время я еще не был богатым, о миллионах не мечтал. Средний служащий. И поступила к нам в контору на крошечную должность девчонка. Она отличалась от других семнадцатилетним возрастом и красотой. Жила в пригороде, на работу ездила на электричке. И еще у нее были обкусанные ногти. Ну и однажды, в первый день нового года мы с ней оказались дежурными – работали, когда все были на каникулах. Я пригласил ее пообедать вместе. Это был ресторан. Не роскошный, но все же. Она сидела на краешке стула, каменная. А у меня прекрасное настроение, я болтаю, рассказываю ей, как выгонять пузырьки из шампанского, смеюсь. Я раскован. Она вдруг посмотрела исподлобья и говорит: „Я впервые в жизни в ресторане“. Ни до, ни после не было у меня такой барышни, которая в первый раз в жизни в ресторане. Я сразу почувствовал ответственность, она тяжелая, но и радостная.
А потом шли дни, я показал ей, что такое боулинг, ипподром, Большой театр. Она ко мне привязалась, всему радовалась, радовалась той светской жизни, которую я выдал ей за свою – картинные галереи, театры, встречи, показы…
Когда у меня дела пошли в гору, девочки уже не было в моей жизни. Странно, она умная, красивая, а богатство и тусовочная жизнь оказались ей не нужны. Это не ее.
Встретил ее недавно – вышла замуж за пригородного ботаника. Выглядит посредственно: более чем скромный наряд и по-прежнему неухоженные руки. Единственное мое желание – отвести ее в приличный салон и купить нормальную одежду.
Но каждый новый ноль в моих деньгах посвящен тому взгляду исподлобья и ее словам про ресторан. Только из-за нее я стал серьезно работать и приобрел все, что имею. А тратить деньги меня научила совсем другая дама. Это труднее, чем зарабатывать, если тратить с толком и со вкусом. Она мне втолковала, что я всегда должен выглядеть безупречно. А это и костюмы, и марка машины, и вилла – все лучшее, дорогое, престижное. Может быть, для такой роли женщине необходим не ум, не красота, а особый характер?»
Лидка закрыла журнал.
Юна сказала:
– В двух словах: не люби хорошую, а выбирай стерву. Так?
– Понимать надо в комплексе, – непонятно ответила Лидка, – но в общем, да. Красивая, умная, хорошая девочка не удержала любовь.
Они еще посидели и разошлись.
На следующий день Юна уже не случайно оказалась на аллее Главных тусовок.
Задушевный разговор был в разгаре:
– Сейчас красное никто не носит.
– А черное?
– Тем более никто не носит.
– Агата, откуда ты-то знаешь? Ставишь из себя модель!
– Мамина подруга Настя – самая стильная женщина в их редакции.
– И какой цвет носят? Что говорит стильная Настя?
– Любой, но чтобы все было открыто – голые плечи, голые колени.
Девчонки завертелись, оглядывали Агату. Белая курточка, из кармана торчит синяя шапка. Брючки синие, сапоги белые. Все подходит, но не в стиле маминой подруги.
– А что же ты отстаешь, Агата? Другим лекции читаешь, а сама?
– Маму не переубедить, разве она даст мне носить такие одежки?
Пришел Профессор кислых щей, сел на скамейку. Агата сразу подсела к нему:
– Юлий Цезаревич, срочно предскажи мне ближайшее будущее! Меня интересует этот четверг, Профессор! Только не темни, скажи ясно и понятно. Хорошо? – и ласково заглянула ему в глаза.
Он стал листать толстую книгу, на обложке золотая надпись «Имялогия». Он склонился над книгой, углубился в чтение, никого не слышал и не видел. В это время шестой «Б» продолжал разговоры.
– Так вот почему Ленка-ашница ходит по школе в джемпере, одно плечо голое, как будто нечаянно. Сползла кофточка, что делать бедной Ленке?
– А еще Ленка сказала, что она носит настоящий лифчик, – Лидка даже покраснела от возмущения, – ну кто ей поверит?
Но тут Анюта балетная сказала:
– Я хожу в бассейн «Уточка», и Ленка туда ходит. Девочки, про лифчик – правда. Я сама видела.
Все помолчали – переживали новость.
Профессор захлопнул свою огромную книгу:
– Агата! Ты спрашивала у меня, что будет с тобой в четверг? Все в четверг исполнится. Именно в четверг в семь часов. Кого хочешь встретить – встретишь. Кого не хочешь видеть – не увидишь. Все срастется, как в мечте!
– Ура! – вырвалось у Агаты.
Леха почувствовал тревогу:
– Да с кем она встретится? Что ты, Профессор, напускаешь туману?
– Это ее дело, – буркнул Юлий Цезаревич.
– Это мое дело, – хмыкнула Агата.
«Сейчас будет скандал, – обрадовалась Лидка Князева, – а может быть, даже драка».
Но тут Оля затронула щекотливую тему:
– Профессор, а почему ты ничего не предсказываешь Юне? Ей, наверное, тоже хочется знать свое ближайшее будущее. Правда, Юна?
– Профессор не сможет ничего мне предсказать, – ответила Юна и ослепительно улыбнулась.
Агата загляделась на нее – ровные белые зубы, ямочки на щеках, глаза блестят. «Какая красивая», – подумала Агата, но заметила, что Леха тоже любуется Юной, и подумала: «Ну и страшная же, хуже Князевой, хуже Ленки-ашницы».
– Он по именам предсказывает. А мое имя совсем не Юна. Имя Юна я придумала для красоты.
– У!
– А!
– Э!
Так реагировал шестой «Б» на эту новость. И еще так:
– Выдумала имя!
– А зачем?
– Скрывалась под чужим именем! Как преступный элемент!
– А как тебя зовут на самом деле?
– Да! Фишка в том – как тебя зовут по-настоящему?
– Галя, – тихо сказала она.
– Галя! Всего лишь Галя!
– Галка-Палка-Зажигалка! – крикнул Барбосов.
– Не идиотничай! – сказал Юлий Цезаревич.
– Зато Барбосик разрядил обстановку, – Надя-Сфинкс снова на стороне Барбосова.
– Теперь предсказывай, – Юна требовательно смотрела на Юлия Цезаревича, – никаких отговорок. Ты знаешь мое настоящее имя. Я Галя. Гале можешь предсказать, Профессор?
Он смущенно улыбался. Потом открыл книгу и долго в нее смотрел, потом подумал и сказал:
– Галя! Ты скоро сыграешь самую важную роль, исполнится твоя заветная мечта. Ты довольна?
– А когда? Главную роль – когда? – весело допытывалась Юна. – Не хочу ждать сто лет или даже один год. Когда же я ее сыграю?
Он потом признался:
– Точную дату не знаю.
– У-у! – разочарованно загудели все. – Э-эх!
– Так неточно и я мог предсказать, – кричал Леха, – безо всякой науки, безо всякой книги.
На Леху Юлий Цезаревич не обратил внимания. Но тут бывшая Юна сказала:
– Хочу знать – когда получу то, о чем мечтаю – главную роль! Скажи!
– В пятницу! – раздался голос из куста. И к ним вышел пес Степа.
– Степа! Откуда ты знаешь?
– Интуиция, – Степа важно оглядел их. Потом он улегся под лавку и оттуда сообщил: – Вадимыча видел на аллее Случайных встреч.
– Спектакль!
– В пятницу!
– У меня главная роль! – наперебой кричали все.
У кого главная роль на самом деле? Этого не знал никто.
32. Салат вернулся
Лидка Князева брела по бульвару. Она увидела Олю с Артемом. Потом встретила Сергея с Варварой: шли рядышком, слушали песню, у нее один наушник, у него – другой. Еще ей попался Леха, он все время оглядывался, искал Юну, то есть Галку. Лидка совсем расстроилась: «Ну почему все с мальчишками, а я одна? Это несправедливо, Юна, то есть Галка, ничем не лучше меня. У меня обаяния не меньше. Правда, оно уменьшается, когда Салатика нет рядом».
Лидка сама не заметила, как позвала вслух:
– Салат, вернись!
– А я как раз вернулся! – Салат, самый настоящий, в новых джинсах и в кожаной куртке шел ей навстречу.
– Салатик! Какое счастье! – Она кинулась к нему, расцеловала его круглое лицо и сразу стала ругаться:
– Не звонил! Сто лет не присылал ни одной эсэмэски!
Лидка забыла все, о чем говорили умные женщины на собраниях бывших обиженных. Все вылетело из головы у Лидки. А вспомнить было бы полезно.
Как-то редакторша стала рассказывать про своего мужа:
– Он такой необязательный. Никак не приучу его к ответственности. Вот, например, вчера ушел прогуляться и сказал: «Вернусь к ужину». Я жду. На часах семь, восемь, а его нет. И не звонит. В одиннадцать явился. Я, конечно, устроила скандал: «Где ты был? Я вся испереживалась! Ты меня до инфаркта доведешь!» И ведь я права, а он обиделся, есть не стал, ушел к себе в комнату. У мужчин это принято: сам обидел, сам же обиделся. Какие они все черствые! Не умеют признать свою вину, а уж об извинениях и речи нет!
Редакторша надеялась, что ее здесь, в клубе, поймут и поддержат. И все поддержали:
– Мой тоже такой! Совсем обо мне не думает!
– Я с ума схожу, когда он задерживается где-то. Мало ли несчастных случаев? И такие страшные картины представляются, пока его ждешь!
– Мой дорогой муж тоже нервы мне мотает. Еще как! – Сиреневая вздохнула, а Сильная сказала:
– Нельзя сразу налетать с упреками. А то ему не захочется возвращаться домой, он еще дольше будет где-то слоняться. Там, где его не пилят.
– Но ведь наболело! – воскликнула редакторша.
Лидка помнила этот разговор. Главное в нем помнила: не налетай сразу на человека, не встречай его с порога упреками и требованиями о гуманном отношении к тебе. Помнила Лидка, а сейчас забыла.
Тот разговор в клубе вообще был очень нужным и взрослым, и девочкам. Сильная повторила:
– Никогда не набрасывайся на него с упреками сразу. Сначала покажи, что ты рада его видеть. Потом накорми, потом дай ему спокойно и молча посидеть и подумать о своем. И вообще – нельзя мстить человеку за свои волнения.
После этого монолога Сильная некоторое время сидела молча,
