того, чтобы защитить нас. Видите, как через моё тело дают они знать о себе. А вы не можете вот так же вызвать облики
Кое-кто из Белобородых действительно находился под сильным впечатлением.
– А сейчас я сам становлюсь своими предками, Преподобными! Их силы прибывают. Вскоре я таким же образом вызову и ваших самых далёких предшественников. И они будут разговаривать с вами, шевеля губами, которые разверзнутся на моём теле.
Дальше изо рта Саграмосо полилась невнятная околесица.
Казалось, он совсем не управляет собой. Но всё же он старался держаться ровно. Тем временем плоть его торса и бёдер ходила волнами от нарастающего числа безмолвных масок, стремившихся к воплощению. Тогда он потянулся к каменным глыбам, на которых, подобно зверям в ожидании кровавой расправы, распластались Лекс и его братья. Кто-то из свиты подал ему цепной меч.
Лезвие блеснуло пласталевыми зубами, появившимися сразу же, как только оружие начало функционировать.
Мятежный правитель навис над Лексом в позе шамана. Тело его били судороги, словно он испытывал родовые схватки. Целое семейство зачаточных образов рвалось на волю, каждый из них стремился покинуть породившего их хозяина первым.
Саграмосо взмахнул мечом, со свистом рассекая воздух. Лекса обдало холодом кошмара и смерти.
ГЛАВА 14
Но Саграмосо прошёл мимо Лекса и остановил свой взгляд на Стоссене. Охваченный ужасом, тот молился про себя.
Улыбка тронула губы правителя, и он кивнул головой, адресуя этот жест самому себе. Подняв тихо жужжащий меч на уровне пояса сержанта, Саграмосо исторгнул из себя поток бессвязных абсурдных звуков, словно им руководил инопланетный чревовещатель.
– Чи-хами-цзан Цуной, – бормотал он.
Бывшего правителя Каркасона била спазматическая дрожь. Лица на его теле становились
