— Как ты можешь делать это снова и снова? Как ты можешь любить их — я знаю, что ты их любишь, — заботиться о них и каждый раз отпускать?
Бретт посмотрел ей в глаза.
— Я всегда говорю себе, что не стану к ним привязываться, что мне нужно думать только о том, как освободить их. Когда я с ними работаю, я всегда помню, что однажды они уйдут от меня.
— И тебе совсем не грустно?
Бретт некоторое время молчал, а когда заговорил, голос у него был спокойным, но каким-то тусклым:
— Сейчас мне в самом деле очень грустно. Но так бывает не всегда. Есть некоторые дельфины, такие как Найси, они особенные. И, когда они уходят, я испытываю одновременно и радость, и грусть. — Он едва заметно улыбнулся. — Я никому раньше не признавался в этом. Даже себе.
— Ничего удивительного, — Джун порывисто обняла его, — мы ведь теперь… напарники.
11
Бретт редко видел сны, разве что перед самым пробуждением — какие-то пестрые отрывки, нелепая мешанина из прошлого, настоящего и только что произошедшего. Он не мог бы пересказать, даже в общих чертах, ни одно свое сновидение. Но этот сон решительно не хотел уходить, он будто требовал от Бретта какого-то ответа. Вот только какого, хотелось бы ему знать.
Ему снилась Джун. Он видел, как она прошла по деревянному настилу и села там, где сидела обычно, когда он работал с Найси. Ее рыжие волосы развевал во все стороны сильный морской бриз, а она сидела, положив подбородок на низенькое ограждение и протягивала руки к улыбающемуся Найси. Он тихо подошел сзади и сел, заключив ее в кольцо своих ног. Джун слегка откинулась назад, отчего ее волосы тут же всей своей пышной массой бросились ему в лицо. Он до сих пор ощущал их нежное пахучее прикосновение: запах соли, раскаленного солнца и особый, ни с чем не сравнимый аромат ее кожи.
Вместо приветствия она слегка повернула к нему голову — он увидел только ее щеку — и, ему показалось, грустно улыбнулась. Молча. Он чувствовал себя так уютно, так естественно, сидя рядом с ней и обнимая ее, но вот ее молчание… Оно было неестественным, слишком глубоким. Так молчат, когда готовятся сказать что-то важное, способное перевернуть жизнь. Их жизни, пронеслось у него в голове. И он почувствовал озноб.
Потом Джун встала и, глядя на него сверху вниз, каким-то усталым голосом, без улыбки спросила: «Значит, мы теперь напарники?» Он открыл было рот, чтобы сказать ей: нет, не просто напарники, теперь он твердо знает: жизнь это не только дельфины, это больше, чем дельфины, теперь он понял, самое большое счастье — делить с кем-то горе и радость, приходить в дом, где тебя ждут и понимают…
Слова душили его, распирали грудь, но тут послышался какой-то шум, сжавший голову тугим гулким обручем, и он с ужасом увидел, как Джун, постояв и не дождавшись ответа, стала медленно удаляться. Медленно-медленно, ни разу не обернувшись… А гул все нарастал и нарастал, пока, слившись с невыносимой тревогой сердца — сейчас она уйдет, а он так ничего ей и не сказал, — не вырвал его из этого болезненного сновидения.
Бретт, встревоженный, весь в поту, протянул руку: неужели она ушла? Нет, Джун лежала, как всегда, прильнув к нему. Почувствовав его прикосновение, она с трудом открыла глаза и что-то пробормотала. Он не разобрал что: нелепый сон еще туманил ему голову, а какой-то настырный гудок окончательно сбивал с толку.
— Что такое? — сонным голосом, но вполне явственно спросила Джун. — Кто-то гудит…
Бретт прислушался. И в самом деле: похоже, где-то рядом непрестанно жали на клаксон.
Он встал и торопливо натянул шорты.
— Сейчас узнаю.
Вернулся он быстро, кипящий гневом, но с улыбкой на лице.
— Это твой ненормальный помощничек Робин. Вот уж кто настоящий ненормальный, между прочим, — не удержался он, чтобы не подколоть Джун. — Приехал сообщить, что звонил Гарри из Новой Зеландии, будет в парке примерно в полдень. Хотел бы с тобой встретиться.
— Сколько же мы спали? — удивилась Джун. — Который сейчас час?
Бретт усмехнулся.
— Ну, если знать, когда мы уснули, то спали мы совсем немного. А времени сейчас, — он взглянул на часы, — начало одиннадцатого, так что стоит поторопиться.
На этот раз Бретт вел мопед быстрее, чем всегда, — в какой-то не осознанной разумом надежде, что встречный ветер и стремительное движение выметут из головы проклятый сон. Конечно, Джун уедет. Она упорно избегает разговоров о дне отъезда, толкует о каких-то особых соображениях, но ведь уедет же… Все равно уедет. А ему, черт побери, уже невозможно представить свою жизнь без нее. Как и без дельфинов. Как и без нее. Как и… Проклятый сон!
По парку неприкаянно бродили несколько семей, ненадолго останавливаясь то у одного, то у другого бассейна. Да, с грустью подумала Джун, это место отжило свои дни. Нужно или начинать здесь все заново, или отказываться от него.
По просьбе Джун Робин снял табличку с бассейна, в котором жил Найси. Бретт мельком взглянул на место пленения своего любимца и перевел заблестевший взгляд на океанскую ширь, открывавшуюся за ним.
Они с Бреттом вошли в помещение, где располагалось несколько аквариумов. Робин, как всегда, плел нить фантастического повествования о каком-то обитатели подводного мира, плавающем перед глазами зрителей.
— Робин, — тихонько сказала Джун, — я могу прервать вас на минутку? Извините нас, — обратилась она к посетителям, — посмотрите пока что другие аквариумы.
— Миз Джун, с тех пор как у нас не стало дельфина, мне приходится здорово вертеться. Знаете, я рассказываю даже о тех существах, которые жили здесь раньше.
— Понятно, Робин, но тебе больше не придется этого делать. С сегодняшнего дня мы закрываем парк. Посетителей здесь больше не будет.
Робин недоверчиво взглянул на Джун и перевел взгляд на Бретта, словно ища у него подтверждения этому безумному распоряжению.
Тот пожал плечами.
— Она — босс.
— Мы освободим все существа, живущие в этом парке. Как указано в документах, все они местного происхождения, так что сумеют выжить в открытой воде.
Робин оторопел.
— Миз Джун, — чуть ли не шепотом проговорил он, — может, вы за завтраком пили чего покрепче, чем апельсиновый сок?
— Робин, не забывайтесь! — одернула его Джун. — Просто я пришла к истинному пониманию того, где и как должны жить эти существа. — Она бросила взгляд на Бретта. — Они должны жить в их природной среде, а не в этих стеклянных банках, под взглядами глазеющих на них людей. И мистеру Сэнфорду я собираюсь поставить два условия. Первое: если он хочет, может организовывать туры на лодках со стеклянным днищем, чтобы люди могли видеть эти существа, не тревожа их в их естественной жизни. И, во-вторых, я намерена оставить за собой маленький участок бухты, где общество освобождения дельфинов при необходимости могло бы работать с дельфинами. Понятно, что вас ждет? — осведомилась Джун у замершего с открытым ртом Робина. — И не беспокойтесь о выходном пособии. Я буду платить вам и Элис, пока здесь не начнется работа.
— Спасибо, миз Джун, вы очень добры, — сказал Робин, все еще пребывая в состоянии растерянности.
— А теперь обойдите водоемы и посмотрите, кого следует освободить в первую очередь. Позже мы об этом поговорим. — Джун повернулась к Бретту, который был ошеломлен не меньше Робина. — Ты создал
