Остальное пространство развивалось так, как получалось. Множество людей приезжало и
ставило свои палатки где придется. Много людей одновременно с ними уезжало – за всеми
уследить не было никакой возможности. И смысла в этом не было.
Самогон Илья оставил в своей палатке, немного повалялся под навесом, он с неохотой
поплелся на вокзал. Чувства при этом он испытывал сложные и даже противоречивые.
В лагерь приезжал товарищ. Черный! Всем известный своими выходками и беспределом
по отношению к «мажорам» от «оппозиции». Его заранее просили не приезжать в лагерь,
отдельные личности даже грозились набить ему морду! На что он, ожидаемо, «положил».
Ладно, в конце концов – кто и как ему запретит? Лагерь общий. Но к Черному приезжали
два его товарища из Ростова на Дону. Один на буку «П», другой на букву «К». Знающие
поймут. Тот, который на К – идейный анархо-коммунист, бывший уголовник с тюремным
прошлым. С понятиями человек и с принципами, готовый их отстаивать. Который на П, тоже
не сладкий, потому что не сахар. Этот триумвират грозил очень большими неприятностями.
Называя вещи своими именами – мажорам, типа «Ура! Мы теперь оппозиция!»,
пришлось бы утираться соплями, окрашенными в красное. Почему-то простые люди «со
взглядами», незамутненные излишним эпатажем и предпочитающих «прямое действие» - не
любят мажоров.
Этого хотелось бы избежать…
Большинство обитателей лагеря приехали сюда, как на курорт. Стоит К посмотреть на
«протестный» лагерь и большую часть его обитателей – «отдыхающих», как у него начнут
чесаться руки. Он будет провоцировать тех, кого посчитает недостаточно «революционным»,
издеваться над ними, а потом бить их. Больно бить тех, кого посчитает мажорами. Кому не
место в «протестном» лагере. Когда получит отпор и ему набьют морду (это неминуемо, в
лагере хватает разных людей, далеко не все подобный беспредел поддерживают) – вызовет
«товарищей» из Ростова – и они приедут. Те, кто думает, что шутки это, глубоко и больно
ошибаются.
Короче, Илья очень хотел всего этого избежать.
Автобус с товарищем Черным задерживался. Потом они вдвоем долго ждали маршрутку
с П и К. Когда, наконец, они прибыли, стемнело.
Два не очень молодых человека, старше 30 лет с серьезными сумками вышли из
маршрутки.
На них не было косух, не было высоких ботинок и кожаных штанов. Люди, которые
приехали, не хотели выделяться. Они были похожи на тех, кто их встречал.
- Здарова Черный! Сколько лет, сколько зим! Это кто? – К, хоть и понял, что Илья
«свой», но формальности соблюдал.
- Свой чувак. С Краснодара, я его хрен знает сколько знаю.
С К и П Илья не был знаком лично, но много слышал о них. В определенных кругах
фигуры они были известными. П вел себя культурно и даже интеллигентно, пожалуй.
Выглядел скромнягой. От этого Илье стало не по себе. Опасался он таких «скромных».
Провокаторы.
Это отдельная песня.
Нужно не один год встречаться с ними, чтобы понимать их. Чувствовать их так, как
профессиональный дегустатор чувствует особенный букет понравившегося вина. Но даже
профессиональным дегустаторам порой приходится иметь дело с дешевым портвейном.
Азовские провокаторы были просты и тупы, как топорище. Были они «портвейном», а не
элитным вином. Возможно, в другой ситуации их нелегкий труд увенчался бы успехом. Увы!
Опытные активисты из Москвы, Питера или других крупных городов вычисляли их за одну
минуту. Ну не было у местных провокаторов обширной практики! Откуда ей взяться? Не про
Азов речь идет – в Ростове на Дону тоже не каждый день митинги устраивают. Не хватает
опытных кадров правоохранителям!
