— Весьма вероятно.
Машина свернула к Друри Плэйс.
— Я собираюсь вцепиться в заметки Перигрина Джея так, как мистер Кондукис некогда цеплялся за свой плот, — сообщил Аллен.
— Я до сих пор не знаю, как мы собираемся держаться, — пожаловался Фокс.
— Пусть линию поведения задаст он сам. Пошли. Мэйсон провёл их в самодовольно-ненавязчивую прихожую, где навстречу полицейским двинулся бледный молодой человек. Аллен помнил его по своему первому визиту. Секретарь.
— Мистер Аллен и э-э…
— Инспектор Фокс.
— Здравствуйте. Мистер Кондукис в библиотеке. Он очень расстроен случившимся. Очень. Особенно из-за мальчика. Мы, разумеется, послали цветы и прочие мелочи и связались с работниками театра. Мистер Кондукис настаивает, чтобы было сделано все возможное. Вы, мистер Аллен, найдёте его в… э-э… довольно нервном состоянии. Он очень расстроен.
Они бесшумно подошли к двери библиотеки. Часы мелодично пробили шесть.
— Суперинтендант Аллен и инспектор Фокс, сэр.
— Да. Спасибо.
Мистер Кондукис стоял у противоположной стены и смотрел в окно. В вечернем свете длинная комната имела сугубо академический вид. Детали интерьера были подобраны так, что вызывали в памяти период Эдварда, как, впрочем, и сам мистер Кондукис. Он казался аллегорией Богатства.
Мистер Кондукис отошёл от окна, и Аллену показалось, что ему дурно. Правда, зеленоватая бледность могла объясняться отблеском яблочно-зелёных стен. К пиджаку хозяина была приколота гардения, из нагрудного кармана высовывался уголок темно-красного шёлкового платка.
— Добрый вечер, — поздоровался мистер Кондукис. — Я рад, что вам удалось прийти. Рад видеть вас снова.
Он протянул руку. Длинная белая кисть слегка дрогнула, словно пыталась уклониться от соприкосновения.
Беззвучно появился Мэйсон с подносом, поставил его на столик, застыл на мгновение, поймал взгляд хозяина и удалился.
— Выпейте что-нибудь, — тоном приказа предложил мистер Кондукис.
— Спасибо, но я на службе, — ответил Аллен. — Вам, конечно, это не должно мешать.
— Я трезвенник, — сообщил мистер Кондукис. — Присядем?
Они опустились в неимоверно удобные темно-красные кожаные кресла.
— Вы сообщили, сэр, что хотите встретиться с нами, — начал Аллен, — но мы, так или иначе, сами просили бы об интервью. Быть может, проще всего будет начать с вопросов, которые тревожат вас, а затем, если позволите, выяснить несколько моментов, относящихся к обычной следовательской рутине.
Мистер Кондукис поднёс сжатые руки к губам и глянул поверх них на Аллена, затем опустил глаза на свои пальцы. «Наверное, именно так он и выглядит, когда манипулирует своими гигантскими сделками», — подумал Аллен.
— Я заинтересован происходящим, поскольку театр — моя собственность и я контролирую его дела, — сказал он. — Я финансирую его. Перчатка и документы тоже принадлежат мне. Таким образом, я имею право быть посвящённым во все подробности, а точнее — жду этих объяснений от вас, поскольку именно вы, кажется, занимаетесь расследованием.
Сказано очень веско. Аллен внезапно понял, что в мистере Кондукисе скрывается недюжинная сила.
— Боюсь, мы не обладаем полномочиями давать подробный отчёт о ходе дела даже владельцу театра и исторических ценностей, особенно в контексте совершенного убийства и разбойного нападения. Но я с удовольствием выслушаю вас и постараюсь ответить на любые ваши вопросы, — добродушно сказал Аллен, а про себя подумал: «Он похож на ящерицу или хамелеона».
Мистер Кондукис не стал спорить, протестовать. Он повёл себя так, словно и не слышал слов Аллена.
— Вы считаете, что на мальчика совершено нападение?
— Да.
— Убийцей?
— Да.
— У вас есть предположение, кто это сделал и почему?
— У нас есть рабочая гипотеза.
— В чем она заключается?
— Я могу только сказать, что убийство и нападение совершены в порядке защиты.
— Тем лицом, которое было застигнуто при попытке похищения?
— Весьма вероятно.
— Вы догадываетесь, кто это?
— Я почти уверен.
— Кто?
— Пока я не имею права этого сообщить.
— Вы сказали, что хотели со мной встретиться. Почему?
— По нескольким причинам. Первая касается вашего имущества — перчатки и документов. Как вы знаете, они обнаружены, но, по-моему, вам следует узнать также, каким образом.
Аллен рассказал о Джереми Джонсе и совершенной им подмене, причём мог бы поклясться, что мистер Кондукис слегка расслабился, словно получил временную передышку. Он даже чуть слышно вздохнул.
— Вы арестовали его?
— Нет. Но мы получили перчатку. Она сейчас в сейфе Ярда вместе с документами.
— Я не верю, суперинтендант Аллен, что вы всерьёз восприняли его мотивы.
— Я склонен считать это правдой.
— Значит, вы либо невероятно глупы, либо излишне уклончивы. И в любом случае недостаточно компетентны.
Неожиданность нападения изумила Аллена. Он не думал, что ящерица с такой скоростью стреляет языком. Будто уловив его реакцию, мистер Кондукис скрестил ноги и сказал:
— Я выразился чересчур резко. Извините. Позвольте мне объясниться. Разве вам не ясно, что версия Джонса — это чистый экспромт? Он не совершил подлога шесть месяцев назад. Он заменил перчатку той ночью и был застигнут на месте преступления. Он убил Джоббинса, а затем попытался убить мальчика, который его видел. Копию он оставил в театре. Если бы ему не помешали, он положил бы её в сейф. Оригинал же взял с собой.
— И сдал на хранение, предварительно тщательно упаковав в непроницаемую коробку и четыре слоя ткани, каждый из которых был старательно опечатан.
— Он сделал это ночью. Прежде, чем Джей вернулся.
— Видите ли, у него есть свидетель — один из служащих, — который утверждает, что перчатка была сдана на хранение шесть месяцев назад.
— Пустая коробка, разумеется.
— Думаю, при внимательном изучении вам станет ясно, что ваша гипотеза не выдерживает критики, — сказал Аллен.
— Почему?
— Вы желаете, сэр, чтобы я разложил все по полочкам? Если, как Джонс заявляет, он заменил перчатку шесть месяцев назад и собирался сразу же объявить об этом, ему не было нужды предпринимать какие-либо дальнейшие действия. Если он решил украсть недавно, то мог бы спокойно сделать это сегодня или завтра, извлекая реликвию из сейфа. Его неизбежно попросили бы это сделать как специалиста. Ему незачем было пробираться в полночь в театр, рискуя быть обнаруженным. Ради чего, спрашивается, ему понадобилось бы шесть месяцев назад разыгрывать фокус-покус с наёмным сейфом?
