взвыл от необходимости трудиться бок о бок с Анзором Кавазашвили, и прославленного в прошлом вратаря просто вывели в отдельную структуру. А так как нельзя бьггь членом двух органов одновременно, Кавазашвили вынудили написать заявление о выходе из состава Комитета по этике.
Сергей Фурсенко и здесь проявил себя настоящим Цицероном Александровичем. Он опять вроде бы и прокомментировал ситуацию, а вроде как и нет:
— У нас работа и сейчас уже идет. Мне бы не хотелось говорить о ней достаточно подробно, чтобы не создавать ненужную шумиху, которая может навредить делу.
Фурсенко сторонится любых ситуаций, в которых есть намек на публичные обсуждения. Его задача — решать любой вопрос только в тиши кабинетов. Вот почему он так бился именно за закрытую работу новоиспеченного органа:
— Если создавать дискуссионный клуб, то нужно включать туда как можно больше народа. В том числе журналистов, чтобы все это выливалось во всенародное обсуждение, «прослушку» телефонных переговоров или слежку без соответствующего разрешения и без возбуждения уголовного дела. Иначе это не будет считаться доказательством в суде. Да и вообще это нарушение закона. Любой хороший адвокат такое дело развалит. Я так говорю, поскольку не раз общался на данную тему с сыщиками. Для возбуждения уголовного дела нужны веские основания... А разговор о том, что мне показалось, мол, что матч был договорным, — не в счет.
Хорошо, с договорными матчами сложно. А с судьями? Если судья уходит после матча со стадиона с сумкой денег? И это не доказательство! Он может заявить, что знакомый Иван Иванов просто отдал ему долг. И как ловить этих нечистоплотных людей?..
Спустя всего две недели после появления экспертного совета формально его пришлось распустить. Забыли свериться с собственным регламентом, чтобы выяснить: внутри одних структур запрещено создавать другие. Проще говоря, внутри комиссии не может работать подкомиссия. Глава РФС объявил, что экспертный совет станет экспертной комиссией и будет теперь подчиняться непосредственно ему. Но появилась ли у кого-то хоть на секунду капля уверенности, что полномочия нового комитета получили от этого хотя бы приблизительные очертания?
Впрочем, мои источники уверяют, что главная интрига всех этих смешных и непонятных для стороннего наблюдателя пертурбаций заключается в одном: глава Комитета по этике Аллу Алханов уже взвыл от необходимости трудиться бок о бок с Анзором Кавазашвили, и прославленного в прошлом вратаря просто вывели в отдельную структуру. А так как нельзя быть членом двух органов одновременно, Кавазашвили вынудили написать заявление о выходе из состава Комитета по этике.
Сергей Фурсенко и здесь проявил себя настоящим Цицероном Александровичем. Он опять вроде бы и прокомментировал ситуацию, а вроде как и нет:
— У нас работа и сейчас уже идет. Мне бы не хотелось говорить о ней достаточно подробно, чтобы не создавать ненужную шумиху, которая может навредить делу.
Фурсенко сторонится любых ситуаций, в которых есть намек на публичные обсуждения. Его задача — решать любой вопрос только в тиши кабинетов. Вот почему он так бился именно за закрытую работу новоиспеченного органа:
— Если создавать дискуссионный клуб, то нужно включать туда как можно больше народа. В том числе журналистов, чтобы все это выливалось во всенародное обсуждение.
А огласка — это то, что меньше всего нравится подобным чиновникам. Как и другой небезызвестный питерец, который произнес в свое время сакраментальное «парламент — не место для дискуссий», Сергей Фурсенко полагает, что обсуждать открыто футбольную проблематику может кто угодно, но только не общество, да и, как следует из его спича, не члены создаваемых комитетов:
— Нужны профессионалы в следственной и оперативной областях, которые могли бы обеспечить контакт с правоохранительными органами, дознавателями и прокуратурой. Кроме того, необходимы менеджеры, способные выстроить всю работу правильным образом. Вот такой состав. И конечно, вся эта деятельность не должна быть чересчур публичной и открытой. Иначе вместо расследования получим балаган.
Один знакомый психотерапевт объяснил мне постоянную боязнь публичности социальными комплексами, полученными когда-то в глубоком детстве. Желание уйти от огласки в любых вопросах, причем с постоянным объяснением этой позиции, — признак серьезного расстройства. Но наша задача — не лечение главы РФС. Нам все-таки в ближайшие годы с ним жить. Поэтому надо просто привыкать.
Что мне абсолютно не понравилось в комментариях Сергея Фурсенко, так это позиция, с которой он говорит. Он недвусмысленно выдает себя просто с головой, показывая, на чьей он стороне:
— Заподозрить мало — надо еще доказать.
Я страшно боюсь обвинений в тенденциозности. И в своей журналистской работе всегда следую старому и никем не отменявшемуся правилу: при описании любой ситуации надо постараться дать как минимум две точки зрения. И в тот июльский день, когда я прочитал в «Спорт-экспрессе» эту фразу Сергея Александровича, я одернул себя: ну, может, мне просто показалось, что для него главное — не поиск истины, не наказание коррупционеров? Он словно сидит, издеваясь, перед следователем и произносит: «Ну, что? Доказать слабо?» Но коллеги из самых разных изданий, встречавшиеся мне в тот же или в последующие дни, — все как один спрашивали то же самое: «Нам показалось?»
Но есть еще один характерный нюанс, о котором хочется сказать отдельно: в состав комиссии глава РФС готов включить кого угодно — и следователей, и менеджеров. Забывает он упомянуть только о тех, кто искренне любит футбол, кто разбирается в нем. Я не о ком-то конкретно — не о бывших игроках или нынешних тренерах. Просто о тех, для кого футбол не просто вид спорта номер один, а часть жизни. Впрочем, это уже тема для отдельного раз говора, которому стоит посвятить всю следующую главу.
ФУТБОЛЬНАЯ РОССИЯ БЕЗ ФУТБОЛЬНЫХ ПРОФЕССИОНАЛОВ
Проблема сегодняшнего руководства Российского футбольного союза заключается в том, что там нет человека, искренне любящего футбол, искренне им интересующегося, разбирающегося в нюансах этого вида спорта. Практически каждый из поставленных на разные участки Сергеем Фурсенко руководителей оказывается там не потому, что является профессионалом в данной области, а потому что с точки зрения управленца (причем не самого умелого) Фурсенко за каждым из этих людей стоит опыт, статус и т. п. Но ведь эти опыт и статус совсем не футбольные.
На посту главы Комитета РФС по этике, с созданием которого многие связывали немало надежд (как выяснилось, иллюзорных), оказался человек, который футбол, по-моему, и вовсе не смотрит. Аллу Алханов. В его кабинете одновременно разрываются пять мобильных телефонов. Он решает (или ему кажется, что решает) вопросы государственной важности. В довесок — вопросы футбольные. Времени посмотреть игру у него не бывает. Он звонит младшим товарищам по комитету, с тем чтобы просто узнать, что в какой из игр произошло. Иногда просто чисто информативно уточняет счет!
Бывает, забавно проговаривается. Объясняя, почему спустя полторы недели нет никаких решений по странному матчу «Волга» — «Анжи» (во втором тайме игроки «Волги» откровенно «сливали» матч), он так и выдал: «Не было поручения». То есть орган, который для того и создан, чтобы в том числе инициировать расследование тех или иных позорных ситуаций, ждет от кого-то некоего «поручения».
Круче, конечно, получается, только у самого Фурсенко. В иных случаях диву даешься: ну зачем этот человек вообще соглашается на интервью? Неужели ему приятно выглядеть идиотом? Отвечая на тот же самый вопрос про матч «Волги» с «Анжи», он вдруг выдал перпендикулярное:
— Вопрос находится в стадии разбирательства. Но я убежден, что судьи ангажированы не были.
При чем тут судьи? При чем тут их ангажированность? Или человек не способен отличить матч «Ростов» — «Анжи», где сомнений в коррумпированности Станислава Сухины не возникает у любого внимательного зрителя, от матча, о котором идет речь? И что он имеет в виду, когда говорит казенное «в
