Но здесь — самое время взять антракт, вполне приличествующий музыкальному построению нашей писанины.
Итак — конец первого отделения.
Зрителей просят выместись из зала и немного отдохнуть, набравшись перед вторым отделением сил. Физических, кои можно подкрепить в буфете, и духовных, для поддержки которых в фойе устроена небольшая фотогалерея.
Занавес.
Все свободны.
Временно.
ВО ВРЕМЯ АНТРАКТА
Антракт — вовсе не обязательно отдых в чистом виде плюс традиционный бутерброд с икрой в театральном буфете. Как заповедовал некто Ильич, который мой тёзка, лучшим отдыхом является перемена занятий. Творчески же подумав, можно свести и к тому, что занятие остаётся тем же самым, то есть впитыванием информации, да и информационный поток в общем и целом остаётся тем же самым, всего лишь меняются каналы его поступления, давая отдых одним органам чувств и нагружая другие.
Вот и попробуем, пользуясь неизбежным и необходимым антрактом, дополнить сценическое действие просмотром развёрнутой в фойе фотовыставки. В которую, в виде кратких и лаконичных, практически невзаимосвязанных зарисовок, войдут эпизоды ну никак не вписывающиеся в основное повествование, но существенно дополняющие его. Читатель, он же зритель, увидит:
* * *
Как приехавший в очередной раз в гости Андрей на вопрос, как дела у Аллы, примет стопку, подумает и ответит, что замечательно. Потом ещё подумает и спросит: «Ну неужели, Вов, ты думаешь, что эти бабы, сколько бы их ни было, смогут порушить нашу многолетнюю дружбу, как бы они ни старались?» А потом ещё подумает, примет ещё стопку и отметит, что очень надеется, что я не вылью на него те нервы, которые Алла мне пережгла. Правильно надеется, кстати.
* * *
Как во время событий с захватом «Норд-Оста» ко мне последовательно заселились и несколько дней обретались три девушки: первая из той группы кордебалета, что в самом начале сбежала через окно гримёрки — в поисках политического убежища от репортёров; вторая — также в поисках политического убежища — боялась появиться в общежитии своего института по причине своей чеченской национальности; третья же — приехала из-за границы, так как её мать была в числе заложников.
* * *
Как одна из девушек, с которыми я знакомился в Интернете, за те три минуты, пока я занимался на кухне чаем, нашла у меня неслабо замаскированную заначку и конкретно спёрла всю мою наличность. И первая мысль, посетившая меня, когда пропажа обнаружилась, была о том, что во времена перестройки пара человек из тех, кого я считал многолетними друзьями, обжулила меня на пару тысяч американских денег, и то, что из огромного количества почти случайных знакомств суммарный ущерб свёлся к паре сотен, — даже не наказание, а скорее вселение оптимизма.
* * *
Как я в третий раз оказался у Рэя в гостях в гроте Шайтан. Кроме Олега со мной была Машка, вместе с которой мы и затеяли вывезти в Сьяны толпу человек в сорок фотографов и, оставив их накрывать стол в другом гроте, рванули к Рэю. Захватив с собой одну из фотографических девушек, появившуюся в составе в последний момент. А в Сьянах — прибившуюся к некоей наркоманской тусовке и там и оставшуюся. Как выяснилось позже — гражданскую жену одного моего старого друга. А Рэй — впервые не пошёл на разговор, ограничившись наливанием нам чаю.
* * *
Как повадилась ко мне некая славная дама Наташа из славного города Зеленограда, единственная из интересующихся мною девушек категорически относящаяся к иному слою общества. Слою, где имидж человека приоритетен над всеми прочими качествами. Уникальная дама, родившая первого своего ребёнка в пятнадцать лет и при этом являющаяся обоим своим детям идеальной мамой-подругой, не растерявшая к двадцати годам ни единого грамма красоты и ни единого грамма жизнерадостности. Привозившая невероятно вкусные тортики. А в тот раз, когда у нас почти дошло до секса, вдруг в почти уже раздетом состоянии начавшая, загибая пальцы, рассуждать вслух о том, нужен ли ей седьмой параллельный любовник. На что пришлось ответно вслух поспрашивать себя, нужна ли мне ТАКАЯ любовница. На чём вопрос заглох сам собою, а Наташа — ещё целый год изредка сваливалась на голову с очередным тортиком. Пока не вышла замуж.
* * *
Как отец, вразумляя меня, похвастался, что в их организации ни одна даже самая дурная секретарша не шастает в рабочее время по Интернету, в особенности по чатам. И как я не стал его расстраивать рассказом о том, как неделю назад познакомился в чате с чудесной девушкой Светой, работавшей как раз секретаршей и как раз в его организации. Как Света сразу же приехала в гости, но побоялась начинать роман. И как она ещё трижды в течение года присылала записки о том, как хотела бы ещё раз отпробовать моих отбивных и посмотреть мои фотографии. Кляня свою былую боязливость, но — не идя на дальнейший контакт из той же боязливости.
* * *
Как в момент разрыва с Кристиной мне ну очень надо было куда-то вылить ту часть злобы, которую я не успел вылить на неё, микроинфаркт помешал. Как по здравому рассуждению умудрился найти для того способ гуманный, человеколюбивый и направленный сугубо в мирное русло – объехал все конторы, где имел хоть какой-то зуб, то есть свой институт, своё министерство и так далее, везде добрался до начальства и всему начальству прямо и высказал всё, что на его счёт думаю. Не стесняясь в выражениях. На чём и обрёл оптимизм и спокойствие, ибо начальство сверх всяких ожиданий не начало гневаться, а выслушало, вняло и пообещало исправиться.
* * *
Как зашёл я к другу в студию на празднование пятилетия той студии. А на хвост мне сели те два паренька, которых я позже выставил из так и не состоявшейся болотной затеи с Машкой и подругами. Как жена друга напоила этих ребят, как следует их завела и подначила, а в итоге — вытащила на подиум, раздела и заставила исполнять перед камерой всякие педерастические этюды. А потом начала извиняться за сорванную половину вечеринки под тем соусом, что откуда ж ей, мол, знать было, что я могу притащить с собой двух самых настоящих пидарасов, и не употребить сей факт на пользу искусству — никак нельзя было. При том что ни один из ребят — с гарантиею пидарасом не являлся.
* * *
Как я умудрялся увязывать со всей этой сумасшедшей жизнью – работу. Причём работу настолько напряжённую, чтобы и на будущее задел оставляла, и весь этот бардак обеспечивала, и печать и оформление фотографий, а недешёвое это занятие. Просиживая за компьютером все до единой ночи, проведённые в одиночестве, срываясь в командировки, как только возникал перерыв между интересными поездками или между очередными романами.
* * *
Как все знакомые несколько лет подряд уговаривали меня написать эту книгу, некоторые даже
