почти наверняка наблюдает за ними! Глаз смотрел будто в самую душу.
Картограф то вставал, то снова падал в траву – искал узел трубопровода. Неужели не туда приползли? В игре-то по своим следам назад не вернешься, здесь просто не остается следов. Примятая трава сразу же поднимается, отпечаток подошвы мгновенно исчезает.
Наконец Картограф вскочил и со всех ног ломанулся дальше, забирая левее. Показался ржаво-желтый агрегат с вентилями, на бетонном постаменте – тот самый трубопровод. Атила с Большим, пригибаясь, подбежали к нему. Один вентиль на люке был откручен до упора, проклепанная по окружности крышка на горизонтальной трубе – откинута. Из отверстия сочилась черная жижа, капала на землю. К вскрытой Крабом и Картографом трубе примыкала другая, поуже, выкрашенная в оранжевый. В зазоре на стыке между трубами дребезжала опущенная заслонка.
Большой за спиной у Атилы громко сглотнул. Видимо, тоже понял: в заслонку под давлением подается та черная дрянь, которой наглотался Краб. Того и гляди, ее продавит или вышибет.
Рычаг ручного стопора заслонки ходил ходуном над трубой, на его набалдашнике трещал ремень, петлей продетый сквозь вентиль на крышке.
– Скорее, – поторопил Картограф, поднял воротник плаща и полез в проем.
Атила первым последовал за ним. Когда он забрался в трубу, впереди мелькал луч фонаря, доносились сопение и шлепки ладоней о стенки. От острого химического запаха защипало в носу. Медлить нельзя, надо проползти трубу как можно скорее, испарения здесь ядовиты.
Ладони тут же стали черными и липкими от жижи. Густой запах мазута бил в нос, но не туманил, наоборот – даже просветлял сознание. Сзади ругался Большой. Наверное, он впервые пожалел, что выбрал аватару здоровяка. Сейчас ему было труднее всех, он едва протискивался в узкой трубе. К тому же оружием нагрузился под завязку – спасибо Припою. По железу скреб водруженный на спину тандемный огнемет РПО: две пластиковые трубы-контейнера с термобарическими зарядами внутри, сбоку мешал автомат, с другого – кобура и подсумок с гранатами. Зато огнеметом можно остановить больше десятка мутантов…
Спустя минуту Картограф замер на миг, лег на бок – заскрежетала, заскрипела задвижка. Ухватившись за скобу, он сильно дернул руками, протискиваясь в створку вдоль вогнутой стенки, ударил локтем по заслонке.
В трубу проник дневной свет. Подтянув ноги к животу, Картограф просунул их в проем, ухватился за верхний край трубы и выпрыгнул – снаружи шаркнули по асфальту его подошвы.
– Скорее! – позвал он с улицы.
Прежде чем прыгнуть, Атила выглянул: бетонные дорожки перед АЭС, Картограф стоит, озираясь. Опасности вроде нет.
Еще раз оглядевшись, он сиганул наружу. Оказавшись на асфальтовой площадке, сразу же схватился за автомат и стал спиной к спине с Картографом.
Сбоку высилась серая стена котельной, собранная из бетонных плит, впереди угадывался Саркофаг с полосатой трубой, дальше – башенный кран и приземистое строение непонятного назначения. За ним маячили высокие автоматические ворота и здание КПП, то есть въезд на территорию станции. На мерцающий в вышине огромный глаз, закрывший полнеба, Атила старался не смотреть. Вынул ПДА – Линза все по-прежнему передавала картинку сверху, и если глаз был зрячим, то наверняка заметил ее: она висела напротив, на одной с ним высоте.
Голова Большого появилась в проеме наверху: он тужился, пытался вытолкнуть себя наружу, упираясь руками в стенки изо всех сил.
– Не так! – крикнул Картограф. – Ногами вперед!
Вытаращив глаза от напряжения, Большой попытался развернуться, но тут земля вздрогнула и пошла волнами. Егор присел, упершись ладонями в асфальт. Небо над лесом озарилось вспышкой.
Там, где находилась железнодорожная станция, клубился дымом огненный гриб. На его вершине плясали языки пламени. Раз Новиков взорвал целую локацию, значит, дела у людей плохи – мутанты прорвали оборону!
С пустыря донеслись гул и грохот, трубопровод затрясло, железные стояки под ним завибрировали.
– Заслонку сорвало! – выдохнул Атила. – Большой, да скорее ты!
– Руки! – закричал Картограф и вскинул их над головой, потянувшись к Большому.
Мишка понял, чего от него хотят, и подался навстречу, Картограф ухватил его за предплечья, присел, дернул – туша Большого едва не рухнула ему на голову. На растрескавшийся асфальт со звоном упали автомат и нож. Свалившийся Большой лежал ничком, потирая бока, и матерился. Придя в чувство, он поправил контейнеры РПО за спиной, поднял автомат и сел, схватившись за ушибленное колено.
Грохнул выстрел – Атила шарахнулся к стене, и с вжиканьем над плечом пронеслась пуля. Он пальнул на звук, присел; в ответ грохнули новые выстрелы. Не вставая, Большой разрядил магазин в «черных», бегущих от квадратного здания возле КПП. Один враг, вскинув руки, упал, остальные залегли.
Пока Большой перезаряжался, стрелял Атила. Картограф вертел головой, пытаясь сориентироваться.
– За мной! – скомандовал он и побежал вдоль стены котельной, прочь от сектантов. Атила, рванув за ним, на ходу стрелял одиночными.
Большой вскочил, забыв о боли в колене, и зигзагами устремился за ними.
Сзади донесся громкий плеск, и Атила бросил взгляд через плечо: по площадке рассыпа?лись крупные капли ядовито-черного, остро пахнущего мазута. Он бил струей из отверстия в трубе.
Скорее всего, это не просто мазут. Не исключено, что там какая-то кислотная смесь, очень уж неприятно пахнет. Асфальт покрылся жирной маслянистой пленкой. Несколько капель попало на плащ Картографа. Атила подумал, что, вероятно, и на его одежду – тоже.
Картограф несся к воротам Саркофага, полы плаща хлопали на ветру. Атила спешил за ним, собрав оставшиеся силы. Большой догнал их и тяжело пыхтел. Он на бегу стрелял одиночными в черные фигурки сектантов, двигавшиеся навстречу.
Первым ворот достиг Картограф, распахнул створки. Атила рванул к финишу, выжимая из своего измученного организма максимум… И через несколько секунд нырнул в спасительный сумрак Саркофага.
Обернулся, когда за спиной вскрикнул Большой, – бросив автомат, он хромал к воротам. Теперь Мишка отстреливался из пистолета. Упал, получив пулю, сектант, потом другой. Когда Мишка ввалился в проем, Картограф закрыл створки и крикнул:
– Надо запереть. Егор!
Атила уже подобрал под стеной толстый железный прут, протянул Картографу. Прут вставили в проушины как засов, потом шарахнулись к стене. Залязгало, раздался звон – в створках появились пулевые отверстия.
Егор подставил Большому плечо, и они направились за Картографом к металлической лестнице, ведущей на мостки вдоль стен. Подошвы ботинок тяжело бухали по ступеням. Большой хрипло дышал, карабкаясь ниже. С Атилы успело семь потов сойти, пока он поднялся на мостки.
В ворота глухо ударили. Сколько времени понадобится «черным», чтобы взломать засов? Грохнула граната – вздрогнула лестница, и Большой крепче вцепился в плечо Атилы.
Кто сказал, что сектанты будут вышибать ворота? Гранату взорвал – и путь свободен. Атила посмотрел вниз и невольно отшатнулся: «черные», забежав в Саркофаг, озирались в поисках врагов.
По мосткам беглецы добрались до проема в стене. Здесь Саркофаг примыкал к машинному залу, где находилась желтая решетка, о которой говорил Поэт. Если ее отодвинуть, можно доползти до комнаты Пси- Группы.
Большой остановился, скинув со спины контейнеры РПО, положил их на плечо, щелкнул и прицелился вниз – не в сектантов, подбежавших к лестнице, а в сторону.
– Сейчас, – пробормотал он, – сейчас я тебя прикончу…
Атила замешкался у проема, заметив цель Большого – фигуру в черном. Это Стикс, главарь сектантов, который преследовал их с самого начала заварухи. Егор присел, зажмурился, зажав уши. Оглушительный хлопок – огненная комета, оставляя позади дымную струю, устремилась к Стиксу.
Когда Егор разлепил веки, там, где стоял главарь, ширился бело-желтый шар, сметая все на своем пути, плевался шипящими языками пламени.
