языке. Эта работа может рассматриваться в качестве научного фундамента моей книги.
В этом контексте я хотел бы внести некоторую ясность. Так как феномен голосов является первым своего рода в истории человечества, который был зафиксирован с помощью технических и физических средств, то он представляет собой совершенно неизведанную для нас область. Все, что его касается, находится вне сферы научной компетенции, кого бы это ни касалось — акустиков, физиков, психологов, психиатров, парапсихологов или врачей.
Если мы в связи с этим феноменом продолжим обращаться к научным группам и техническим экспериментам, то задача ученых может состоять только в объективном определении этого явления. Мы не должны забывать, что такие исследования подобны блужданию в потемках. Важно не только исключить обман и мошенничество, но и постараться найти источник этого феномена, отфильтровать и усилить слабые голоса и очистить их от помех.
Однако, объективное рассмотрение этого совершенно нового, никогда ранее не встречавшегося явления, зависит от непредвзятости и внутренней зрелости исследователей. Выводы зависят не только от технической оснащенности, но еще в большей мере от того, насколько исследователь свободен от каких бы то ни было идеологических и доктринальных барьеров, и хватит ли его личного мужества для того, чтобы опубликовать то, что является совершенно новым. Слишком обширные знания фактов часто представляют собой главное препятствие, особенно когда речь идет о теориях, гипотезах и доктринах.
И здесь я хотел бы привести маленький пример. На моей первой пресс — конференции шведский радиотехник задал мне вопрос, не собираюсь ли я пожаловаться в шведскую радиовещательную компанию по поводу помех.
«Каких помех?», — удивленно спросил я.
«Да я о ваших голосах!», — ответил он. «Они могли возникать из-за проблем в сети». Так, каждый человек меряет все на свой аршин, из-за того что ему трудно выйти за пределы своей области.
Кстати, начиная с 1964 года, я мог делать многочисленные магнитофонные записи как на открытом воздухе, так и в закрытом помещении. Оборудование, работающее на батарейках, с самого начала исключает возможность помех в сети, и ясно указывает на то, что голоса происходят из эфира. Однажды рано утром я услышал приветствие Лены в тихом саду в Помпеи в то время, когда античный город еще был закрыт для посетителей.
Прежде чем обобщить свой рассказ, я хотел бы вкратце упомянуть историю Берндта Андерсона, потому что она представляет собой хороший пример многих других подобных случаев. Андерсон потерял свою жену, которая умерла от неизлечимой (в то время) болезни почек. Это трагическое событие безжалостно разрушило его счастливый брак. Дальнейшее существование казалось ему бессмысленным. Он просто не представлял себе, как такая милая молодая женщина могла умереть такой мучительной смертью. Он считал это жестоким и несправедливым.
Три его дочери тоже остро переживали потерю. Они не только потеряли любящую мать, но и страдали, беспомощно глядя на скорбь своего отца.
Однажды Андерсон прочитал в журнале о «голосах призраков Моэлнбо». В нем вспыхнула искра надежды.
Однажды ночью ему явилась его жена. Он чувствовал, что находится в полусне, но он видел ее и слышал ее голос.
«Я живу, живу», — прошептала она и исчезла.
Что это было: реальность или сон, который он хотел увидеть? Андерсон купил мою книгу и решил после ее прочтения обратиться ко мне.
Андерсон приехал ко мне в Нисунд, и уже во время первой записи произошло следующее. Не успел я поприветствовать моих невидимых друзей, как нежный женский голос произнес по-шведски: «Мы знаем.». После небольшой паузы этот же голос прошептал: «Эйвор.».
«Это была моя жена.», растроганно произнес Андерсон. «Я сразу же узнал ее голос, ее звали Эйвор…».
На следующей неделе Андерсон приехал снова, в этот раз с двумя дочерями Марианной и Ригмор, которые также узнали голос матери.
Сейчас у семьи Андерсон появилась новая надежда. Андерсон не только сделал записи, содержащие личные сообщения. Я тоже получил информацию и приобрел надежного единомышленника, чья жизнь теперь обрела новый смысл. Однако, очевидно, что при самых благих намерениях я могу выступать только в роли посредника, как в случае с Андерсоном.
Я не смог бы сделать больше из-за ограниченности времени, и кроме того невозможно быть инициатором контактов за исключением нескольких отдельных случаев.
Глава 47
Надежда для всех скорбящих и одиноких. — Чего не следует ожидать. — Как понимать язык мертвых. — Несколько технических советов. — Опасайтесь поддаваться самообману и выдавать желаемое за действительное. — Начало новой эпохи в истории человечества.
Я убежден, что для каждого, кто ищет контактов из внутренней потребности, любви, тоски и заботы о дорогих ему людях, ушедших в мир иной, для каждого, кто желает участвовать в строительстве моста между мирами с чистым сердцем и большим терпением, для каждого такого человека барьеры откроются.
Это не значит, что контакт с нужным человеком установится сразу. Не все мертвые еще пробуждены и не все осознали трансформации, произошедшие с ними после их смерти. Необходимо не просто запастись бесконечным терпением. Нельзя падать духом, если контакт не удается установить с первого раза.
Возможно, что при попытке установить контакт с каким-то определенным лицом могут внезапно появиться родственники и друзья. В любом случае это хорошее начало, и нужно терпеливо продолжать работу.
Успех в значительной степени зависит от нас самих. Многое зависит от способов и средств, с помощью которых мы пытаемся установить связь. Мы сами можем либо способствовать контакту, либо помешать ему. Лучше всего действовать совершенно естественно, избегая торжественности, преувеличений и напыщенности. Лучше радостное волнение, чем неестественность и неискренность. Мы не должны забывать, что мертвые такие же люди, как и мы. Лучше не использовать слово «призраки», потому что это понятие связано с бесконечной чередой предрассудков. Тот, кто осознает ошибочность этих понятий, скорее сможет приблизиться к уровню сознания людей на другой стороне.
Я часто записывал на пленку одно и то же утверждение, которое в разных вариантах голоса с глубокой выразительностью произносили, кричали, декламировали и пели: «Мы живы! Мы живы! Мы, мертвые, мы живы!». Или: «Фридель! Мертвые живы, потому что они не умерли!». Или: «Мы люди! Мертвые тоже люди!».
Я никогда не забуду, как хор из «Травиаты» Верди преподнес мне очаровательную рифму, которая глубоко тронула меня и доставила мне огромную радость. Благодаря этим строкам, прозвучавшим в шутливом тоне, но содержащим в себе глубокий смысл, я еще раз осознал, какую глубокую пропасть мы, живые, создали между двумя мирами.
Строфа закончилась словами: «С Фриделем не нужно быть призраком, с Фриделем можно чувствовать себя человеком».
И еще: Не следует ожидать, что мертвые будут читать проповеди. Достаточно того, что мы тысячелетиями проповедовали любовь, братство, свободу и равенство, справедливость и гуманность, пока не потеряли чувство меры и реальности. Неважно, была ли это наша собственная неудача или несостоятельность философских и религиозных систем, которые мы создали. Факт остается фактом: мы создали мир конфликтов и страданий, в котором супердержавы ведут войну нервов, бряцая оружием.
Поэтому не ждите от мертвых трактатов на тему политической морали, философии и этики. Весь этот «бой с тенью» теряет свое значение на той стороне. Хотим мы этого или нет, мы оставляем его на нашем смертном одре вместе со своей чековой книжкой.
Если мы хотим понять простой язык мертвых, мы должны освободиться от тирании нашего разума,
