по службе имеет для них не последнее значение.
Ян Лонсдейл метил на самый верх. Политические дебаты в парламенте были ему неинтересны: его раздражало пустословие. Ян любил повторять крылатое выражение: «Политика — искусство возможного». Ян распространял этот принцип на всю свою жизнь. Он не собирался жертвовать для политики слишком многим.
Когда партия, к которой принадлежал Ян Лонсдейл, вернулась к власти, он был назначен заместителем председателя Комитета по промышленности, торговле и энергетике (КПТЭ). Это была недавно созданная структура. В отличие от остальных комитетов юрисдикция КПТЭ распространялась на Ольстер. Это требовало очень тесного и гибкого взаимодействия с Комитетом по делам Северной Ирландии, куда ввели председателя КПТЭ.
Через несколько месяцев после формирования нового правительства грянул скандал. Такого не помнили давно. Один из министров кабинета был сфотографирован в постели с женщиной, которая не была его женой. И (как будто этого было мало) они были в постели втроем. Третьим был мужчина. Премьер-министр никогда не понимал, почему члены кабинета не могут сдерживать свой темперамент. В результате перемещений в правительстве, последовавших за этим скандалом, председатель КПТЭ был назначен министром внутренних дел. Ян занял его место и вошел таким образом в состав кабинета. В тридцать девять лет он занял один из важнейших постов в стране.
— Я горжусь тобой, милый, — сказала Пэтси. Они только что побывали на аудиенции у премьер- министра, и сейчас Ян разливал по бокалам вино: супруги решили отметить назначение.
— Надеюсь только, что твоя новая должность не обязывает нас спать втроем?
Ян рассмеялся.
Два года назад, когда правительство только учредило комитет, велись горячие дебаты по поводу охраны главы этого подразделения.
Тогдашний премьер-министр был против специальных мер безопасности.
— Одна из главных задач этого комитета — подорвать пропаганду ИРА. Нам надо, чтобы ирландские католики поверили, что мы действительно хотим объединить усилия для подъема экономики, создания новых рабочих мест по обе стороны Ирландского моря. Так как же мы сможем этого добиться, если человек, который за это отвечает, будет разъезжать в танке. Нам надо подчеркнуть, что роль КПТЭ в корне отличается от задач Ирландского комитета, который ирландское меньшинство ненавидит, считает своим жандармом.
Мнение премьера положило конец спорам, и теперь, спустя два года, Яна охраняли так же, как и министра финансов. Им не полагалось ни бронированной машины, ни полицейского, круглые сутки дежурящего перед дверью. Министр финансов, будучи более тщеславным человеком, в глубине души завидовал своим соседям по Даунинг-стрит, которых охраняли по высшему разряду — министру внутренних дел, министру обороны, министру иностранных дел.
Ян, напротив, радовался свободе, которой не имели его коллеги, сопровождаемые повсюду детективами в штатском.
Через два года после свадьбы Яна и Пэтси родился Сэм, еще через два года — Нина.
— Не все ли равно, как называть, — сказала Пэтси матери, которая явно сомневалась в том, что «Нина» подходящее имя для ее внучки. — Все равно вырастет и захочет поменять имя.
Пэтси нашла дом с садом с пятью спальнями. Это было в 10 минутах езды от Палаты общин. Ян мог заезжать домой пообедать. В их гостиную был проведен специальный звонок. Он звенел, когда в палате готовились голосовать. Услышав звонок, Ян успевал вернуться в палату и проголосовать.
У дома Лонсдейлов было еще одно достоинство. Он был настолько просторным, что можно было расположить на одном этаже спальни детей и прислуги, а на другом — супружескую спальню и комнату Яна, где он ночевал, когда они с Пэтси ссорились. На этом же этаже была еще одна комната. Там стояли мольберт, большой письменный стол и два кресла. Это была комната Пэтси, где она писала и сама иллюстрировала детские книги. Книги выходили примерно раз в два года. Их покупали взрослые, чтобы самим получать удовольствие, читая эти книги своим детям и в надежде на то, что старшие дети захотят прочесть их сами.
Первую книгу Пэтси написала для Нины и Сэма. Пэтси удавалось сочинять истории, которые чему-то учили, но одновременно заставляли читателей то смеяться, то плакать. Постепенно она поняла, что хочет быть не только женой и матерью, но мечтает сделать карьеру как автор и иллюстратор. Пэтси начала посещать школу рисования, как когда-то посоветовала ей Джорджи.
И вскоре ей удалось добиться признания.
— У нас все настолько хорошо, что это просто не может продолжаться все время. Бог, судьба или что там существует на самом деле, никому не дают удачи навсегда. Как знать, не появилось ли уже на горизонте темное пятнышко, которое мы еще не видим и сможем разглядеть его, лишь когда оно станет ближе, но только когда оно станет совсем огромным, мы поймем, что оно надвигается на нас.
— Какая мрачная мысль, — ответил Ян. Он подошел к жене, обнял и стал целовать ее волосы. — У меня есть другая мысль, гораздо лучше. Почему бы не подняться наверх и не раздеться?
Позже, когда Ян заснул, одной рукой обняв Пэтси, ее мрачные мысли рассеялись. Им на смену пришли куда более приятные. Пэтси вспоминала разговор с Яном перед тем, как они решили пожениться. О том, что он не может обещать ей полную верность. Однако за девять лет он не дал ни малейшего повода считать, что он не прочь развлечься на стороне. Даже если бы Ян и захотел завести интрижку, у него вряд ли нашлось бы для этого время. Иногда Пэтси спрашивала себя, хотела бы она узнать об его измене, если такое случится, или нет. Наверное, лучше ничего не знать. Ведь если это случится, потом ничего уже не сделаешь. Если случится… Пэтси надеялась, что такого не произойдет. Она наконец уснула.
Через три дня между Лонсдейлами произошла ссора. Пэтси была вне себя. Она стояла посреди кабинета Яна в его пижамной куртке, доходившей ей до середины бедер, и ее прямо-таки распирало от злости.
— А пошло твое правительство знаешь куда. Все эти напыщенные идиоты… И идиотки. Прошу прощения, забыла, что в храм допущены две…
— Пэтси, да что с тобой сегодня? Позволь тебе напомнить, что мы живем в стране, где премьер- министр — женщина.
— И она пусть катится туда же, и все пусть туда катятся. Мужчины и женщины. Высокие и низкие. Умные и дураки.
Ян засмеялся. Не смог удержаться. Уж очень комично выглядела Пэтси в его пижаме. Чаще всего его жена выходила из себя по довольно серьезным поводам, но сегодня это было не совсем так.
Придя домой, Ян поднялся в спальню, где Пэтси читала, удобно устроившись на кровати. Ян позвал ее в свой кабинет пропустить рюмочку на сон грядущий. У них так было принято. Каждый вечер они спускались в кабинет Яна, чтобы посплетничать о том, что случилось интересного с тех пор, как с утра министерская машина увезла Яна.
Войдя в кабинет, Пэтси споткнулась о рыжий чемоданчик с бумагами, которые муж принес из комитета. Увидев это, Ян сказал:
— Осторожно, Пэтси, дорогая, от этих бумаг зависит судьба нации, я не хочу, чтобы они, бедные, были в синяках, когда я за них примусь. Пэтси взорвалась.
— Интересно, а зачем ты вообще приходишь домой, — бросила она мужу, повернулась и, прихрамывая, устремилась вверх по лестнице. Пэтси больно ушибла палец об этот дурацкий рыжий чемодан. Она не удивится, если окажется, что палец сломан. В спальне, присев на кровать, она стала рассматривать свою ногу. Несколько лет назад Пэтси свернула палец, задев им о прутья лестницы. Мизинец пришлось прибинтовать к соседнему пальцу, и она проходила так довольно долго. Сейчас все вроде бы было в порядке.
Пэтси сидела на кровати, потирая палец. Было уже не так больно. Она продолжала ненавидеть рыжий портфель. Он был для нее в этот момент символом всего, из-за чего им с Яном приходилось отказываться от частной жизни. Вот и сегодня они из-за него поссорились. А ведь Пэтси так ждала вечера. Она так любила эти полчаса, которые проводила с Яном, прежде чем он усаживался за бумаги, которые доставал из этого дурацкого чемодана. Пэтси вдруг захотелось, чтобы Ян поднялся сюда, и она могла сказать ему, что
