овладевающей контрольными позициями на старом континенте. Во главе направления, решительно препятствующего германскому ослаблению, становится Люшиус Клей (вскоре он станет главой американской администрации в Германии). Ему помогает многоопытный Стимсон, на их сторону встает почти весь государственный департамент.
К середине июля 1945 г. американцы сделали несколько важных для себя выводов. Среди этих выводов германский вопрос стал активно разрушать союзническую солидарность. Не потребовалось много времени и исключительной проницательности, чтобы понять, что Соединенные Штаты не намерены допустить широкий демонтаж германской промышленности. Они явно колеблются в расколе Германии как самой мощной центрально-европейской страны. Американцы резко усложнили сам процесс обсуждения германских репараций. Советская сторона довольно быстро оказалась в одиночестве, взирая на неодобрение своих вчерашних союзников. Американцы начали активно поощрять внутри германскую торговлю, они собственно одобряли продажу предприятий перед их предполагаемым выставлением в качестве репараций.
Советская сторона быстро пришла к выводу, что повторяется опыт первой мировой войны, когда немцам (по окончании войны) позволили торговать, но платить репарации немцы решительно отказывались. Американцы же, более всего желавшие торгово-экономического восстановления региона (а не вывоза неких заводов) с улыбкой констатировали «нормализацию» целых сегментов германской экономики, на которой держалась вся Центральная Европа. Это если бы американское население узнало лютый разор, голод и холод Советского Союза, они перестали бы улыбаться. Но сытый голодного не разумеет. Американская сторона фактически начала блокировать демонтаж части германской индустрии в пользу СССР. С невиданной прежде жесткостью госсекретарь Бирнс заявил Молотову 23 июля, что «не намерен обсуждать тему репараций». Холодный душ обдал восточного союзника. Германия, вместо того, чтобы стать связующим звеном послевоенного союза, превратилась в яблоко раздора.
В самом нелепом положении оказалась созданная союзниками в Ялте Комиссия по репарациям и разместившаяся в Москве. Миллиарды репараций стали мифом. Американцы стали требовать платы за экспорт в их зону оккупации, вывозить что-либо (а это был золотоносный Рур) они не были намерены. Американская оккупационная администрация, повторим, начала поощрять внутригерманскую торговлю. Теперь немецкая промышленность не лежала в прострации, а посягать на нее становилось все более трудным, если не сказать невозможным.
Бирнс уже фактически пошел на раскол Германии на четыре зоны оккупации, де факто отказываясь видеть в Германии одну виновную страну. Он упорно интересовался, каковы планы русских по демонтажу экономического оборудования, что уже сделано и что еще предстоит. Сколько и каких товаров русские уже вывезли? Решающий удар американцы нанесли утром 23 июля 1945 г., когда Бирнс (провоцируемый У. Клейтоном и Э. Поули) предложил советской стороне считать, что в ее руках половина германских богатств — берите репарации из собственной зоны и не заглядывайтесь на чужие. Ответ советской стороны последовал немедленно. Русские (Молотов) готовы были уменьшить цифру 10 млрд. долл. репараций, но они не хотели решающего раскола и рассмотрения в качестве дающей трофеи только собственной зоны.
Бирнс скептически выслушивал этих жадных русских, он указывал на уже забираемые предприятия. Позднее в этот день Молотов уменьшил на 1 млрд. долл. советские пожелания; потом он уменьшил запрашиваемую сумму еще на 1 млрд. долл., если англо-американцы гарантируют получение 2 млрд. долл. репарациями из Рура.
Это было неприятное, если не сказать жалкое зрелище. Западные союзники морщились и уходили от ответов. Бирнс и Иден выглядели так, словно не существовало предварительной договоренности, словно даже обсуждать такие проблемы — демонстрировать один из смертных грехов. Западный мир словно забыл о фантастических потерях разоренной России, справедливо желающей восстановления справедливости. Молотов сказал, что СССР меньше заинтересован в интернационализации Рура, чем в получении части его феноменального индустриального потенциала.
Даже личные помощники Бирнса указывали ему, что в руках советских войск находится не «половина» германских богатств, а 31 процент перемещаемых индустриальных мощностей. Напрасно. Бирнс весело и упрямо утверждал, что у русских «половина Германии и ее богатств». Учтем, что Польша получила земли, на которых производилось 6 процентов германского ВНП. А ведь западные союзники и Польше обещали часть репараций с индустриального германского Запада.
При этом все знали, что самые тяжелые бои пришлись на восточную часть Германии; здесь города и индустриальные центры лежали в развалинах. Мы определенно можем считать, что Бирнс знал, что советская сторона может взять из своей зоны не более чем на 1 млрд. долл. репараций. Он, как и президент, вели себя жестоко по отношению к верному союзнику. И не пытались помочь решить ему тяжелые экономические задачи. Это один из самых серьезных источников холодной войны.
Польша
Американцы полагали, что русские фактически односторонне вручили полякам значительную территорию Германии и они боялись, что потеря территории возмутит немцев и создаст проблемы в оккупационных зонах в самой Германии. Возможно не без давления Кремля польское правительство в недели, предшествовавшие Потсдамской конференции, старались ничем не отравить общую атмосферу польско-американских отношений; обсуждались возможности американских инвестиций в новую Польшу — что не могло не повлиять на структуру становящейся Польши в новых, «идеальных» европейских границах. Даже Черчилль (у которого Польша была самым больным местом) говорит в мемуарах о «значительных улучшениях» в Польше. В Потсдаме Польша заняла достойное место. Целый сонм проблем: западные границы, отношения с Германией, мирное разрешение отношений Германии с Польшей, как державой, потерпевшей поражение.
Ключевой момент: Соединенные Штаты никак не были заинтересованы в укреплении положения страны, которая, судя по всему, займет место главного союзника СССР. Если Вы, читатель, желаете знать, когда и где началась холодная война, то отсылаю Вас к первой словесной схватке Трумэна и Сталина на Потсдамской конференции. Сидя в уютном Цецилиенгофе, председатель конференции президент Трумэн начинает первое заседание словами: «Итак, Германия оккупирована пятью странами». Обычно предельно корректный на таких встречах Сталин перебивает речь председателя: «Четырьмя странами». Недовольный Трумэн для убедительности начинает перечислять: «СССР, США, Британия, Франция, Польша». Сталин не согласен: «СССР, США, Британия и Франция. Польша не является оккупирующей державой. Она получила компенсации за смещение границ на Востоке». Трумэн неумолим: «Пять». Сталин, как мы знаем, тоже мог быть упрямым. И он настаивал, что Польша владеет своими западными землями, а не оккупирует их. Это было принципиально. И важно для западных границ России.
Американская дипломатия в польском вопросе начала метаться. Прежде она поддерживала Миколайчика против Берута, в этом была своеобразная прелесть простоты. Теперь же Миколайчик не менее своих просоветских коллег в правительстве требовал максимально западных границ Польши. Не поддержать его означало бросить стоящие за ним силы в объятия русских. Означало сказать всем национальным польским силам, что их единственная защита визави Германии — могучий Советский Союз. Но Вашингтон решил поставить на крепкую Германию, и обижать ее границей по Одеру-Нейссе американцы не хотели. Следовало выбирать.
Англичане призывали американцев не кипеть праведным гневом: Миколайчик утверждал, что его Крестьянская партия не встречает препятствий в своей работе на всей польской территории; общенациональные выборы приведут к власти в Польше прозападные силы, и советские марионетки потеряют свою навязанную полякам власть. На протяжении всего июля левые силы в Польше словно замерли, американцам не на что было пожаловаться.
Трумэн был прямолинейным человеком. Нюансы польской политики наскучили ему довольно быстро. Вот характерное из его воспоминаний: «Я уставал от этого бесконечного сидения и слушания дебатов по вопросам, которые не могли быть разрешены в ходе текущей конференции… Несколько раз мне хотелось взорвать крышу здания, в котором мы сидели». Мы уже приводили образец его отношения к новой западной польской границе; он отказался ее гарантировать на основе данных в Ялте американской стороной обязательств относительно того, что «Польша должна получить значительные территории на севере и на западе». Более того, узнав. Что Польша получила на западе территорию, на которую приходилось 7 процентов германского валового продукта, Трумэн задавал вопрос, «как можно решать вопрос репараций, если германская территория полностью перекроена».
