Чье-то колено в атласных бриджах опустилось на ковер рядом с его лицом. И руки, дрожащие и холодные, приподняли его голову.
— Остин…
Он посмотрел в озабоченное лицо худощавого седого мужчины. Коммодор Гейнсборо.
И вдруг он вспомнил все события. Он, Остин, попытался опередить Гейнсборо и не дать ему вытащить пистолет из ящика стола. Внезапно он услышал шум у себя за спиной. Он попытался обернуться, но огромный кулак слуги Гейнсборо, мужчины ростом шесть футов пять дюймов, ударил его в голову. И он, зашатавшись, упал на пол.
А ведь он считал Гейнсборо слабым стареющим человеком… Он забыл, что у старых людей могут быть крупные слуги, настолько преданные им, что могут по их команде наброситься на любого.
— Извини, Остин, — сказал Гейнсборо, — ты должен пообещать мне, что будешь сидеть спокойно, иначе Джереми придется ударить тебя еще раз.
Огромные сапоги Джереми появились перед его глазами. Остин лежал тихо, понимая, что так будет лучше, если он не хочет получить еще один удар. Ему нужно было набраться сил для борьбы.
— Иди к черту, — процедил он сквозь зубы.
Гейнсборо с грустью ответил:
— Сожалею, что дошло до этого, друг мой. Мне не следовало бы поручать тебе доставку документов. Но я знал: тебе я могу доверять.
— Вы верили, что я доставлю их прямо вам? Нужно было подумать как следует.
— Лучше бы ты этого не делал, Остин.
— Не придерживался своих убеждений? Отказался бы от того, что всегда считал правильным? Думаю, вы первый стали бы презирать меня, если бы я внезапно переметнулся на вашу сторону.
— Мальчик мой, я сам долгое время считал, что поступаю правильно. Но обстоятельства переубедили меня. Я только прошу тебя подумать над моими словами.
— Иначе ваш послушный слуга снова изобьет меня? — Остин сел, притворяясь, будто дрожит от страха.
— Мне хотелось бы, чтобы ты присоединился ко мне. Другой вариант мне не нравится.
— Убьете меня, как грозились? Вы дойдете до этого?
Гейнсборо колебался, его темные глаза выражали озабоченность. Потом он кивнул:
— Я должен.
— Тогда я стану первой вашей жертвой.
Тут слуга отошел на несколько шагов. Густые брови сошлись у него на переносице, а нижняя губа выступала, как у злобной собаки.
— Мне этого не хотелось бы, — со вздохом ответил коммодор.
Остин оценил расстояние до двери. Казалось, что до двери очень далеко. Слуга схватит его, не успеет он сделать и трех шагов. Значит, придется драться. Но он закаленный, сильный. Он просто обязан победить.
Стук во входную дверь прервал его. Гейнсборо вздрогнул. Слуга насторожился.
— Вы ждете кого-нибудь? — спросил Остин.
— Они сейчас уйдут, — сказал слуга.
Гейнсборо покачал головой:
— Нет-нет, будет странно, если мы не откроем. Джереми, посмотри, кто там, и отделайся от них.
Слуга посмотрел на Остина:
— А как с ним?
Остин обхватил голову руками и застонал.
— Все в порядке, — ответил Гейнсборо. — Иди.
Джереми нахмурился, но затопал к двери.
Остин потер затылок, в то же время напрягая мышцы и готовясь к прыжку. Он мог бы без труда одолеть Гейнсборо и выскочить в окно, прежде чем вернется слуга.
Тяжелые шаги Джереми затихли. Потом послышался скрип открывающейся двери, и Джереми спросил:
— Кто там?
Звонкий женский голос ответил:
— Добрый вечер. Полагаю, здесь мой жених, капитан Блэкуэлл. Мне срочно нужно поговорить с ним.
Глава 25
Эванджелина!
Остин выругался про себя. Уиттингтону и Сьюарду теперь конец!
Он тотчас изменил свой план, так как не мог бежать, оставив Эванджелину на милость Гейнсборо.
Слуга ответил ей:
— Капитана никто тут не видел, мисс. Доброй ночи.
— Но капитан Блэкуэлл забыл бумаги. И, насколько мне известно, очень важные.
Гейнсборо поспешил к двери гостиной.
— Джереми, впусти юную леди.
Джереми ничего не ответил. Но он, должно быть, открыл дверь, потому что Эванджелина вежливо поблагодарила его:
— Спасибо.
Ее легкие шаги прозвучали в холле. Остин подтянул колени к груди и обхватил их руками, напрягая все мышцы. Гейнсборо стоял в дверях, чуть покачиваясь; казалось, ноги у него дрожали.
Эванджелина сказала:
— Добрый вечер, сэр. Вы капитан Гейнсборо?
Ее серо-голубая юбка колыхалась на сквозняке, как и завитки волос, выглядывающие из-под шляпки. А ее голос, тихий и музыкальный, подействовал на все чувства Остина и успокоил его даже в этой опасной ситуации.
Коммодор откашлялся.
— Добрый вечер, мисс Клеменс.
— Капитан Блэкуэлл, кажется, кое-что забыл. Я решилась вторгнуться к вам, так как сочла это важным… О Господи!
Она вытаращила глаза при виде Остина. Потом проскользнула под рукой Гейнсборо и поспешила к любимому.
— Остин, что случилось? Ты ранен?
Гейнсборо, стоявший у нее за спиной, проговорил:
— Он поскользнулся и упал. С ним все будет в порядке.
Эванджелина опустилась на колени рядом с Остином. Ее рукав прошуршал, как весенняя листва, когда она протянула руку и коснулась его лица.
— Все будет хорошо, — сказал ей Остин. — Иди домой.
— Я подумала, что это важно. Потому и пришла.
Она выразительно посмотрела ему в глаза. И, наклонясь, незаметно подмигнула ему.
Остин подавил стон. Он знал: она пришла не потому, что подумала, будто он забыл бумаги. Она пришла, чтобы спасти его.
Она наклонилась еще ниже, и он чуть не растаял от ее свежего аромата.
