наступающего праздника, не пытались приставать, и я совершенно мирно добралась до своего логова, расположенного в получасе езды от работы.
Снега все еще не было, наверно в этом году получится как у Пушкина в 'Евгении Онегине': 'Зимы ждала, ждала природа. Снег выпал только в январе...'.
Зиму ждали все. Но, увы. Пока царила всем опостылевшая унылая серость.
Уже немного успокоившись и даже отдохнув на три часа позже, чем всегда, я вошла в подъезд. Поднялась по лестнице домой, но то, что я считала благополучным окончанием неудачного вечера, оказалось тем самым 'апофигеем', на котором сломалась моя выдержка. Вся, и насмерть.
Посреди прихожей на коврике у входа были выставлены мои новые туфли, растерзанные вплоть до каблуков с особой жестокостью!
Первоначально не осознав, что это лежит под ногами, я спокойно вошла в открытую дверь.
Бросив ключи на полку перед зеркалом, повесила сумку на вешалку, лениво стянула шарфик, и тут только до меня дошло, что это там - под ногами. От переизбытка ярости я с глухим звуком уткнулась лбом в дверь, ведущую в зал и, заведя 'глаза под образа', в голос застонала:
- Боже, за что?
Пират сгрыз мои лучшие туфли! Гад!
Я весь сентябрь ничего не покупала, доедала запасы, чтобы приобрести на всю зарплату эти потрясающие туфли на шпильке. Не обувь - мечта! Одно то, что они безумно удобные, ноги в них почти не устают, и это несмотря на двенадцатисантиметровые каблуки! Я уже и не заикаюсь о том, что смотрелись они даже дороже, чем стоили, а ведь все обычно бывает наоборот! Это была сбывшаяся греза. Вот именно - была...
Разозлившись, я схватила поводок и как была в поломанных сапогах, поволокла вредителя на улицу, распахивая встречные двери ногой.
- Ты! Ты - подлец! Я терпела твои выходки целый месяц! Все! С меня хватит! - шипела я в гневе на черное лохматое чудовище, с интересом наблюдающее за моими действиями. - Я копила на эти туфли, отказывала себе во всем, а ты?! Подлец! Как ты мог?! Ну, все! Брошу тебя к хвостам собачьим!
Выволокла из подъезда этого упирающегося негодяя без капли раскаянья на морде и потащила в соседний парк, с твердым намереньем оставить там. Навсегда!
Дотащившись до парка, выбралась с аллеи на траву вокруг сломанной детской площадки и оставила пса под невысокой рябиной увешанной спелыми красными гроздьями.
- Надеюсь, у тебя хватит ума не доводить следующего хозяина! - раздраженно сказала я и, отшвырнув поводок в сторону дерева - ушла, не оборачиваясь.
***
Я недоверчиво смотрел ей в след. Вот идет, бедрами виляет! Кокетка!
Ха, а она ведь это серьезно! Я чихнул.
Даже не обернулась.
Мягко со вздохом улегся на пожухшую травку, положив голову на лапы. Дура! Настоящая! Туфли ей жалко! А меня ей не жалко? Даже не задумалась, с чего это собака такая разумная? Всю ее болтовню понимает.
Я тихо на выдохе заскулил. Дались мне ее туфли!
Нечего задом вертеть, а то...
Я немного полежал, рассматривая ночную аллею.
Кажется, снег будет. Пахнет так... по-зимнему.
Сняла бы ошейник - купил бы ей таких туфель коробок с десяток...
Нет, заявляется ночью, еще и требует от меня спокойствия!
Черт меня дернул... И ничего не добился...
Ушла без меня! Потом думай, где она и с кем!
Вот именно!
Нет, ну какая мне разница? Мне надо снять эту сеть и разобраться с врагами! Как можно скорее! А у нее вновь ума не хватило сорвать с меня этот треклятый ошейник!
Из вредности с остервенением почесался, вызвав приступ брезгливости у заинтересовавшейся старушки. Больше моя персона ничего кроме незначительного внимания у прохожих не вызывала и я расслабившись, завалился спать.
Но, не тут-то было. Толпа малолетних идиотов, бредущая через парк, заметив спокойно спящую собаку, тут же ринулась ко мне.
- Фить, фюить, собачка! - засвистел крепкий черноволосый мальчишка с замашками вожака. Сунув руки в карманы теплой кожаной куртки, сплюнув, сказал: - Тупая шавка!
Когда Даша в гневе кидала поводок в сторону ствола, случайно попала на крепкий сучок, и он сейчас накрепко прицеплен за невысокое дерево. Я осознавал, что простой болтовней с ними не кончится. Вся орава - человек шесть среди них была и пара девчонок, смотрели на меня как на пасхального кролика, намереваясь развлечься по полной.
Грозно приподнявшись на лапы, пристально посмотрел на мальчишку. Ничего с ним сделать я не мог, на мне поводок с парализатом. Хотя конечно и без поводка трогать не стал. Мелкий слишком, совсем молокосос. Дерзкий щенок еще глуп, вот и проверяет свои силы, куда только носом ткнется.
Одна из девочек в блестящей облегающей одежде, будто ее натягивали на нее с усилием, небрежно откинув длинную челку с глаз, томно сказала:
- Я хочу этого песика! Влад, давай возьмем его мне! Буду на нем кататься, - она заливисто рассмеялась.
Вот еще любительница собачек. Вновь вспомнил Дашу, стало так мерзко... и зачем я...
- Ладно. Сейчас проверим его и возьмем, - ухмыляясь своей затее, согласился Влад, выламывая длинную доску от детской качели, из которой как два клыка торчали длинные гвозди. Вздыбив на макушке и так взъерошенные волосы, пацан нагло попёр на меня, цинично улыбаясь.
- Сейчас поясню ему, кто здесь хозяин и мы возьмем его. Для тебя.
Потом что-то вспомнив, резко повернулся к девчонке и довольно сказал:
- А с тебя-я-я, Ритка...
- Да ладно, Влад, ты меня знаешь.
Все заржали.
Тот похабно ухмыльнувшись, сказал:
- Знаю...
И тут же повернулся ко мне и резко обрушил на меня доску. Удар по силе был так себе, но гвозди пробили кожу спины, причинив сильную боль. Ужасную боль.
Я оскалился на обидчика, отпрыгнув так, что во второй раз меня зацепило совсем немного, но Влад, заводясь от моего молчания, ударил еще раз, метя гвоздями в уши.
Уроду - понравилось. Выставив челюсть от презрения к 'мерзкой шавке', он принялся за методичное избиение. Под улюлюканье и крики подростков я изворачивался от ударов как мог на натянутом ошейнике. Все это время, сатанея от гнева, где-то глубоко внутри крутилась мысль, а настолько ли неправы мои враги, собираясь начать уничтожение людей?
Тут еще кто-то набрал камней...
Но все прекратила вторая девчонка в черной ничем не выделяющейся куртке и шапке с бубончиками на кончиках. Она подбежала ко мне и нервно закрыла собой от распоясавшихся приятелей, дико закричав:
- Дебилы! Психи! Совсем спятили! Пошли вон, садисты!
Она плакала, ее руки дрожали, но она упрямо пыталась тонкими замершими пальчиками отстегнуть заклинивший о напряжения стальной карабин поводка.
- Дура! Не отпускай! - крикнул Влад. - Он тебя первую порвет! Шизанутая!
- Смелый только против привязанного! Какой же ты трус! А я как дура в тебя влюбилась... А ты... - ты такое ничтожество! - ее голос дрожал, губки дрожали, ручки дрожали. По щекам текли слезы.
