еще Хрущевской постройки. Главная достопримечательность – море и порт. Еще озеро
неподалеку и строящийся терминал.
Жарко. Илья очередной раз вытер лицо от пота платком.
Частный дом. Ухоженная грядка с помидорами, пара абрикосовых деревьев, открытое
окно одноэтажного дома из красного кирпича – и небольшой приработок для местных.
- Радость моя, дай нектару! Литр нектару будет в самый раз.
- Бери дорогой! Виноградинкой закусишь? – Полненькая хозяйка домовладения окунула
своего случайного покупателя в бездну очарования и гостеприимства. Ее совсем не
маленькие груди взгромоздились при этом на подоконник, как бы добавляя эстетики.
- Неее… спасибо.
Илья отдал причитающиеся сто пятьдесят рублей за литр прекрасного натурального
местного самогона и отбыл.
Кстати, мафия, в лице местного участкового, с самого начала была активной оппозицией
лагерю. Но когда сюда стало прибывать множество лиц не только политически активных, но
и алко-активных, свою позицию местный участковый начал пересматривать. Такой
потрясающий рынок сбыта!
- Приходите еще! – Продавщица была необычно настойчива и обаятельна. Илье пришла
мысль, что в Азове и сексуальная революция вовсю бушует.
- Обязательно. Как вас зовут, очаровательница?
- Майя.
- Майя, я зайду. Точно зайду!
Продавщица подарила Илье такую улыбку, на которую только смогла сподобиться и
упорхнула вглубь дома, закрыв «прилавок» занавеской.
«Вот и пообщались». – Подумал Илья.
Лагерь располагался прямо напротив строящегося терминала - пока это было только
нагромождение бетонных и железных конструкций с неказистыми вагончиками и
времянками между ними – в них жили строители.
Между лагерем и терминалом проходила железная дорога, как бы проводя железную
границу между противоборствующими сторонами. За лагерем располагался Азов. На стороне
строящегося терминала было море. Левее, если смотреть со стороны поселка, располагалось
пресноводное озеро.
Вот, собственно и вся расстановка. Ни тебе дремучих лесов. Ни секретных родников.
Степь и пустошь вокруг, на сколько хватает глаз. На джипах хорошо ездить.
Родной лагерь встретил Илью очередными разборками. Какие то непонятные мажоры с
Москвы были очень недовольны. Эти умники на самом деле считали, что в лагере будет душ,
благоустроенный туалет и все остальное. Хрен. Только раскаленный воздух,
поднимающийся с выжженного песка! Нет кондиционеров. Деваться от бесконечного жара
некуда – палатка превращается в печку, и кожа неподготовленных бледнолицых обгорает за
час. Самые умные закутываются в тряпки, вспоминая репортажи о пустыне Сахаре и
тамошних бедуинах. Те, кто попроще, начинают носить кепки и шапки разные – чаще
купленные уже в Азове.
Климат здесь такой. Юг.
Хуже всех приходилось «модникам» - тем, кто хотел сохранить прическу в
неприкосновенности. Красота требует жертв!
Лагерь «сопротивления» представлял из себя нагромождение палаток, безо всякой
системы установленных. Единственное исключение – импровизированный центр. Там
чувствовался перпендикуляр! Скорее всего, первые обитатели и основатели лагеря пытались
сохранить видимость порядка. Установили места для туалета (скорее всего, они и вырыли
его), сделали места «общественные» - куда сходились все, чтобы решать общие вопросы,
палатку сделали «общую» - для случайно оказавшихся на улице и просто для разговоров.
