— Единственное, чего бы мне хотелось, — это избавиться от ощущения, что я обязан взять вас с собой.
— Все будет хорошо. Правда. Я сама о себе позабочусь.
— Я уже видел, как это у вас получается.
— А если что-нибудь и произойдет, одной отдыхающей, доставляющей вам лишние хлопоты, станет меньше, только и всего. — (Лукас даже не улыбнулся.) — Вы не находите это забавным?
— Пожалуйста, будьте осмотрительнее.
Она сдвинула брови.
— Буду.
Лукас снова подошел к Крейгу.
— Что такое? — спросил тот.
— Не знаю почему, но у меня какое-то недоброе предчувствие. Не спускай глаз с Кэры. Не давай ей без спросу и шагу ступить.
Крейг с любопытством посмотрел на приятеля. За все годы, что они провели здесь, Лукас впервые проявлял такое беспокойство о постороннем человеке.
— Я знаю, — сказал Лукас, словно угадывая его мысли, — это трудно объяснить. Я, во всяком случае, не хочу и пытаться. Только присмотри за ней — ради меня.
— Хорошо. Считай, что сделано.
Лукас сел за руль. Суди дважды стукнул по крыше кабины, и грузовик, кренясь на ухабах, двинулся вперед.
Кэра смотрела ему вслед, пока он не скрылся в облаке пыли.
Подошел Крейг и, встав рядом, обнял ее за плечи.
— У приговоренных к смерти и то, должно быть, более счастливые лица. — Он легонько стиснул ее плечи.
Она с трудом выдавила из себя улыбку.
Он покачал головой.
— Невыносимо жалостное зрелище. Что случилось?
— Чтобы от отпуска был какой-то прок, надо, оказывается, еще вывернуться наизнанку.
— Это в каком же смысле?
— В смысле саморазоблачения.
— Что-то такое, что могло бы заинтересовать и лично меня?
Кэра повела плечами.
— Не знаю, Крейг. Живешь себе и живешь, воображая, что достаточно хорошо осведомлен о собственной персоне, но вдруг происходит что-то такое — и ты уже не узнаешь себя. — Она, повернув голову, посмотрела на него. — Вам это знакомо?
— Да. Немножко напоминает бред сумасшедшего.
— Может быть.
— А позвольте узнать, не имеет ли к этому какое-либо отношение мой компаньон?
— Самое прямое.
— Вы, часом, не увлечены им? — спросил Крейг.
— Надеюсь, что нет.
— То есть вы не слишком уверены?
— О, несомненно, какие-то чувства к нему я испытываю. Мне только необходимо побыть одной, чтобы разобраться в природе этих чувств и понять, что они означают.
Так вот что произошло, подумал Крейг, улыбаясь про себя. Известно ведь: противоположности сходятся.
— А если я все-таки возьму на себя смелость поговорить о вашем к Лукасу отношении?
— Лучше бы мне никак к нему не относиться, — сказала Кэра тихо. Она смотрела, как медленно оседает на землю поднятая колесами пыль. — Вот только я не убеждена, что этим можно управлять.
— Полностью согласен с вами.
— Но, поддается это управлению или нет, мне выбирать не приходится: у меня есть обязательства перед другими людьми.
— А теперь мы говорим о вашей сестре, не так ли?
Она посмотрела на Крейга.
— Я приехала сюда только потому, что надеялась: это путешествие пойдет на пользу Квинн. Я не стремилась изменить что-то для себя.
— Послушайте, вы слишком много размышляете. Предоставьте событиям развиваться своим чередом.
— Это безответственно.
— Вы не можете отвечать за все на свете. Поймите, заботясь о других, не следует отказываться и от собственной жизни.
Ответом ему было молчание.
Глава седьмая
Лежа на раскладушке, Кэра никак не могла заснуть. Она ворочалась с боку на бок, прислушиваясь к отдаленным раскатам грома.
Мысли о Лукасе не давали ей покоя. Она все вспоминала, как сладко было засыпать в его объятиях. Когда он притрагивался к ней, пусть случайно, сердце у нее стремительно падало, все происходящее воспринималось ею как нечто естественное и правильное и не нарушало блаженного ощущения защищенности. Между ними протянулась незримая связь. Вопреки всем различиям, их разделяющим, связь была — неуловимая, но очевидная. И пугающая, потому что Кэра едва знала этого человека.
И в то же время ей казалось, что они знакомы целую вечность.
Вздохнув, Кэра зажгла фонарь и осветила циферблат, чтобы посмотреть, который час. Два. Абсурд какой-то. Если так будет продолжаться, ей всю ночь не сомкнуть глаз.
Сев, она ощупью нашла шорты, надела их, потом натянула носки и обулась. Тихо выскользнула из палатки, огляделась. Лагерь был погружен во тьму.
Что бы сейчас пригодилось, подумала Кэра, так это книжка. Толстая книжка, навевающая дремоту. Но ничего подобного здесь, разумеется, не было. Следовательно, надо пойти прогуляться и утомиться так, чтобы перестать вообще думать о чем бы то ни было.
Сжимая в руке фонарь, она вышла из лагеря, не собираясь уходить от него далеко. Сухая трава похрустывала под ногами, но ночные звуки саванны заглушали шум шагов. Освещая себе путь фонарем, Кэра пошла по едва заметной в траве тропинке. Пучок света выхватывал из темноты силуэты редко растущих деревьев. Она неустанно внушала себе, что необходимо запоминать дорогу, но вскоре, задумавшись о своем, отвлеклась. Практичной Кэру можно было назвать лишь с большой натяжкой, хотя она и старалась казаться энергичной и деловой. Ей гораздо лучше удавалось заботиться о других, чем о самой себе.
Вдали неистовствовала гроза. От раскатов грома, похожих на взрывы, дрожала земля.
Кэра не любила грозу, но сегодня ночью она рада была приветствовать разбуженную стихию. Словно та была с ней заодно.
Фонарь высветил из темноты плоский валун, и Кэра направилась к нему. Преодолеть четырехфутовую высоту и забраться на верхушку валуна не составило особого труда. Ночной воздух бодрил, наполняя легкие живительной силой.
Лежа на спине на плоском камне, Кэра смотрела вверх. Молнии пронизывали темноту, озаряя равнину беспорядочными вспышками. Гром раскатисто грохотал, сотрясая землю. Но с неба не упало пока ни единой капли дождя. Может быть, надвигается сезон дождей? — подумала Кэра. Ей хотелось бы дождаться его прихода. Во всяком случае, она надеялась увидеть Серенгети в цвету, прежде чем уедет.
