– Свяжитесь с Иконниковым.
– Он тоже уехал с ними.
– Должна быть радиосвязь!
– Она есть, но в одном направлении. Если полковнику мы понадобимся, он нас вызовет.
– А если он – нам?
Репка сокрушенно развел руками.
– Тогда принимайте решение сами, – сказал Нырков напористо. – Ждать нельзя! Вы же здесь сейчас старший.
– Я принял решение, майор. – Репка упрямо мотнул круглой головой. – И не надо на меня давить. Есть инструкция. Я ее придерживаюсь. У меня нет самостоятельных прав.
– Там стреляют, товарищ подполковник! Вас никто не освобождал от службы.
Нырков начинал заводиться.
– От службы? Но я уже свое выслужил, майор! Все. У меня есть право на пенсию, на льготы. И я не обязан быть решительней командира части. Извините, увольте! – Репка картинно развел руками и покачал головой. – Самое большее – меня выгонят за то, что я следовал инструкции. А судить меня не за что. Пусть начальство выкручивается. Я здесь чист! А если начну самовольничать, уже завтра Лосев и ваш генерал сделают меня ответственным за все, что произойдет, и упекут по всем статьям сразу, будьте уверены. А у меня, извините, дети и внуки. Так что…
Нырков смотрел на подполковника с брезгливым сожалением. Должно быть, ему стоило его презирать, но этого чувства он не испытывал. Что поделаешь, долгое время система отбирала и растила бессловесных исполнителей, незаметных, угодливых, удобных. Репка по натуре был когда-то таким человеком. Прикажи ему – расшибется в лепешку, сделает все, что задано, исполнит беспрекословно, точно и в срок. Заставит других вертеться, бегать, потеть, но добьется выполнения приказания. Однако и в этом качестве подполковник в какой-то момент пересидел самого себя. Чем ближе подходил возраст к пенсионному рубежу, тем опаснее становился Репка для дела. Оправдывая себя, он объяснял свои поступки мудростью и осторожностью, хотя почему-то именно они никогда не позволяли ему возразить шефу, настоять на своем мнении, если оно было более разумным, но шло вразрез с командирским. Постепенно активный исполнитель превратился в безликую тень своего шефа, стал дополнением его недостатков.
– Вот дальняя связь, – сказал Нырков и коснулся рукой белого телефона с металлическим гербом Союза в центре наборного диска. – Звоните в Москву дежурному по Главному штабу.
Репка взглянул на майора, как на сумасшедшего.
– Вы всерьез?!
– Конечно.
– Я пока в своем уме и не…
– Тогда это сделаю я.
– Вы понимаете, майор, какую ответственность берете на себя? – спросил подполковник, ощущая в душе заметное облегчение. Правда, на всякий случай он положил руку на трубку опасного аппарата.
– Я все понимаю.
– Охота вам совать голову в петлю? Командир базы отсутствует. Ваш генерал – тоже. Мы еще не знаем, насколько тревога обоснована. Вы же подставляете начальников под удар, хотя вполне вероятно, что делу не поможете.
– Утром полковник Лосев явится и все уладит, так?
– Это его дело, майор. Наш с вами удел – играть в подкидного дурачка, а эти люди играют в покер.
– Хорошо, подполковник. Запишите в журнал дежурств, что я беру ответственность на себя и за звонок и за все остальное. Я распишусь. А теперь уберите руку с трубки и назовите пароль внеочередного прохождения связи.
– Как угодно, – согласился Репка. – Звоните. Я запишу. Пароль «Тайфун». Звоните.
Нырков решительно набрал два нуля.
– Дежурный Артемьев, – мгновенно откликнулся голос.
– Генерала Рытова, – попросил Нырков. – Министерство обороны.
– Учтите, – предупредил дежурный, – у нас ночь.
– «Тайфун», – назвал Нырков пароль, снимавший все препятствия. – Найдите где угодно. Это особо срочно.
Минуты ожидания тянулись томительно долго. И вдруг в трубке раздался сонный, недовольный голос:
– Рытов. Слушаю.
– Товарищ генерал-полковник, докладывает майор Нырков. На базе «Буран» чрезвычайное происшествие. Совершено вооруженное нападение на караул…
И сразу голос генерала зазвучал по-иному:
– Где Лосев?
– Его в гарнизоне нет. Сегодня суббота…
– Студенцов?
– Его тоже нет.
– Ясно: пьянствуют…
– Не думаю. – Нырков попытался смягчить оценку происходившего. – Они на охоте.
– Майор! – Напор генеральского гнева не уменьшало расстояние. – Ты мне не объясняй, что такое охота. Это та же пьянка, только в заказнике у костра.
– Виноват! – Стараясь вернуть Рытова к неотложному делу, Нырков произнес: – Сейчас я не готов вам возразить, обстоятельства не терпят. Прошу вас передать мне право командовать.
– Хорошо, передай трубку дежурному…
Генерал, должно быть, мгновенно просчитал ситуацию и оценил решительность майора Ныркова.
Репка неуверенной рукой принял горячую трубку, приложил к уху и доложил срывающимся голосом:
– Дежурный по базе «Буран» подполковник Репка.
– Я Рытов, – прозвучало в трубке. – Вы меня знаете?
– Так точно, товарищ генерал-полковник!
– До выяснения обстоятельств командование базой принимает майор Нырков. Вы подчиняетесь ему непосредственно. Начальника базы и руководителя инспекции к делам не допускать. Во всяком случае, без моего личного разрешения. Завтра утром буду у вас. Ясно?
– Так точно.
Репка явно воспрянул духом, ожил. Он ушел с края. Он снова оказался в привычной роли второго, что никогда его не удручало. Он не считал, что лучше быть головой мухи, чем хвостом слона. Пусть хвост, но чей!
– Передайте трубку майору, – попросил генерал, и Репка охотно исполнил приказ.
– Майор, – сказал Рытов сурово, – ты знаешь, в чем дело! Гляди, за сохранность складов отвечаешь головой!
– Разрешите действовать? – спросил Нырков и, не ожидая ответа генерала, это Репка засек хорошо, с треском бросил трубку на аппарат. Резко повернулся к дежурному: – Теперь, Иван Ильич, шкуру будут спускать с меня. Поэтому извольте действовать расторопно, иначе… Ну, да это потом.
– Слушаю. – В голосе Репки прозвучала готовность помочь.
– Немедленно сформируйте из резерва караульной роты три группы. Первая – офицер и четыре солдата. Автоматы. По три магазина. По две гранаты. Перебросить катером на восточный берег озера. Задача – перекрыть отходы с побережья. Вторая группа – в мое распоряжение. В ней не менее трех офицеров. Вооружение то же. Я их проинструктирую сам. И третья группа – двадцать человек. На машине срочно перебросьте их к караульному помещению. Задача – усиление караула. На все это даю пятнадцать минут.
– Понял.
