— Никакой лжи, я уверяю вас. Здесь нет доступа к деньгам.
Она указала пальцем вверх.
— Он может быть и в коме, но Лайман Кейл чертовски богат.
— Он также чертовски болен, госпожа Гевера. И его деньги находятся на законсервированном счете, за которым следит трастовый департамент Первого Национального Банка Сиэтла. Поверенный, отвечающий за фонд имущества никогда не согласился бы обеспечить этот выкуп… и даже если бы он это и сделал, я в большей степени уверен, что полная стоимость состояния значительно меньше численного значения выкупа в четыре миллиона.
— Но этот особняк…
— Особняк получил бы справедливую цену даже на сегодняшнем рынке, да. Но вы действительно думаете, что трастовый чиновник быстро разрешит продать этот дом или заложить его, удовлетворяя требования похитителей?
— Куда же уходят деньги?
— Быть в коме — дорогое хобби, госпожа Гевера — наркотики, медсестры, доктора, лечение… вы получаете отказ.
— Затраты на умирающих больше затрат на живых.
Его улыбка потускнела.
— В случае мистера Кейла — намного больше.
Макс видела, что этот парень был был скользким и убедительным, но в чем суть? Босток был лишь проклятым бюрократом, не желающим помочь ей. В ее ушах звенело — она чувствовала, что-то здесь было не так, и Босток вполне мог стоять за этим.
Но у нее не было времени на то, чтобы довериться своим инстинктам, не с часами, отсчитывающими оставшееся время Логана…
И не будет разговора с Лайманом Кейлом. Дядюшка, который конечно же помог бы любимому племяннику был оплетен таким количеством катетеров и трубок, что нельзя было с уверенностью сказать жив ли он…
В дверь постучали, и, после того как Босток дал разрешение, в комнату вошли двое головорезов. Они напряглись, заметив одетую в черное Макс, но Босток успокоил их поднятой рукой.
— Она мой гость, — сказал он им.
Это были светло- и темноволосый охранники в снаряжении спецназовцев, оба выглядели профи. Они были похожи настолько, что их можно было принять за близнецов, или как будто они были сделаны в одной пробирке, как Макс и ее братья. У обоих были головы как у кроманьонцев, глубоко посаженные голубые глаза, и маленькие, почти безгубые, рты. И так как ни у одного из них не было ничего, что напоминало бы шею, их черепа просто крепились к плечам. Все их внимание было сосредоточено на ней, даже когда они слушали Бостока.
— В любом случае, — произнес их начальник, — я думаю, что визит мисс Геверы подошел к концу, поскольку я не вижу никакого способа помочь ей.
Она ничего не ответила, просто посмотрела на него, давая личному секретарю понять, что почувствовала, что что-то не так.
Ответом Бостока на это стала еще одна улыбка — она могла выражать дюжину эмоций, каждая из которых носила оттенок презрения.
— Отто, Франц! Не могли бы вы проводить мисс Геверу за территорию, пожалуйста?… Уверен, она будет рада показать, где оставила свое средство передвижения.
Двое головорезов сопровождали ее всю дорогу до того места, где она оставила плот. Она подтащила его к воде, затем посмотрела на парней.
— Старик давно болеет?
Нет реакции — даже головы не повернулись.
— Почему Босток здесь работает?
Нет ответа. Они смотрели на нее как еще пара доберманов, готовящихся к атаке, а все гамбургеры она израсходовала…
— У вас хоть есть свои роли в этом маленькой мелодраме?
Перебив ее, Отто (или это был Франц?) произнес:
— Просто убирайся отсюда.
— Ты ставишь нас в неловкое положение, — сказал Франц (или это был Отто?).
— Я пытаюсь помочь, — ответила она и запрыгнула на плот.
Она оттолкнулась от берега и взяла в руки весло. Макс опустила весло в воду и аккуратно направила плот в сторону Пуджет Саунд и катера, который ждал ее в миле отсюда.
Когда она начала скрываться в темноте, Отто (Франц?) прокричал:
— В следующий раз в неловком положении окажешься ты!
Подумав о том, что Франц (Отто?) может оказаться прав, Макс продолжила грести. Вокруг была абсолютная темнота. Луна спряталась за облаками, и звезды, казалось, тоже искали себе укрытие.
Настроение у нее было хуже некуда, потому что Макс терзали мысли о том, что она больше не увидит Логана. Всего двадцать четыре часа назад она не хотела больше никогда его видеть, и последние слова, которые он слышал от нее были словами гнева и даже ненависти.
И в тот момент она ненавидела его. Во всяком случае думала, что ненавидела.
Логан знал, что все люди, которых она знала, только и делали, что врали ей с самого момента ее рождения. Он должен был быть другим, лучше чем весь мир. Но разве это справедливо? Или возможно? Должен ли Логан быть идеальным?
Продолжая грести, она встряхнула головой, чтобы заглушить вновь вспыхивающий гнев. Не идеальным, подумала она, а просто честным.
Поверхность залива оставалась спокойной в то время, как в Макс бушевал эмоциональный шторм. От вчерашней ярости до подавляющего чувства, что она больше не увидит Логана, не обнимет, не простит, не даст ему шанс сдержать все его обещания…
Она растворялась в своей внутренней суматохе. Передвигая весло, она прислушивалась к тихому плеску и пыталась справиться с эмоциями. Она была выращена солдатом и, черт возьми, она будет солдатом.
Она будет драться за человека, которого любит.
И если Бог помогает даже тем, кто навредил ему, тот кто убьет Логана не сможет уповать даже на его помощь. Потому что она обрушит на убийцу настоящий ад.
Выглядя непривычно растрепанным, Алек сидел в диспетчерской Терминал Сити, а Люк хлопотал над ним как наседка. Основная команда трансгенов работала за мониторами — Мол (временно отошедший в туалет), Люк и Дикс, последний занимал стул их командира. Однако, прямо сейчас Люк зашивал рану на руке Алека.
— Ты перерабатываешь, — сказал Люк, но в его голосе звучало благоговение.
— Да нет, говорю же, — произнёс Алек. — Это дерево было всего в полутора метрах от крыши и шесть метров в высоту.
И он вовсе не переоценил длину своего прыжка с крыши водонапорной башни Волантир-парка. У него было достаточно времени, чтобы разогнаться, когда он впечатался в дерево.
— Я думал, сосна должна быть мягкой древесиной, — сказал Алек. — Ну, я экспонат А обратной теории. Ай-яй-яй!
— Прости, — произнёс Люк.
Люк уже зафиксировал два поломанных ребра, смазал вонючей мазью домашнего приготовления пол десятка ссадин и зашил рану на руке Алека. Синяк под глазом, как он сказал Алеку, заживёт сам.
— На него вроде полагается положить кусок сырого стейка, — указал Алек на подбитый глаз.
С высоты своего командирского кресла, Дикс проворчал,
— Я получу на это право.
Несмотря на вывихнутую лодыжку, Алек сумел добраться до своего мотоцикла до того, как Бадар Тремейн приказал своим парням прочесать лес.
— Я наложу на лодыжку шину, — произнёс Люк, — и на этом всё.
