заметил людей, обладающих ментальными способностями. Первым местом, куда направил своего коня Чон, был бывший Питомник Хэдланда
Почти сразу после Победы над злом, рядом с артезианским озером, что раньше снабжало Питомник водой, образовалось большая колония людей.
Поселенцы занималась разведением лошадей.
По началу они лишь арканили мустангов, затем объезжали и сбывали их на рынках больших городов.
В условиях полного отсутствия на материке каких бы то ни было средств передвижения, такой бизнес приносил немалые прибыли, и община росла как на дрожжах.
Вскоре на поселенцев обратил внимание генерал Гувер, который занимался в Оазисе делами управления подвластными городу землями. Он посчитал, что Оазис имеет все права на бывший Питомник, и прибрал его к рукам, поставив в поселении своего старосту, некоего Дугласа, с коим долгое время сражался против бионоидов.
Дуглас, будучи человеком военным, решил готовить лошадей для кавалерии короля Чона. В долине сразу образовался загон, выросли конюшни, появились казармы. Население деревни утроилось, жизнь забила ключом, и никто не хотел вспоминать о находящемся под боком Хэдланде.
Этот большой город имел высокий радиационный фон и оставался смертельно-опасным для человека местом обитания. Посему после Победы над бионоидами зараженную зону окружили ограждениями из колючей проволоки и до поры забыли.
Когда черное облако начало двигаться по земле, в Хэдланд пришел один из Посланников тьмы. Раньше этот культист был Контролером Саймоном, а теперь превратился в иссохшую мумию и сам стал подконтролен чужеродному разуму.
Саймон шел по зараженному городу и свистел в свою дудку. За ним тянулся невидимый глазом протуберанец, что брал свое начало из темной зоны. Саймон, по сути, являлся неким проводником чужеродной силы, протягивающей незримые щупальца вслед за своими слугами, несущими весть о новом пришествии зла.
Сигнал Контролера поднимал впавших в летаргический сон варлоnbsp;ков, запускал их программу, заставляя выползать из подвалов и окон мертвых домов навстречу своему новому командиру.
Саймон обошел весь город. Он обследовал каждую улицу, каждый закоулок и покинул Хэдланд, имея под своим началом более двух сотен бойцов. Невидимая щупальца темного облака тут же потянулась к проснувшимся тварям. Она касалась их немалых тел, трансформировала бионоидов в ужасных черных монстров и разветвлялась подобно гигантской паутине, следуя за своими новыми проводниками.
Вдоль монорельса почерневшие варлоки направились в сторону бывшего Питомника. Они преодолели более половины пути, когда на закате солнца их заметил пастух, объезжающий свой табун лошадей, которые пас на дальнем пастбище.
Пастуха звали Джошуа. Он родился уже после победы над бионоидами и толком не знал, как они выглядят. Зато от рождения Джошуа имел способность распознавать энергетические поля окружающих его предметов, и эта способность позволила ему определить темную ауру приближающихся существ. Не тратя времени даром, он направил табун в загон, а сам, пришпорив коня, поскакал прямо к дому старосты.
Джошуа просто ворвался в комнату Дугласа, заявив, что со стороны Хэдланда идет зло.
— Какое еще зло? — поморщился староста. — Толком скажи.
— Там две сотни людей, но это не люди, — попытался объяснить пастух.
— А кто тогда? Бионоиды что ли?
— Может и бионоиды, — неуверенно сказал юноша.
Дуглас был ветераном Северного похода королевы Ли и о бионоидах знал не понаслышке. Он ума не мог приложить, откуда взялись давно исчезнувшие твари, но искренняя обеспокоенность в глазах пастуха, внушала нешуточную тревогу. Староста решил сам взглянуть на непрошенных гостей и в сопровождении Джошуа выехал в сторону Хэдланда.
Как назло стояла непроглядная ночь, не было видно ни зги. Оставаться в положении живой мишени для хорошо ориентирующихся в темноте варлоков совсем не хотелось. Старосте оставалось лишь тешить себя надеждой, что все обойдется, и никаких бионоидов поблизости нет, а пастух напутал чего-то.
Дуглас гнал коня рысью, держа в опущенной руке самодельный дробовик, что был для покрытых хитином тварей не опаснее рогатки.
— Они уже близко, — предупредил скачущий позади пастух. — Дальше нельзя.
Дуглас лишь досадовал, что вынужден подчиниться мальчишке, тем не менее, осадил коня, прислушался. Ничего подозрительного. Лишь шелест травы на ветру, стрекот цикад да уханье совы.
— Как ты их можешь чувствовать? — обратился староста к парню.
— Сам не знаю, — пожал плечами Джошуа, и в этот момент из темноты раздались первые выстрелы. Автоматическое оружие бионоидов судя по всему уже пришло в негодность и в большинстве своем давало клина, но пару очередей все же сверкнули в ночи, обозначая широкую дугу выстроившихся цепью варлоков, чьи силуэты казались черней самой ночи.
Всадники развернулись и, сопровождаемые свистом редких пуль, помчали прочь. Под Дугласом тут же споткнулся пораженный конь, и старосту подхватил на круп своей лошади пастух. Джошуа казался заговоренным: смертоносный свинец рассекал воздух вокруг, но не причинял вреда ни парню, ни его скакуну, который быстро вынес свою двойную ношу с линии поражения и доставил в поселок, где уже бил набат, выгоняя из домов заспанных людей.
Поселенцы быстро запрягали коней, сваливали в телеги самый необходимый скарб и уходили в сторону Оазиса.
К рассвету в опустевшую деревню вошли варлоки. Они не стали преследовать поселенцев — порождения тьмы попали под влияние солнечных лучей и вынуждены были пережидать светлое время суток, прячась от солнца в опустевших домах поселенцев.
Темные нити, тянущиеся за варлоками, тоже утратили свою силу, но не исчезли. Чужеродная субстанция путалась в клубки, сплеталась в причудливые узоры. Щупальца тьмы были не видны простым человеческим зрением. Их могли чувствовать лишь немногие. И одним из этих немногих был Чон.
Конь молодого короля стоял на небольшом пригорке. С этого места хорошо просматривалась деревня пастухов, где уже хозяйничали бионоиды. Чон еле различал
темные точки прячущихся от солнца тварей, но подобно Джошуа чувствовал их, как чувствовал и слугу чужеродной силы. Саймон, явно выдохся. Тонкий протуберанец тьмы лишь поддерживал жизнь в его иссохшем теле. И, чтобы продолжать творить свою миссию, Саймон должен был дожидаться приближения ночи.
Таким образом, кое-какой задел времени у Чона имелся. И чтобы попусту не терять этот задел, король поспешил вслед отступающим к Пропавшему городу поселенцам.
Растянувшийся обоз беженцев король догнал уже к полудню.
Обгоняя груженые телеги, Чон проскакал во главу колонны, где ехали Дуглас и Джошуа, ставшие спасителями общины.
Дуглас не признал короля, ибо видел его лишь маленьким мальчиком. Осмотрев подъехавшего всадника, староста велел ему назвать себя.
— Я не стану говорить тебе свое настоящее имя, — твердо ответил Чон. — Если хочешь, можешь звать меня Кочевником.
— Что тебе от нас нужно, Кочевник? — Разменявший шестой десяток Дуглас, умел разбираться в людях и сразу понял, что перед ним одерживает своего ретивого коня далеко не простой человек. От незнакомца исходила некая аура независимого мужчины, привыкшего добиваться поставленной цели. И староста это чувствовал.
— Мне нужен вот этот парень, — Чон указал на Джошуа, который таращился на него во все глаза.
— Зачем это? — продолжал расспрашивать староста.
— Чтобы бороться со злом.
— Еще один борец выискался, — ухмыльнулся Дуглас. — Я уже послал в Оазис гонца. Через неделю сюда придет регулярная армия. Вот она пусть и борется. А пастух будет пасти лошадей. Он мне самому
