— Только не говори, что ты и вправду выдумала этого своего… Клиффорда.
— Такой человек и вправду существует. Деловой, стремительный, основательный. Вечно с дипломатом стоимостью, наверное, в половину моей арендной платы.
— За салон или за квартиру?
— Кора, боже, да какая разница?
— И правда никакой… Так если твой друг реален, то о чем тебе беспокоиться?
— Никакой он мне не друг, — сердито произнесла Корнелия, — скорее наоборот.
— Неужели враг? — испугалась маленькая Кора.
— Вечно ты выдумываешь… Дело в том, что он зашел в мой салон… я и сама не знаю, зачем он зашел. Говорил, что хочет получить ответы на некоторые свои вопросы.
— Получил?
— Да. То есть… И да, и нет.
— Прошу тебя, не говори загадками! Я тебе не мама. Уж мне-то можешь сказать все.
— Да я и сама пока не до конца поняла, что все это значит, — покачала головой Корнелия. — Карты толком ничего не сказали. Он отказался платить… Может быть, он просто не знал, что это неэтично. Понимаешь, для него карты — чужой мир. Было видно, что все это ему в новинку, да и не доверяет он до конца… подобным вещам.
— Не заплатил?! — ахнула Кора.
— Заплатил. В следующий раз. Когда пришел задать тот же вопрос.
— Значит, он тебе никто?
— Ага. Практически никто. Так… клиент. И то случайный.
— Случайный, загадочный и непонятный, — ввернула Кора. — Как же ты будешь выпутываться?
Корнелия пожала плечами.
— В конце концов, у меня еще неделя… Что-нибудь придумаю. А как твои дела в школе? Рассказывай. Удалось надеть туда новую оранжевую блузку?
Кора махнула рукой:
— Какое там… Мама уже обнаружила ее у меня в шкафу, когда искала ватные диски.
— Диски? В шкафу?!
— Предлоги дикие, да? В общем, она заявила, что это вызывающий цвет. Но фасон очень даже ничего. И когда она ее перекрасит…
— Что-что она с ней сделает?!
— Перекрасит. В коричневый. Тогда, цитирую, «ты вполне сможешь куда- нибудь ее надеть. К примеру, на школьный праздник или на выпускной вечер…»
6
Корнелия была уставшей и вымотанной, когда вернулась домой.
Нет, она не таскала тяжелые мешки с песком и не носила кирпичи в руках. Но психологическая усталость давила на плечи посильнее обычного физического переутомления.
Когда же на нее перестанут смотреть, как на маленькую девочку? Когда поймут, что она — такой же взрослый и самостоятельный человек, как они? Способный, между прочим, себя обеспечивать и делающий это уже не первый год.
Если уж надежды нет для Корнелии, то каковы шансы у Коры?
Шансы если не раскрыть, то хотя бы нащупать, обнаружить и проявить свою индивидуальность. Понять, чего хочется от жизни ей, Коре, а не маме с папой. В большей степени, конечно, маме…
Корнелия поняла, что, оказывается, голодна. За ужином она совершенно не наелась. Надоели все эти блюда с претензией на вегетарианскую кухню…
Стянув носки, она босиком прошлепала на кухню. Было приятно ощущать под ногами теплый паркет. Она зажгла свет на кухне и едва не отшатнулась от собственного отражения в оконном стекле.
«Так. Я становлюсь слишком мнительной? Или чересчур издерганной. В последнее время на меня сваливаются только какие-то сплошные стрессы. Ну почему никто просто так не подарит мне поездку в Эмираты или на Халкидики? Почему? Почему?»
На пустой и почти безжизненной кухне никто не мог дать Корнелии ответов на эти риторические вопросы.
Она щелкнула кнопкой электрического чайника, сняла с сушилки маленький керамический чайник, украшенный рисунком бамбуковых побегов.
Протянув руку, она открыла дверцу шкафчика и в задумчивости уставилась на ряд практически одинаковых стеклянных баночек с плотно притертыми крышками. В этих емкостях Корнелия хранила одну из главных своих слабостей — разнообразные сорта изысканных чаев.
Здесь были чаи желтые, зеленые, ароматизированные черные, травяные сборы, африканский напиток ройбос. Отдельно хранились листья мяты, лепестки роз, корень имбиря и другие приправы, призванные разнообразить чаепития.
Поколебавшись полминуты, Корнелия остановила свой выбор на черном чае, который оставлял приятное послевкусие шоколада. «Заварю его покрепче, — подумала она, — это и будет лучшим тонизирующим».
Готовить не хотелось.
И дело было даже не в том, что готовить сейчас было не для кого. Корнелия поймала себя на мысли, что не хочет полноценной и сытной еды — картошечки, пасты с овощами или порцию блинчиков с медом.
Нет, ей отчаянно хотелось чего-нибудь приготовленного на скорую руку. А еще лучше — щедрую порцию пирожных, рулета или мороженого с хот-фаджем.
Корнелия знала, что такая неудержимая тяга к сладкому вызвана скорее чувством одиночества. Хотелось ласки и тепла, но взять этого было негде. Даже у мамы. Та слишком была увлечена ролью всеобщего контролера и надсмотрщика. Интересно, как долго папа согласится терпеть ее характер, который с годами, казалось, неотвратимо катится под откос? Атмосфера в доме Картеров становилась все более тяжелой.
Корнелия пошла на компромисс с самой собой. Лакомства хотелось, но наедаться на ночь жирным и сладким не стоило. В недрах холодильника она отыскала несколько яблок, измельчила их в блендере, после чего замесила тесто. Яблочные оладьи обещали получиться восхитительными.
Чай заварился. Один только шоколадный аромат его обещал успокоение и умиротворение.
Жаря оладушки на большой сковороде, Корнелия принялась размышлять,
Вы читаете Неизменный жребий
