Сожгли его в полдень того же дня…
— Я и не подозревал, что дорога на костёр так усиливает аппетит? — сказал высокий блондин. — Но не будем плохо говорить об отсутствующих: последний обед мне всё же принесли.
— Но для умершего вы неплохо выглядите, — отозвался Демид, удержавшись от продолжения: 'И у вас отличный аппетит!' — Но что хотите сказать этим чудовищным 'сожгли'?
— Вы считаете, что в наше время не жгут на кострах? Очень даже жгут и совсем не фигурально. Это поодиночке мы обычно миролюбивы и гуманны. А в массе каждая отдельная особь теряет индивидуальность… хотя бы из страха разделить судьбу еретика. Но если в линчующей толпе найдётся пара-тройка трезвых умов, тогда используется то, в чём я пытался убедить и за что меня собственно и потащили на костёр. Неважно, что происходит на самом деле. Важно знать, что произошло то, что нужно. Оказалось достаточным, чтобы раздражающий субъект был прилюдно сожжён, уничтожен, развеян по ветру. А куда он направился после этого, никого не волнует. Многие даже радуются, встречая такого потом на улице, и вежливо кланяются.
Блондин хихикнул:
— Если быть откровенным до конца, то мне помог приятель: ему понадобился мой свитер.
— Свитер?
— Гуси спасли Рим, стакан воды изменил карту Европы, так что для избавления от костра свитер — это совсем недорого.
— Он пришёлся ему впору? — спросил Демид, чтобы разговор не угас.
— Вряд ли, Габилис на голову ниже меня, но вдвое толще. Я думаю, он использовал его для изобретения.
Демид насторожился: приятель столь странного существа здесь? Значит, этих, так называемых духов, уже не шесть, а семь?
— Он изобретатель? Очень интересно. Не могли бы вы меня с ним познакомить?
— С Габилисом? Если только он не испытывает где-нибудь новое творение, то обязательно у себя в гараже. Но туда около часа ходьбы.
— Вызовем такси.
По пути Демид сообразил, что прежде чем знакомиться с приятелем духа-философа, неплохо бы познакомиться с самим философом. У того оказалось незатейливое имя Вольф, а фамилию он проговорил быстро и неразборчиво, и прозвучала она как нечто среднее между 'брудершафт' и 'брауншвейг'.
Прибыли они вовремя. Габилис, который походил на средних размеров шкаф, одетый в старый комбинезон, заталкивал кусочки свитера в фанерный ящик. Изобретатель, стол, ящик и кусочки свитера — только это и можно было видеть в направленном свете небольшой лампы, остальное тонуло в вечерней тьме.
— Что ты делаешь в этот раз? — спросил Вольф после того, как приятель проигнорировал их с Демидом приветствия.
Габилис посмотрел на них глазками-щёлочками и оскалил крупные жёлтые зубы не то из вежливости, не то от злости.
— Излучатель отсутствия желаний, — буркнул он и отвернулся к ящику.
— А что общего имеет свитер с излучением? — тихо спросил Демид.
— Бесполезно расспрашивать, — шепнул в ответ Вольф. — Я его знаю. Когда Габилис работает, можно поджечь мастерскую, и не заметит. Если до конца сборки несколько дней, то нам не повезло.
— Он собран, — сквозь зубы ответил Габилис. — Не хватает основной субстанции. Вы очень кстати.
Демид и Вольф синхронно попятились, но Габилис неожиданно шустро выскочил из-за стола, схватил их за руки и начал инструктаж.
В результате этого на следующий день Демид и автоматический зонд-сборщик составляли неразлучную пару.
Началось с больших фирм, которые буквально распирало отсутствие мотивации. Прокрадывался в рабочее время в курилки и на крыши, выслеживая травящих анекдоты и просто дремлющих с сигаретой, приклеенной в углу рта.
Быстрое появление за их доноров, размашистое движение зондом, щёлк-щёлк, широкая улыбка в ответ на сонные взгляды — готова порция! Сразу же проявлялся эффект лишения субъектов этой субстанции, которую Габилис называл ОМ, то есть, отсутствие мотивации. Все немедленно кидались на рабочие места, а самые энергичные успевали по пути раздобыть бутылочку-другую пива или состроить друг другу глазки.
Неиссякаемыми источниками ОМ оказались дети, особенно оставленные один на один с невыученными уроками и запертыми компьютером и телевизором. Щёлк-щёлк — и зелёная, густая, похожая на шампунь ОМ заполняла целую канистру!
Вольф и Габилис с двумя другими зондами трудились на своих участках.
После полудня изобретатель решил, что ОМ достаточно, и пора провести испытание, но его приятель потребовал перерыва на обед и самого обеда. Жуя бутерброд и запивая его кофе, Демид никак не мог понять, почему эти двое производят на него такое неземное впечатление. Обычные мужчины, не более плотные или прозрачные, чем люди вокруг. Если Вольф сразу после своего появления и по словам Толика летал по воздуху, то сейчас уверенно передвигался по земле. 'Ладно, — решил Демид, — когда испытания закончатся, я вежливо, но непреклонно, — его всегда привлекало это сочетание слов, — попрошу их отправиться со мной в КЧС'. Только он додумал последнее слово, как запустились двигатели, и гараж полетел над городом.
— Ну, ты, торопыга! Куда рулить? — спросил Вольф, кидаясь, судя по его словам, к месту водителя. Сам изобретатель держал в объятиях аппарат, похожий на рыжего осьминога с утроенным количеством тощих ножек.
— Не знаю, — буркнул Габилис. — Мне нужна небольшая толпа людей, действующих целеустремлённо. Двигай к стадиону!
Прежде чем Демид сообразил, в чём дело, и допил кофе, гараж оказался над футбольным полем. Открыв одну створку двери, они наблюдали, как немногочисленные группки болельщиков на трибунах вяло помахивают воздушными шариками. Наверняка фанаты команд не ожидали от матча ничего особенного, был он не слишком важным, и журналист облегчённо вздохнул. В этот момент Габилис открыл вторую створку, аппарат заурчал, свистнул, и зеленоватые, еле видные лучи устремились вниз.
Вначале никакого эффекта не замечалось. Команды и судьи выбежали на поле, монета была подброшена, после этого… футболисты вдруг повели себя странно.
Один небрежно пнул мяч, второй отступил в сторону, так что мяч свободно прокатился несколько метров и замер. Судя по жестам остальных они предлагали друг другу заняться игрой, но не двигались с места, а вратари даже вышли из ворот и развлекались бегом трусцой по кругу. Тогда к мячу подошёл главный судья, уселся на него и ленивыми движениями стал разбрасывать вокруг себя жёлтые карточки. Остальные двое судей подошли к скамейке запасных, развели руками и отправились к выходу из стадиона. Когда тренеры обеих команд принялись складывать и пускать вдоль края поля бумажные самолётики, Демида охватил ужас. Но Габилис радостно фыркнул: 'Больше ничего не будет', и Вольф повернул гараж в обратный путь. Приятели были в отличном настроении, Демид же гадал, не закончится ли всё нервным срывом всех 'подопытных кроликов' эксперимента. И, кстати, что сделают фанаты обеих команд, если узнают, как всё случилось?
А его новых знакомых ничего не волновало. Вольф был так весел и доволен, что в одном месте сделал поворот против движения. Тут же из тени большого рекламного щита вверх взвился пост дорожной полиции. Но у Габилиса оказались тренированные рефлексы: послышалось знакомое урчание, пост замер на месте, а затем лениво спланировал на зеленеющую вдали лужайку.
— Здорово это у вас получается, — пробормотал Демид. — Но мне кажется… эй, постойте! Что вы делаете?
Было поздно. Переглянувшись с Вольфом, Габилис направил излучатель МО на Демида, аппарат сделал своё чёрное дело, и через несколько минут сотрудник КЧС покорно выпрыгнул из зависшего над тротуаром гаража. Вольф и Габилис приветливо помахали ему руками и улетели в неизвестном
